Летопись Третьего мира. Ч.3 Белое Критши (СИ) - Страница 68

Неспешно, словно проводя ритуал, он зашел в комнату напротив, где стояла бочка с водой, и вымыл бокал. Вернувшись назад по коридору, он остановился в дверях комнаты, где сидела Визы.

- Любимый... - Прохрипела она, несметно радуясь тому, что в последние часы её жизни он решил быть с ней. Она не поняла всей комичности ситуации. - Ты пришел.

Лицо змея расплылось в лучезарной улыбке. Держа в одной руке и бокал, и бутыль, он пошел в комнату и сел в кресло напротив Визы.

- Ну, здравствуй. - Ричи поставил предметы на пол и подошел к монахине. Взяв её под руки, он поднял её на и усадил на кресло. - Теперь мы можем спокойно побеседовать. В кои-то веки.

- Я так рада. - Простонала с хрипом старуха. Её глаза намокли от накатывающих на неё слёз. - Так рада. Спасибо, что пришел.

- Вообще-то я уже давно ждал тебя. Храм Северной Звезды можно найти, только если знаешь путь. Проследить за линией твоего перемещения в таком-то состоянии - не сложно. И вот я здесь. - Он взял бутылку в руки и медленно размотал широкую ленту на горлышке. - Меня ждет интересное зрелище.

- Ты, должно быть, рад. - Из её груди вырвался хриплый, полный горечи смешок. - Рад тому, что меня не станет?

- Я отвечу так... - Он налил вина в бокал и поводил им перед носом. - Запах старинного вина приятен даже для такого существа, как я. Монтера, - он сложил ногу на ногу и откинулся на спинку, - единственная причина, почему ты до сих пор жива, кроется в твоем лице. Ты так сильно походишь на свою мать, что я не могу поднять на тебя руку.

Та промолчала.

- Скажи мне, о мудрая и утопающая в любви к себе женщина, почему ты поднялась в башню? Ведь причина твоего старения именно в этом, не так ли? Шесть с половиной веков ты держалась подальше от неё, но все же вошла. Зачем? Ты что, не могла предугадать, чем это для тебя обернется?

- Это всё Стижиан. - Она сидела в кресле, неспособная шевельнуться: слабость тела взяла верх над её несокрушимым духом. - Он полез в башню... Тогда он был очень любопытным, а если ему что-то становилось интересно, его было не остановить.

- И ради очередного ученика ты полезла туда, где тебя ждала медленная смерть? Ты поражаешь меня, Монтера. Никогда бы не подумал, что ты пойдешь на это ради кого-то. Тем более ради ученика.

- Стижиан не был просто учеником. Он был лучшим из всех, кто у меня учился...

- Этого все равно недостаточно для самопожертвования. Не пытайся меня обмануть, Монтера. Ты же знаешь, не получится. Я слышу малейшую ложь твоего голоса. - Ричи отпил вина и громко выдохнул, наслаждаясь вкусом. - Мне порой жалко Вильмута: он не может насладиться вкусовыми красотами мира.

Это имя лезвием пронзило сознание Монтеры. Её взгляд обострился, но она не стала ничего говорить.

- Стижиан - сильнейший ученик в истории монтерского монастыря. - Начала она. - Его предшественником был Теоллус Ветру, его приемный отец. Если сравнивать их силы... то на фоне моего ученика, Тео - обыкновеннейший монах. Обыкновеннейший.

Ричи расплылся по креслу и заёрзал, выбирая наиболее удобное положение.

- На самом деле, принцип выбора сильнейшего монаха поколения очень прост. Прост до противного: он зависит от объема сосуда и запаса силы. По запасу силы... Тео не сильно отличался от своего предшественника. Его сосуд был на сотую, может, на две сотых больше его. Но Тео получил звание сильнейшего ученика не из-за сосуда, а из-за техник. Причиной, по которой я не взяла Тео в ученики, были слова Млинес о нем: он был необучаем. Теоллус Ветру не владеет практическими никакими техниками монтерского монаха.

- О-о-о... Так, значит, ты не любишь конкуренции?

Визы крякнула, это было лишь отдаленно похоже на смешок.

- Да, пожалуй. Тео сам создал все свои боевые техники, которые в большинстве своём складывались из ошибок во время тренировок. Он ведь никогда не преподавал в монастыре, только вел практику и выполнял заказы. Был настырным, непослушным, слушающим только себя... Вот Млинес и сделала его главной Монтерского монастыря. Другое дело - Стижиан.

Ричи опустошил бокал и налил себе ещё вина.

- Он хватал всё на лету. С самого своего появления в Монтере, он выделялся, так что из мастеров никто не удивился когда в тринадцать лет он самостоятельно стал изучать боевую телепортацию. Талант...

- Такой, каким была ты, да? - Змей продолжал улыбаться, глядя сквозь хрусталь бокала на погасший камин.

- Да, возможно. Но у Стижиана были другие проблемы - из личных качеств. Такие, как невнимательность и любопытство. Любопытство и повело его в башню. - Она подняла глаза к верху. - Я надеялась вырастить из него себе замену.

- Замену, как мастера? Того, кто вместо тебя продолжит отбирать лучших учеников Монтеры и продолжит обучать их здесь? Или...

Визы опустила глаза, не стараясь уйти от ответа, но просто не произнося его. Обмануть Одераричи непросто, а она и не собиралась.

- Ах вот оно что. - Змей поставил бокал на плоскую деревянную ручку кресла и наклонился вперед. - Ты хотела взрастить своего преемника, ненавидящего всё, что лежит по другую сторону от сияния. И как успехи? По-моему, затея провалилась, он...

- Через год после того как Стижиан сюда прибыл, он рассказал мне историю, произошедшую с ним за несколько месяцев до того, как он решил получить монашеский плащ. Пятеро послушников и два монаха, юнцы, были посланы в одну небольшую деревушку недалеко от северного побережья моря Сайланте. Предполагалось, что там было совершено ритуальное убийство, заставившее старое кладбище зашевелиться. В задании не было ничего сложного, вот и отправили семерых не слишком опытных учеников.

Когда они прибыли туда, их радужно приняли. Поселили в хорошем доме, были готовы исполнить любую их прихоть, даже послушников. В тот же день они отправились на кладбище... Оно было невероятно старым, и когда-то убранным, но к тому времени остались только расколотые плиты, разрушенные склепы, всё заросло... Деревенские хоронили своих на окраине, просто закапывали их в землю, боясь пройти дальше. По крайней мере, они так сказали.

Монтерцы, ясное дело, сразу по приезде, уже днем отправились на кладбище. Неупокоенных в действительности оказалось куда меньше, чем они предполагали, и уже к вечеру от восставших разносчиков негатива не осталось ничего.

Монахи уже собирались домой, когда один из послушников напомнил им, что убийство было ритуальным, не осталось даже тела жертвы. А это требовало расследования и принятия мер. Ближе к ночи монтерцы стали выискивать след, ведущий от кладбища к городу. Большинство ритуалистов и не знают, что после жертвоприношения негатив не просто выделяется, а оставляет тонкие линии, плетущиеся за свершителем. И они стали искать...

След, само собой, привел их в город. Один из двух монахов, не знаю его имени, хорошо владел навыком начертания рун и умел прослеживать следы... И знаешь что он увидел? - Она кашлянула в попытках усмехнуться. - Что весь город оплетён этими следами.

На протяжении нескольких десятков лет каждые семь месяцев в деревушке приносились жертвы. Каждый из горожан, от малого ребенка до дряхлого старца, своими руками должен был пролить кровь другого человека, своего соседа или кого-то из родни, на том кладбище, на могиле заживо закопанного человека.

Ричи цокнул языком, но не удивился: за свою долгую жизнь он видел бесчисленное множество форм человеческого безумия.

- Через несколько дней после этого ритуала, закопанный человек обращался в своего рода уникальную нежить... Промежуточная форма между высшим и средним классом: его тело подчинялось негативу, им руководило только одно желание - нести скверну дальше, но его разум оставался при нем. Это все ещё был человек, запертый в гниющем, переполненном негативом теле. И знаешь, что происходило дальше? - Её глаза налились непроницаемым безумием, которое дополняла перекошенная старческая улыбка. - Деревенские сжирали это создание. Это был культ. И они верили в то, что плоть нежити дарует им благоденствие. И деревня действительно жила счастливо, хоть их дома рушились, их еда была безвкусной, а сами они - уродливы.