Летопись Чертополоха - Страница 4

– Хватит! – мужчина поднял ладонь, с трудом сдерживая приступ раздражения. За сладкой патокой лести, что источал граф своей речью, сквозила неприкрытая издевка и обида порабощенного властителя. – Зови своих подданных. Сегодня я просто хочу выпить, поесть и отдохнуть в твоей компании. Эпитеты оставим для официального приема.

– Мудро. Мы ведь с тобой не осилим все, что здесь наготовлено!

Оба принужденно рассмеялись, многозначительно хихикнул мопс. Граф хлопнул в ладоши, в зал тотчас вбежали несколько человек. Нарядно одетые в расшитые серебром голубые платья, у мужчин выбритые макушки, тяжелые серьги в ушах, покатые плечи и выпуклые животы – признак красоты и благосостояния среди зажиточного люда. Женщины хорошенькие, светловолосые изредка смуглые – результат многолетнего ига одомитов, почти полностью обнаженные, с покрашенными хной сосками. Люди почтительно кивали знатному гостю, шепотом переговаривались, рассаживались по местам.

Умелый виночерпий объявился бесшумно из-за спины, со своим кувшином, но Громмель угадал его появление за несколько шагов. Рука метнулась к клинку, но тотчас он расслабился. Единственное уязвимое место на теле колдуна точка между шейными позвонками, ахиллова пята бессмертного мага, была надежно закрыта толстым шарфом. Его фирменный знак. Многие одоимты интеллектуалы носили такой же шарф, копируя маститого соотечественника. И только два человека во всех провинциях знали о том, что овечья шерсть не защищает колдуна от простуды. Прекрасный Громмель ван Остаде, и преданный как боевой пес полукровка Шнопс. Под слоем ткани крепился надежный металлический костяк, защищающий бессмертного мага от вражеского оружия. Каждое утро слуга проверял надежность замка, и прилеплял крохотный волосок к узкой уключине. Уже более семи лет, с последнего покушения на жизнь гауптмана, ежедневно повторялся этот ритуал.

Тощий Ром на правах хозяина дома произносил длинный цветастый тост. Ромы мастерски умели писать картины, строить красивые уютные жилища, разводить потрясающие по красоте цветники, сочинять тосты и заниматься любовью. Они совершенно были непригодны к военному ремеслу, хотя во время Второй войны сражались отчаянно, слов нет. Но противостоять одомитам – дело плевое. Однако будучи ловкими дипломатами, ромы блестяще овладели искусством лжи и убеждения. Громмель рассеянно слушал хозяина дома, зная по опыту, что стоит начать всерьез воспринимать все ту требуху, что несет этот пузатый, разряженный как ядовитый павлин говорун, он потеряет душевный покой. А со лжецами ромами этого делать нельзя.

Наконец граф закончил, все аплодировали. Маг невнимательно хлопнул в ладоши, и пригубил из бокала. У него перехватило дыхание. Нектар из смоквы оказался потрясающим! Даже не ощутима ядреная крепость напитка! Словно он глотнул огненную вытяжку из розовых лепестков.

– Ай да нектар! – выдохнул колдун.

– Слово в радость! Наши женщины собирают зрелые смоквы в долине. Секрет приготовления известен только ромам!

Тощий Ром сиял от восторга, он сделал незаметный жест виночерпию, тот быстро цедил пурпурную жидкость в бокал знатного гостя. Напротив сидела улыбчивая брюнетка. Она не сводила черных как масленичные ягоды глаз с мужчины, и медленно облизала пухлые губы розовым язычком.

– Ты и есть та самая знаменитость?! – голос у девушки был низким, чуть хриплым. Именно таких черноволосых смуглых бестий предпочитают одомиты! Вот так Тощий Ром! Хитер, хрящ сыпучий!

– Будь внимателен, одомит! – мопс восседал рядом с человеком, на специальной подушечке. Он проглотил сочный кусок мяса, громко рыгнул. – Хитрая девица, родное сердце!

– Спасибо, Лука! Я разберусь. Это зависит от того, что именно ты имеешь в виду, красавица! – усмехнулся Громмель. – Известных людей немало в Зеленой Стране. И не сердись на моего партнера. Он весьма бдительно относится к любым новым знакомствам. – Он погладил собаку по голове, и с наслаждением вгрызся зубами в кусок парной оленины. Алая кровь стекала по щекам. И здесь граф угодил! Олень был совсем юный, не пуганный, иначе бы мясо приобрело волокнистую жесткость.

