Лесной техникум (СИ) - Страница 7
— Ух ты! Сколько уж лет здесь русского духа ни слухом ни духом, а тут припёрся! Только… — она снова пошевелила носом, пару раз шмыгнула и замахала руками, словно разгоняя вонь перед лицом: — Фу! Фу! Фу! Дух вроде и русский, да какой-то… Фу! Ну ладно! Если уж зашёл, отвечай, как положено! Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?
Ваня, припомнил сказки, да и продрог он в тумане изрядно, поэтому ответил, стуча зубами и от страха и от холода:
— А вы не видите⁈ Я промок, замёрз! Дали б согреться, чаю налили, а то сразу спрашивать! Как в гестапо!
— Ха! Борзый какой! А может тебе ещё и баньку истопить, да пару мавок в баньку снарядить, чтоб веселее было?
Услышав про мавок Ваня вздрогнул и ответил уже спокойнее:
— Мавок не надо.
— А чего это ты от мавок стремаешься? Никак уже с какой шашни крутил?
— Я с мавкой шашни не крутил! — решительно ответил Ваня.
Всё время этого диалога бабка смотрела на него с нехорошим таким прищуром и вдруг выдала вердикт:
— Нет! Всё-таки какой-то ты недоделанный! Надо бы тебя допечь. Эй! Домовые! Ну-ка! Заверните его в пирог!
Тут же из всех углов вылезли какие-то мохнатые недомерки, повалили Ваню на пол, принялись срывать с него одежду, споро раздели донага, связали и бухнули бабке на стол, на уже расстеленный на столе толстый пласт теста. Ваня ещё пытался дёргаться, но бабка резко приставила к его горлу острый кривой нож и рыкнула:
— А ну лежи смирно! А то так и зарежу, как барана!
Ваня в ужасе замер и его тут же завернули в тесто, как в конверт. Что-то плоское подсунулось ему под спину, вернее, под пласт теста, на котором он лежал, его подняли и… сунули в раскалённую печь!
Стоящим в печи жаром обожгло глаза и Ваня зажмурился, но успел заметить раскалённые до красна кирпичи свода. Раскалённый воздух обжёг лёгкие и Ваня затаил дыхание, но вместе с первым вдохом в него словно проникла частица огня и он начал разогреваться изнутри. Тесто, в которое он был завернут стало надуваться и пузыриться, сжимая тело, но в то же время изо всех пор кожи, словно под давлением, начал выходить пот.
Не дышать стало уже невозможно и Ваня вдохнул окружавший его огонь ещё раз, через некоторое время ещё и каждый новый вдох давался ему легче предыдущего. И вдруг под него что-то снова подсунули и вытащили из печи, на такой свежий и сладкий воздух. Он шумно выдохнул, выпуская скопившееся внутри пламя и тут же получил удар по лбу:
— Не рыгать мне тут! Тоже мне, змей Горыныч нашёлся! Чуть избу не спалил!
И приговаривая: «Ну, посмотрим, как ты сготовился…», бабка начала отламывать руками запёкшееся вокруг Вани тесто. И тут же закричала:
— Фу!!! Да откуда ж в тебе всё это?!!!
Тут Ваню снова подняло, мир вокруг закувыркался и его вышвырнуло из избы наружу. И только бабка вслед прокричала:
— Эй! Лешие! Прополощите ЭТО в Смородине как следует! Да смотрите, не упустите! А то вас самих на дрова пущу!
Тут что-то взяло Ваню за левую ногу и, тяжко поскрипывая, куда-то понесло. После его встряхнули, словно тряпку, стряхивая остатка теста, сорвали верёвки, кто-то совсем рядом шумно срыгнул и его, вниз головой, макнули в ледяную воду.
Ваня открыл глаза и испугался. В воде он видел всё столь же ясно, как и на воздухе. Окружающее было залито светом, который струился словно сразу отовсюду и ниоткуда. Вода, в которую его макнули, словно текла не только вокруг, но и сквозь него, а дно реки было выложено человеческими черепами, которые смотрели на него пустыми глазницами и словно силились что-то сказать, пощёлкивая челюстями. Но тут его снова принялись трясти, и трепать как тряпку, вытаскивали из воды, встряхивали, перехватывали и бросали обратно. Пару раз он даже вдохнул этой воды, ко которая обожгла лёгкие сильнее, чем жар бабкиной печи.
В конце концов эта трёпка закончилась, Ваню снова подняли за левую ногу и понесли обратно. В этот раз то ли сил прибавилось, толи злости, но извернувшись он сумел разглядеть, что нёс его какой-то древесный ствол с ветками, навскидку похожий на толкиеновских энтов, как их в кино показали. Нёс на вытянутой руке-ветке. Тут снова раздался голос бабки:
— Стой! Дубина стоеросовая! Отпусти человека!
Ветка разжалась и Ваня полетел вниз. И сломать бы ему шею, но какая-то сила подкрутила его и шмякнулся он не на голову, а на спину. А бабка рявкнула: «Чего встал, пень гнилой⁈ Пшёл вон!», после чего бросила уже слегка пришедшему в себя Ване огромное махровое полотенце со словами:
— Вытрись, что ли… и прикройся… и полезай в избу, чаем тебя напою. А то мёртвой воды наглотался, надо тебя и живой попотчевать…
Уже через минуту Ваня сидел в избе, возле пышущей жаром печи и попивал чай, а старая карга потчевала его пирогами. Но вот он уже наелся до отвала и баба Яга, а Ваня уже понял, к кому попал, начала расспрос:
— Ну теперь ответствуй, откуда и куда тебя черти несут?.. хотя, вру! Черти не носят, они гоняют. Короче, ты как, дело пытаешь, али от дела лытаешь?
— Ничего я не пытаю, не лытаю! — возмутился Ваня. — Просто шёл домой, с рыбалки возвращался, а попал к вам.
— Стало быть, от дела лытаешь, — выдала вердикт бабка. — А я уж думала, пошёл своей мавке человеческое достоинство выправлять.
— К… какой мавке? — удивился Ваня, но вдруг резко сообразил, о какой конкретно мавке идёт речь. И это, надо сказать, его сильно напрягло.
Яга же с ехидцей в голосе пояснила:
— А той, с который ты обручён.
— А… Э… А… это как? — промямлил Ваня. Вот такой подлянки от судьбы он не ожидал. А вредная бабка всё с той же ехидцей заявила:
— Это ты мне расскажи, как ты так устроился.
Ваня на это взорвался:
— Да я ни сном ни духом! И вообще! Обручение это ведь ритуал какой-то! И без меня нельзя! Не может же быть, чтобы без меня меня женили!
— Вообще-то может, хоть и сильно через зад, — успокоила Яга и тут же потребовала: — Ты эта, лапку свою правую на стол положи… да, вот так. И пальчики вытяни…
Она какое-то время внимательно рассматривала ванину руку, водила над ней своей ладонью и в какой-то момент Ване показалось, что у него на запястье что-то блеснуло, словно переплетение тонких серебряных нитей. Бабка в этот момент удовлетворённо хмыкнула и вынесла вердикт:
— Значит так, касатик, она на тебя зарок положила.
— А это что? Что-то типа приворота?
— Не-е-е! Эта штука хитрее. От приворота ты сам за ней бегать будешь, а зарок он на судьбу кладётся. Ну как тебе объяснить? Человек по жизни он едет, как поезд на рельсах, ни в право, ни влево не дёрнешься, а уж вниз, а тем более вверх и подавно…
— А как же свобода воли, выбор? — возмутился Ваня.
— Можно и сосвоевольничать. Но тогда твой поезд летит под откос. А вот оттуда уже можешь и начать свою дорогу мостить, и ещё чего выдумать. Но по началу — реально под откос и большей частью людишки там и остаются. Но ты слушай дальше. Можно ещё и на стрелках выбирать, куда переключиться. Если, конечно, сообразишь вовремя, если стрелочника подмажешь… или пнёшь, как надо… Так вот, зарок он так устроен, что куда бы ты ни переключался, а всё равно к своей мавке приедешь. И даже если под откос рванёшься, он всё равно тебя к ней выведет.
— А можно его снять? — быстро спросил Ваня.
— Вот тут, дорогой, лучше тебе не спешить. Ты сначала с мавкой этой поговори, посмотри, что за птица…
— Змея, если я правильно понимаю, гадюка, — мрачно поправил её Ваня.
— О! Уже с ней и виделся! Только ты дослушай, касатик. Зарок это штука не простая. С одной стороны он тебя ведёт не всегда туда, куда ты сам хочешь, а с другой это может как спасательный круг сработать. Куда б тебя ни занесло, а всё к твоей мавке выведет, а её из наших лесов выкурить… проще себя за попу покусать. В старину люди сами на себя зарок клали. И ведь выводило! Из таких-то задниц, что и мне страшно. Так что не спеши свой зарок скидывать, никто не знает, как что обернётся.
Яга задумалась, замолчала на долго, Ваня тоже молчал, только чай прихлёбывал, да пироги потихоньку подъедал. Наконец бабка встрепенулась, бросила на Ваню оценивающий взгляд и словно сама себя спросила: