Лестница бога. Ступень 5. Бегство в Эдем. Том 1 - Страница 10

***

Линнею мне удалось отловить перед ужином. Пристроившись у окошка раздачи сразу же за девушкой, я набрал на поднос еды и проследовал к тому же столику, что и она, молча сгрузил тарелки на стол и так же молча стал есть, поглядывая на девушку. Линнея ела аккуратно и невозмутимо, словно истинная аристократка на приёме у императора, а не курсантка, ужинающая в студенческой столовой. Небольшие кусочки пищи она аккуратно отрезала ножом, накалывала на вилку и изящным движением отправляла в рот. Все движения девушки выглядели настолько естественными, что я залюбовался их красотой и идеальной отточенностью.

Дождавшись, когда девушка поест и, собрав посуду, отнесёт поднос к раздаче и невозмутимо пойдёт на выход, я проделал то же самое, догнав её на выходе из столовой и сказав:

– Линнея, нам надо поговорить!

Не обернувшись, девушка продолжила движение, бросив через плечо:

– Кому надо?

– В первую очередь это надо мне! – ответил я. – Я не хочу видеть, как кто–то разрушает твою жизнь, и хочу помочь!

– Я не нуждаюсь в помощи, Кейтон Тарома. Да ты и не сможешь мне помочь.

– И всё же я попытаюсь, Линнея Рэй!

Девушка замерла, остановившись, и медленно повернулась ко мне лицом, устремив взгляд своих больших карих глаз прямо в мою душу. Чувствуя, что сердце моё замирает, а душа то ли уходит в пятки, то ли воспаряет к небесам, я, с трудом проглотив вставший в горле ком, просипел:

– У тебя есть примерно девяностадевятипроцентная вероятность исправить свою удовлетворительную оценку по боевой тактике не отличную.

Продолжая так же пронзительно смотреть мне в глаза, Линнея ровным голосом, в котором отсутствовал даже малейший намёк на эмоции, проговорила:

– Повтори!

– Твою оценку по боевой тактике можно исправить. И если ты согласишься прогуляться сейчас со мной по парку, то я расскажу тебе всё, что узнал.

Несколько мгновений подумав, девушка протянула мне руку и сказала:

– Веди.

И я повёл Линнею туда, где мы всегда гуляли. Идя с ней под руку, я рассказал девушке всё, что узнал – и что результаты её экзамена были, скорее всего, сфальсифицированы её преподавателем, каким–то образом получившим доступ к искину академии, и что преподаватель Сван Ойхо является родным дядей убитого ею курсанта Алишана. Сама Линнея на то, что я назвал её убийцей Алишана, не сказала ничего, восприняв моё знание как свершившийся факт. Странно – я бы на её месте стал отпираться, ссылаясь на отсутствие доказательств… Рассказал я и о том, как можно опротестовать результаты экзаменов. Наконец я умолк, выговорившись, и мы продолжили совместную прогулку в тишине.

Мы сделали по аллее шагов сто, не меньше, до того, как девушка сама прервала затянувшееся молчание, сказав:

– Значит, ты предлагаешь мне подать апелляцию?

– Да, – подтвердил я. – Тебе достаточно написать на имя ректора заявление о назначении независимой экзаменационной комиссии, указав в графе «причины» твою уверенность, что результаты экзамена были сфальсифицированы путём коррекции архивной базы данных искина академии.

– И ты считаешь, что мои шансы на пересмотр оценки вполне реальны?

– А ты сама как считаешь? Неужели за всё то время, что ты учишься, у тебя были иные оценки кроме «отлично», в том числе и по этому предмету?

– Да, в лётной академии у меня исключительно отличные оценки.

– Я говорю не про академию, Лина, а про те учебные заведения, которые ты уже закончила.

– Ты и про это знаешь?

– А моё знание что–то меняет?

Подумав, девушка ответила:

– Пожалуй, нет…

И добавила:

– Осталось выяснить всего один вопрос – зачем это нужно тебе?

Я даже не нашёлся, что сказать… Подумав немного и так и не придя к решению, что же мне ответить, я всё же сказал:

– А вариант, что я просто хотел тебе помочь, не подойдёт?

– Нет, – уверенно ответила девушка.

– Тогда чувство благодарности за то, что ты мне помогла? Ведь если бы не ты, меня бы уже не было в живых. Несчастный случай на дуэли…

– В том, что тебя чуть было не убили – твоя и только твоя вина.