– Я не сержусь. Мне нравится Лука. Говорят, ты – знаменитый маг, колдун и чародей! А в прошлом – бесстрашный гаупттман, погубивший не одну сотню ромов, чуней и бастардов! – женщина подалась вперед грудью, в отличии от остальных девиц ее соски не были накрашены, отчего она казалась голой, беззащитной на фоне своих подруг, а оттого особенно желанной.

– Спасибо за комплимент! Война – скучное занятие по сравнению с любовью.

– Слово в радость! – пушистые ресницы девушки дрогнули. – Пойдем танцевать?

В залу незаметно вошли музыканты, и ударили по струнам, высоко над сводами замка гремела лихая мелодия, весьма популярная среди молодежи одомитов довоенной поры. Громмель почувствовал, как ноги сами выделают коленца под столом, и не помышляя больше о коварных замыслах Тощего Рома, невзирая на угрюмое сопения мопса, пошел танцевать с незнакомкой.

Она прильнула к нему всем телом, поместила губы в ушную раковину, и тихонько, словно ручная змея свистела мелодию. Девушка знала толк в танцах, изношенное сердце колдуна забилось часто и тревожно.

– Ты – полукровка? – он отстранился. Рядом танцевали остальные ромы, разбившись на пары. Схваченная в обнимку Тощим Ромом худая блондинка, старательно целовала партнера в лоб и щеки. Поравнявшись с колдуном, граф лукаво ему подмигнул.

– Отец был одомит… – девушка ожгла его щеку губами.

– А как тебя зовут?

– Земфира…

– Красивое имя… – они неожиданно оказались в затемненном углу залы. Женщина уверенно дернула рукой портьеру, и распахнула потаенную дверцу. Внутри было темно, сухо, пахло прелыми цветочными лепестками. Женские руки жадно срывали с него одежду, а губы, такие настойчивые, бесстыдные, ненасытные исследовали каждый сантиметр тела любовника. За тонкой портьерой играла музыка, гремели бокалы, возбужденно смеялись женщины, сдержанно басили мужчины. Громмель ван Остаде ничего этого не слышал. Только глухие, как удары военные барабанов удары сердца, раскаленные губы женщины, и жидкая магма, истекающая из каждой клеточки ее волшебного тела. Потом он кажется кричал. Она тоже кричала. И пришла тишина, покой, и звон в ушах, словно часто машут крыльями неутомимые стручи. Земфира незаметно выскользнула из комнаты. Колдун быстро привел свою одежду в порядок, машинально сунул пальцы под сбившийся на бок шарф, и похолодел. Волоска на месте уключины не было! Как ни в чем не бывало, он вернулся за стол, не дожидаясь виночерпия, налил себе в бокал нектара. Мопс укоризненно покачал круглой головой.

– Надо было меня слушать, родное сердце! – пес негодующе чихнул, демонстративно пукнул, испортив воздух и отвернулся.

ТОПНАЯ ЧУНЬ.

– Что бы твою шкуру мыши проели, Груздь окаянный! – пронзительно кричал маленький человечек, с ног до головы измазанный липкой зеленой глиной. – Я все расскажу Расстегаю младшему! Тень твою топтать! – на его лбу, под слоем грязи красовалась оранжевая татуировка, дракон пожирающий солнце. Высший знак чуни, приближенной к царскому престолу.

– Я случайно выронил… – бубнил долговязый парень. Он отчаянно косил, и было невозможно понять, куда именно в настоящий момент смотрит. Меся длинными ногами болотную жижу, Груздь опустил руки в воду и проходился ими как бреднем, загребая потоки тягучей липкой грязи.

– Случайно! – передразнил товарища высокопоставленный чуня. – Ты это потом царю Расстегаю объясни, а я послушаю.

– Ты должен оказать мне дружескую помощь, Сипуч! Мы ведь с тобой товарищи, верно?

Сипуч наудачу провел рукой по дну, поймал трепыхающеюся лягушку, в сердцах отшвырнул ее в сторону, несчастное земноводное ударилось о ствол поваленного дерева, длинные конечности безвольно обмякли, рыжее брюшко в черных пятнышках беззащитно колыхалось на мелководье. Чуня кипел от злости, и не сразу понял, что совершил святотатство.

Груздь посмотрел на издохшее земноводное, взглядом полным ужаса и боли.