Летающее счастье - Страница 22
– Вы не знаете, кто этот человек? – спросила она.
И все, кто был в комнате, ответили хором:
– Впервые в жизни видим.
А потом они подняли бокалы и, звеня ими в такт, стали выкрикивать:
– Говорят! Дураков! Надо! Учить!
Василь Васильич плёлся по улице, и ему очень хотелось, чтобы навстречу попался хотя бы один человек, который бы его пожалел. Даже не то чтобы накормили или напоили, а просто бы пожалели немного. Ну хотя бы спросили: «Как поживаешь?», а он, Василь Васильич, ответил бы: «Ох, неважно!» – и то ему стало бы легче на душе.
Но во всём городе не было никого, кто бы его любил. Зато было множество тех, кто его ненавидел.
Тут он вспомнил, что не ел с утра, – ведь день его начался в булочной, где ему вместо батона продали стиральное мыло.
И пошёл Василь Васильич в ресторан. Усевшись за столик, он подозвал официанта и заказал бараньи котлеты.
– Сию секундочку, – сказал официант.
Мысль о том, какая это прелесть – бараньи котлеты, несколько успокоила Василь Васильича.
Дело в том, что с тех пор как Васька стал человеком, вкусы его совершенно переменились. Он теперь и ягоды любил, и овощи. Но всё же по-прежнему больше всего на свете любил мясо.
Шло время, официант всё не появлялся. А надо вам сказать, что время было позднее и ресторан скоро должны были закрывать.
Василь Васильич терпеливо ждал, теперь уже не смея кричать и требовать, как он это делал обычно, но сильно волнуясь.
Наконец появился официант с подносом в руках; он шёл склонившись.
– Немножко запоздал, – сказал он извиняющимся тоном, – уж очень трудное блюдо вы нам заказали.
Василь Васильич подумал, что котлеты из баранины – это совсем не такое уж сложное блюдо, но спорить не стал, так как был уже и тому рад, что их наконец принесли.
Потирая свои короткопалые ручки, он придвинулся к столу. И вдруг застыл на месте.
– Но это, – сказал он, и голос его дрогнул впервые в жизни, – это, кажется… мышки…
На тарелке в гарнире – увы, как ни противно мне это вам сообщать! – лежала пара жареных мышей.
– Ну что вы такое говорите? – с мягким укором возразил официант. – Это прекрасные бараньи котлетки.
И Василь Васильич, теперь уже плача, позвал директора.
– В чём дело? – учтиво спросил тот.
– Посмотрите! – Василь Васильич утирал слёзы.
– Почему вам не нравятся эти великолепные голубцы? – спросил директор. – Это восхитительные голубцы в сметане!
О том, что случилось дальше, рассказывали несколько человек, но никто им не верил, настолько невероятно было само происшествие.
Официант, директор ресторана и люди, сидевшие за соседним столиком, – все они увидели, как посетитель, с которым возник спор из-за «бараньих котлеток», вдруг вскочил, со страшным, неестественным урчанием кинулся к столу и в одну минуту сожрал мышей.
В ту же самую минуту раздался треск – это лопнули сзади штаны удивительного клиента, и на свет божий развернулся великолепный серый хвост.
Потом клиент со всех ног умчался из ресторана, как показалось присутствующим, неестественно уменьшаясь при этом на глазах.
Об этом событии много было в городе толков, и в конце концов все сошлись на том, что виновниками его были молодые актёры, недавно приехавшие к нам в город с концертной бригадой.
А подлинный виновник смирно лежал у нас в передней на полосатой подушке и мурлыкал. Примерный, вылизанный кот.
* * *
Жизнь снова пошла у нас без всяких особых событий. Бабушка однажды встретила того парня, который так странно продал ей туфли, встретила у самого нашего дома. Она с криком «Товарищ!» погналась было за ним, чтобы отдать ему деньги, но он отскочил за угол и скрылся.
Да, было ещё одно событие: Павлик пришёл домой взъерошенный и с ссадиной на скуле. Он рассказал, что по дороге из школы к нему привязался Славка, а он, Павлик, как размахнётся да как врежет ему, а Славка…
– Привет, Карлсон! – сказала я. – А нельзя ли узнать, как на самом деле всё это происходило?
Но Павлик ничего больше нам не сообщил.
К сожалению. Если бы не это его несчастное самолюбие, всё было бы по-другому. Но мы тогда ничего, совсем ничего не знали!
Мы снова собирались по вечерам и снова рассказывали разные истории и сказки. Я никак не могла забыть случай с подожжённой газетой и всё время о нём думала.
«Слово правды или лжи, – думала я, – и не только слово, но и поступок – всё это зависит от того, с каким чувством сказано слово и для чего, с какой целью совершён поступок. Обязательно нужно знать, зачем человек так сказал или так поступил, – думала я. – Обязательно нужно знать зачем. Ведь бывает, что хотят сделать одно, а получается другое».
И тут однажды мне вспомнилась сказка, которую я, конечно, сейчас же рассказала своим домашним.
Бабушка сидела в кресле и читала книгу, но невнимательно, потому что слушала мою сказку. Папа ходил по комнате и думал о своём, но тоже невнимательно, и по той же причине. Дети мои примостились, как водится, около меня. Ральф лежал на своей подстилке в углу. Васька прыгнул на диван, свернулся клубочком и затих.
– Жалко, что Васька у нас не понимает человеческого языка, – сказала я, чтобы потешить детей и Ральфа, – а не то он порадовался бы моей сказке, потому что в ней будет полно кошек и котов.
Дети мои переглянулись, а я начала так:
Жили-были король с королевой. У них было несколько дочек – принцесс и всего один сын – принц, которого они любили больше всего на свете.
Принца, должно быть, сильно баловали, потому что характер у него был довольно противный. Всех он дразнил, ко всем приставал и всем грубил непрестанно. Отец его – король, и мать его – королева, и сёстры-принцессы, и придворные, и слуги во дворце – все они сильно измучились с противным мальчишкой.
И вот ему исполнилось семнадцать лет. Во дворце готовилось по этому поводу большое торжество. Родные принца целый месяц совещались, какими бы подарками его порадовать. Слуги сбивались с ног, украшая дворец. Повара на кухне стряпали невиданные кушанья.
Предполагался большой праздник с фейерверком. И все его ждали. А принц в этот день ушёл из дому, надеясь, что праздник без него отменят. Такой вредный был у него характер.
Он шёл полем и увидел, что навстречу ему движется повозка. В ней сидела тётушка принца, которая сама правила лошадкой. А тётушка принца была известной волшебницей.