– Это почему же? – удивился я столь неожиданной трактовке недавних событий. – Я что, должен был молча делать задания для этих ублюдков?

– А у тебя имелись силы им противостоять? – вопросом на вопрос ответила Линнея. – Мир суров – или ты подчиняешь его, или он подчиняет тебя. Если тебе нечего противопоставить миру – смирить и выполняй то, что от тебя требуют. Ты когда–нибудь пробовал остановить сходящую с гор лавину? А накатывающееся на побережье цунами? Быть может, тебе удалось усмирить смерч или ураган? Нет, ты бы наверняка оказался слишком благоразумен, чтобы не пытаться самостоятельно противостоять разрушительным силам природы, потому что в душе понимаешь бессмысленность подобных действий. Так почему же ты решил сопротивляться сейчас, зная, что твои противники намного сильнее тебя? Ты мог согласиться и делать за этих учеников домашние задания, не пытаясь качать права.

– И как бы я тогда успевал делать задания для себя? А спать мне когда?

– Отвёл бы минимальное время на сон, а оставшееся время равномерно распределил на свои уроки и на навязанные тебе задания. Да, качество твоего собственного обучения упало бы, но из академии тебя бы за это никто не выгнал – спокойно доучился бы до конца. Да и качество навязанных тебе домашних работ ты тоже смог бы снизить – ровно до того уровня, что и собственные уроки. И никто бы тебя не тронул – чужую работу ты бы выполнял не хуже, чем свою. Со временем, видя, что ты не справляешься, нагрузку тебе бы снизили – кому нужны три работы среднего уровня, если можно получить одну, но хорошего? А ты сначала показал, что умеешь отлично учиться и, что самое главное, имеешь на это свободное время, но в то же время не имеешь сил себя защитить. Вот поэтому лишнее время у тебя и попытались забрать более сильные сокурсники. Обычный закон выживания в большой стае. Ты же решил сломать систему, не имея на это сил, за что и поплатился.

– Хорошо, признаю – я был неправ, – вынужденно сознался я, понимая, что рассмотренная под другим углом ситуация действительно свидетельствует не в мою пользу. В жестоких словах Линнеи однозначно был смысл – действовать мне следовало иначе. Но переиграть, к сожалению, уже не получится.

– Молодец, что признал свою вину. Жаль, что это событие произошло слишком поздно, и в результате погибло двое по большому счёту ни в чём не виновных людей.

– Ты считаешь этих ублюдков, паразитирующих на чужом горбу, невиновными?

– Всё в мире относительно, Кейтон. То, что ты считаешь хорошим для себя, далеко не всегда является таким же для других. Или при взгляде со стороны. Дедовщина была, есть и будет. Всегда сильный эксплуатирует слабого, принуждая того выполнять дополнительную работу. Скажи, ты разве этого не знал? В вашем клане дела обстоят не так? Или в империи ситуация складывается по–другому? Двое погибших парней вели себя в академии точно так же, как и в собственном клане – подчинялись сильным и заставляли работать на себя слабых. Кстати, чтобы иметь право вести себя именно так, а не иначе, они на протяжении всей жизни изнуряли себя ежедневными тяжёлыми тренировками, которые лично ты посчитал для себя бессмысленными и не приносящими никакой реальной пользы. Ну, и в чём же тогда их вина?

Признать правоту девушки оказалось для меня очень тяжело, но я чувствовал – пусть лично для меня её слова виделись несправедливыми, однако по большому счёту девушка была права. Я действительно рассматривал ситуацию со своей стороны, а мои недруги – со своей. Две стороны одной медали… Для моих обидчиков заставлять слабых делать чужую работу было так же естественно, как дышать. Да и сама возможность эксплуатировать других, действуя с позиции силы, свалилась на них не сама по себе, а была заработана реками пролитого в спортзалах и на тренажёрах пота. Я отказался играть по чужим правилам, за что и поплатился. Чтобы пойти против системы, нужно иметь за своей спиной силу. Теперь моя гордость и желание умереть, но не пойти на поводу у своих более сильных сокурсников выглядели не геройством, а каким–то мальчишеством. Зачем только Линнея за меня вступилась? Что она нашла в моём глупом протесте? И, как бы продолжив моё самобичевание, девушка сказала: