Летнее убежище - Страница 65

— Нет. Я не знала, что ты ко мне испытываешь какие-то другие чувства… помимо презрения. Его ты никогда от меня не скрывал.

— Тогда зачем ты ко мне пришла?

— Потому что Чарльз тебя очень уважает, считается с твоим мнением. Я думала, что ты поговоришь с ним, убедишь его передумать.

— Нет, ты все знала! — заявил он. — Пьяная или трезвая, но ты знала, Джейн, что мое сердце полно тобой. Не отрицай этого.

— О, Джордж! — По ее щекам покатились слезы.

— Ты тоже это чувствовала, я знаю!

— Но…

— Замолчи и слушай! Еще не поздно. Меня пригласили на работу в Париже. Я приступаю к ней уже в следующем месяце, сразу после окончания колледжа. Мы поедем с тобой в Париж, поселимся в старомодной квартире на Рив-Гош. Это будет… Понимаешь, это будет не жизнь, а просто мечта!

Она разгладила на коленях платье и огляделась вокруг.

— Чья мечта, Джордж?

— Наша, глупенькая! Это же Париж, представляешь? Кто не мечтал жить в Париже?

— Что ты можешь знать о моих мечтах? — с горечью сказала Джейн. — Я не поеду с тобой в Париж. Я никуда с тобой не поеду. — Она повела вокруг рукой. — Вот мой мир, моя жизнь и судьба. Мне нужно ухаживать за мамой, а летом помогать отцу в лагере. Как я буду все это делать, если уеду в Париж?

— Мы что-нибудь придумаем, найдем решение…

— Ничего мы не придумаем, — сказала она. — Как ты не понимаешь? Кроме меня, у мамы с папой никого нет. Сколько бы денег у тебя ни было, ты не можешь «придумать» им другую дочь.

— Тогда я откажусь от своих планов на работу в Париже. Хочешь, я перееду сюда, в этот дом! — заявил он. — Джейн, я люблю тебя! Я на все готов, чтобы быть с тобой. — Он сунул руку в карман брюк и с волнением сжал там маленькую коробочку.

— Замолчи! — резко заявила она. — Ты любишь меня не больше, чем я тебя.

Он выпустил коробочку и погладил ее по щеке, горячей от слез.

— Почему же тогда ты плачешь? Скажи мне.

— Потому что расстроена. Ты меня не слышишь! Я же сказала, что теперь я с Чарльзом, мы с ним помирились.

— А три дня назад ты была со мной, — напомнил ей Джордж, сам удивленный своим жестким тоном. — Заявила, что с Чарльзом все кончено, и ты прибежала прямо ко мне, Джейн, в мою комнату, в мою постель!

— Я сказала, что все произошло случайно. Я просто потеряла голову, была в полном отчаянии, считала, что все, о чем я мечтала, погибло… И испугалась…

— Понятно. Значит, испугалась, что потеряла богатого ухажера? И решила заменить его на другого, такого же состоятельного, и поэ…

Увесистая пощечина оборвала его на полуслове. Он почти обрадовался этому резкому, жгучему удару, который помешал ему сказать то, о чем он мог сильно пожалеть. В то же время ощущение было сродни тому ужасу, который охватил его, когда он много лет назад оказался в аппарате «железные легкие». Ему казалось, что он попал в ловушку, что он больше не сможет дышать.

Видимо, Джейн и сама испугалась своей неожиданной и резкой реакции.

— Прости, мне не стоило этого делать, — сказала она, прижав руки к животу, как будто у нее возникли сильные боли.

— Он про нас знает? — спросил Джордж, стараясь оставаться бесстрастным.

— Он никогда не узнает. Ему будет слишком больно. Это его убьет.

— А как же мы? Мы ведь тоже убиваем друг друга. — Он действительно чувствовал себя раздавленным, опустошенным.

— Ради Чарльза забудем об этом. Как будто ничего и не было.

— Это невозможно.

— Все возможно. — Она встала и решительно вытерла руки о фартук. — Больше не пытайся со мной связаться, Джордж. Уезжай в Париж и найди там свою мечту.

— Я уже нашел свою мечту. В ту ночь, у себя в комнате…

И опять на ее глазах показались слезы.

— Это была не мечта… Это была случайность, ошибка.

— Не делай этого.

— Все уже сделано. — Она взялась за щеколду на двери. И только теперь он увидел сверкнувшее на ее левой руке кольцо с бриллиантом.

Весь разговор занял ровно десять минут. Джордж был рад, что попросил шофера подождать его.

— Порадуйся хоть ты за меня, Джордж, — грустно сказал Чарльз, шагая рядом с братом по терминалу аэропорта Ла-Гуардиа.

Джордж отправлялся в Париж, и Чарльз приехал проводить его.

— Я не собираюсь притворяться, что радуюсь, — отвечал Джордж, с нарочитым вниманием глядя на пилотов в красных кепи и форме, которые спешили на свои самолеты.

— Достаточно того, что мама с папой отказались нас благословить.

Родители умоляли Чарльза не жениться на Джейн Гордон, угрожали лишить его наследства, но он упрямо держался своего решения.

— Неодобрение мамы и папы я еще могу понять. Они же люди со старыми взглядами. Но ты-то? Почему за нас не рад?

— Потому что мне не нужен магический кристалл, чтобы увидеть, что тебя ждет. У вас с ней нет ничего общего, вы совершенно разные!

Джорджу было легче поддерживать доводы родителей о классовых различиях, чем сказать правду.

— Как известно, различия придают жизни остроту! — напомнил ему Чарльз.

— Когда речь идет о семейной жизни, тебе не захочется никакой остроты.

Джордж не мог представить себя на свадьбе Чарльза и Джейн, где ему придется вымученно улыбаться, а после встречаться с ними на семейных торжествах и на отдыхе, скрывая свои переживания.

— Ничего не понимаю! — вздохнул Чарльз. — Мы же знаем Джейн с самого детства!

— Ты будешь с ней несчастным. Она испортит тебе всю жизнь, потому что она — ничтожная дрянь!

Подбородок Чарльза дернулся вверх, как от удара в челюсть.

— Извинись!

— За что? За то, что хочу избавить тебя от несчастья? Ведь тебя ждет именно несчастная жизнь, хотя сейчас ты не хочешь этого понять!

— Знаешь что! Убирайся ко всем чертям! И возвращайся, когда будешь готов извиниться!

— В таком случае я никогда не вернусь.

Несмотря на страшную ссору, Джордж намеревался взять себя в руки и обязательно приехать на свадьбу брата, которая должна была состояться в августе. К тому времени он, выпускник Йеля, жил в Париже и занимался работой, о которой мечтал с детства, то есть журналистикой. Он освещал важные события мирового значения — вооруженные конфликты в Египте и Суэцком канале, землетрясения, Олимпийские игры.

Он жил в квартире с балконом, выходившим на площадь Согласия, и водил компанию с коллегами-журналистами, посещал излюбленные места Хемингуэя, Гертруды Штайн, Элис Токлас и Джеймса Патрика Данливи, читал запрещенные книги, пил абсент и даже соблазнил двух женщин.

Одна из них призналась ему в любви, и он стал жить с ней в своей квартирке, находя ее очень интересной и возбуждающей. Жаклин Дюпон оказалась наследницей громадного состояния, сделанного на экспорте шампанского. Она отличалась эффектной красотой, сексуальностью и шиком, и однажды ее фотография появилась в модном журнале Women's Wear Daily.

Он даже подумывал пригласить Жаклин на свадьбу брата в качестве своей девушки, но передумал. Было бы полным безумием привезти Джеки в костюме от Шанель с фамильными драгоценностями на бракосочетание Чарльза со скромной экономкой.

Своим усердием и увлеченным отношением к делу Джорджу удалось уже через несколько недель обратить на себя внимание главного редактора газеты «Трибюн», или, как ее называли журналисты, «Триб». В тесной и шумной комнате он работал бок о бок с такими известными мастерами, как фельетонист Арт Бухвальд, безжалостный Десмонд Бэрк и другими ветеранами журналистики. С тех пор его карьерой руководил этот требовательный и очень опытный человек, редактировавший фильм о блицкриге, удостоенный Пулицеровской премии.

За два дня до того, как Джордж должен был вылететь в Нью-Йорк на свадьбу брата, он получил предложение, которое сразу бы принесло ему широкую известность. Руководство редакции направляло его эксклюзивным репортером на встречу высшего руководства стран НАТО, где должен был принимать участие генерал де Голль.

Джордж без колебаний взялся за это задание, понимая, какое важное значение для всего мира имела эта встреча, и рассчитывая, что успеет сделать свою работу и вовремя прилетит на свадьбу. Времени, конечно, было в обрез, но таков уж характер современной журналистики. Ты следишь за каким-нибудь событием, и твой подробный репортаж немедленно поступает в средства массовой информации. Для этого придумали даже специальный термин — «экстренное сообщение».