Лето Гелликонии - Страница 33

Ответом был серебристый смех королевы. Она взяла советника за руку.

– Пойдемте. Я понимаю, вам здесь несладко, но мы с Яфом далеко не так безмозглы, как те придворные павлины, с которыми вам приходится обычно иметь дело. Так что же это за открытие, о котором вы хотите поведать королю? Неужели прогноз обещает похолодание?

Не обращая внимание на насмешливый тон королевы, СарториИрвраш, нахмурившись, спросил:

– Скажите мне, ваше величество, какого цвета шкура у хоксни?

– Я знаю! – закричала принцесса. – Хоксни гнедые. Все знают – хоксни гнедые.

Сдержавшись, СарториИрвраш подхватил девочку на руки и поднял перед собой.

– Если ты знаешь все на свете, тогда скажи, какого цвета была шкура хоксни вчера?

– Тоже гнедой.

– А позавчера?

– Рашвен, какой же ты глупый – тоже гнедой.

– Милая моя принцесса, вы мудрейший ребенок и совершенно правы. Но коль скоро дела обстоят именно так, как вы только что сказали, тогда почему в старинных летописях отмечено, что некогда, в незапамятные времена, хоксни были полосатой масти?

Советник знал ответ.

– Тот же вопрос я задал своему другу Бардолу КараБансити, будучи у него в гостях в Оттассоле. КараБансити, известный анатом, не стал откладывать дело в долгий ящик, забил хоксни, содрал шкуру и тщательно изучил ее. И знаете, что он при этом обнаружил? Он обнаружил, что хоксни вовсе не гнедая, как мы всегда считали. Шкура хоксни полосатая: одни коричневые полоски чередуются на фоне других, еще более коричневых.

Татро рассмеялась.

– Ты как всегда мучаешь нас, Рашвен. Одно коричневое плюс другое коричневое дает в сумме тоже коричневое, разве не так?

– И да, и нет. Структура волоса на шкуре хоксни свидетельствует о том, что ее масть нельзя назвать просто гнедой, или коричневой, как хотите. Шерсть на шкуре состоит из чередующихся коричневых полос разной яркости. Причем из этого можно сделать один очень интересный вывод. Знаете какой?

Вывод этот, или, как я назвал его, ответ на загадку – пришел ко мне в голову вчера, и говорю я вам о нем не потому, что хочу похвастать своей смекалкой. Как утверждают летописи, когда-то давно хоксни были четкой полосатой масти. Вопрос – когда же так было? Ответ – в течение нескольких веков весны Великого Года, когда на пастбищах росло вдоволь травы. Как только хоксни получили вдоволь корма, встала необходимость скорейшего размножения. Яркая полосатая масть, позволяющая заметить ее обладателя издалека, – это окрас, свойственный пику брачного периода хоксни. Сегодня, когда минули века весны и в свои права вступили века лета, хоксни повсюду размножились во вполне достаточном количестве. Отпала необходимость производить себе подобных в геометрической прогрессии, поэтому брачный окрас снова пропал, скрылся. Полоски потускнели, вернулись к своему нормальному цвету – коричневому, – чтобы оставаться такими до тех пор, пока по наступлении следующей весны Великого Года в них снова не появится нужда.

Королева королев подняла бровь.

– Если только мы не изжаримся в адском огне Фреира и следующая Весна действительно наступит.

СарториИрвраш весело хлопнул в ладоши.

– Вот тут-то и кроется ответ на ваше замечание, ваше величество – следующая Весна наступит непременно, поскольку за это говорит изменчивость масти хоксни. Отталкиваясь от этого, можно утверждать, что Фреир никогда не поглотит нас, с такой же уверенностью, как если бы об этом нам поведал сам Акханаба. За Великим Летом приходит Зима, а за Зимой снова Весна, и этот круговорот вечен, раз уж даже бездумные хоксни посчитали нужным приспособиться к нему.

– Но мы не хоксни, – проговорил ЯфералОборал, с сомнением пожимая плечами.

– Ваше величество, – заговорил советник, обращаясь только к королеве и вкладывая в свои слова всю силу убеждения, на какую только был способен, – кроме вышесказанного, из моего открытия следует и другой вывод, не менее важный, – легендам иногда можно доверять гораздо больше, чем нам кажется. Вы знаете, что в отношениях между мной и вашим мужем, королем, не все сейчас складывается благополучно, взаимопонимания между нами нет. Умоляю вас – ходатайствуйте перед ним за меня. Уговорите его снарядить корабль. Я надеюсь упросить короля на пару лет освободить меня от теперешних обязанностей, дабы я мог пуститься в плавание вокруг света, собирая по пути манускрипты и записывая передающиеся из уст в уста легенды. Я мечтаю сделать Борлиен центром ученого мира, чем он и был когда-то, во времена ЯрапРомбри Киивасиенского. Теперь, когда моя жена упокоилась навеки, ничто не удерживает меня здесь, кроме вашего прекрасного присутствия, конечно.

На челе королевы королев промелькнула тень.

– Сейчас король переживает очередной кризис, может быть, самый сильный – я чувствую это. Его телесные раны излечены, но раны душевные еще болят. Я выслушала вас, Рашвен, но прошу подождать с вашим открытием до тех пор, пока не завершится встреча с послами из Панновала, которая, и в этом нет сомнений, очень важна для короля. Что-то назревает, и я с опасением ожидаю перемен.

Королева улыбнулась мудрому советнику, расчетливо согрев его улыбкой. СарториИрвраш был раздосадован, но с его беспокойством она справлялась без труда, поскольку знала источник его смятения. Советника нельзя было назвать человеком кристальной чистоты – напротив, некоторые из его опытов с живыми пленниками королева считала совершенно безнравственной прихотью и потаканием собственным затаенным обидам; в особенности это касалось тех экспериментов, во время одного из которых погибла жена СарториИрвраша. Но есть ли на свете люди кристальной чистоты? Если нет, то к чему выдвигать такие требования к миру? Отношения СарториИрвраша с королем складывались нелегко, и часто, как сейчас, например, ей приходилось прикладывать немало усилий, чтобы оградить советника от гнева ЯндолАнганола.

Решив еще раз попытаться открыть СарториИрврашу глаза на некоторые вещи, которых тот упорно не замечал, она добавила со всей возможной мягкостью:

– После злополучного сражения в Косгатте его величество стал очень раздражителен – в разговорах с ним мне приходится проявлять осторожность.

Татро потянула советника за усы.

– Тебе нельзя отправляться в море, Рашвен, ты же старенький.

Советник осторожно поставил девочку на пол и козырнул:

– Мой дорогой капитан, жизнь такая непредсказуемая штука, что, пока ей не придет конец, отправляться в путешествие можно когда угодно.

Как обычно, утром королева с братом не спеша прогулялись до западного дворцового крыла, откуда открывался превосходный вид на город. Тумана, в зимние месяцы обычно рассеивавшегося только после рассвета, сегодня не было вовсе. Город лежал внизу, раскинувшись словно на ладони, видимый ясно и отчетливо.

В изогнувшейся широким полукругом излучине Такиссы на мрачном утесе возвышалась старая крепость. Чуть севернее, в месте своего слияния с полноводной рекой, поблескивал Валворал. Татро могла часами следить за лодками и шаландами на реке и людьми в них, отправляющимися вниз по течению мимо подножия дворцового холма. С не меньшим интересом она разглядывала маленькие фигурки горожан, движущихся по улицам Матрассила.

Указав ручонкой на грузовую пристань, юная принцесса возбужденно воскликнула:

– Смотри, мама, лед привезли!

К пристани действительно причаливал шлюп со сложной оснасткой на корме и носу. Из открытых грузовых люков ледовоза в теплый воздух поднимался густой пар. Вскоре, когда прибывший корабль был накрепко причален к кнехтам, из недр его трюма лебедкой принялись добывать сверкающие несколько мгновений на солнце блоки отличного лордриардрийского льда, с превеликой осторожностью переносить их через борт и грузить в выстроившиеся вереницей подводы. Как обычно, торговец льдом прибыл строго по расписанию, не заставив дворец и его гостей дожидаться себя ни часу.

Постепенно груженные льдом подводы одна за другой потянулись к дворцу, петляя по забирающейся вверх на холм дороге, в меру извилистой. Подводы, напрягая все силы, тянули запряженные четверкой быки. Дворец, стоящий на утесе и похожий на взметнувшийся на волне корабль, храня гордое молчание, ожидал приношения.