Лесная легенда (сборник) - Страница 1

Положа руку на сердце, в глубине души недолюбливаю я все, связанное с Украиной. Как увижу эти вышиванки, казаков, услышу «мову» — как изжога подступит. Прекрасно понимаю, конечно, что нельзя обобщать и переносить отдельные негативные впечатления на весь народ, но ничего не могу с собой поделать. Софию Ротару никогда слушать не мог. «На полонину приходи…» Во мне словно спусковой механизм срабатывает, вспоминаю, сколько мы хлебнули горького на этих полонинах и каких ребят там оставили…

Давайте по порядку. Поскольку вас рекомендовал известный нам обоим товарищ, можно откровенно…

Начало сентября сорок седьмого. Мы — спецгруппа МГБ, считая и меня, восемнадцать человек при трех «виллисах» и двух ручных пулеметах. Базировались мы в селе, которое я, простите, по названию упоминать не буду. Пошло б оно, это название…

Как легко догадаться, учитывая место действия, гоняли мы там «трезубов» по этим самым полонинам, лесам и буеракам. «Гоняли» — вообще-то громко сказано, что уж тут. Делали, что могли, за три недели нашего пребывания достался нам только один и тот остывающий — ну, об этом я подробнее в свое время…

Там обосновался фигурант по кличке, или, как они сами говорили, «псевдо» — Смок. По-русски — Дракон. Но непростой дракон, а этакий сказочный, который золотишко копит, красных девиц утаскивает, человеком может оборачиваться. Ему подходило. Сволочь неописуемая. Не просто командир, а чин из службы безопасности. Зверье из зверья. Не говоря уж о нас и местном населении, своих при малейшем подозрении резали в капусту. Чья-то умная голова туда отправила двух геологов. Не буду рассказывать, какими мы их потом нашли, ну не стоит…

Знаете, конечно, что такое схрон? Так вот, качественный, надежно поставленный схрон обнаружить крайне трудно, даже используя служебную собаку. Можно стоять над ним — и не определить. Прекрасно было известно, что у Смока есть схрон, где их сидит человек примерно сорок, имелась кое-какая агентура, доставшаяся от предшественников, но найти его никак не удавалось. Что до войсковой операции… Майор Мережин из областного управления, мое непосредственное начальство, сказал прямо: если по каждому схрону проводить войсковую операцию, войск не хватит, да и не напросишься, вы уж сами постарайтесь, не дети малые, с фронтовым опытом. Хотя прекрасно понимал, как и я, что фронтовой опыт тут абсолютно ничем помочь не может, не те условия.

Смутное описание Смока у меня имелось: за сорок, лицо тонкое, породистое, вид интеллигентный «абы учитель чи профессор», в золотых очках. И все. Местный учитель, кстати, под такое описание подходит полностью, разве что очки не в золотой оправе, а в никелированной, но он на глазах, освещен агентурой, про него точно известно, что никакой он не Смок, и на затаившегося врага вообще не тянет, разве что, как старый кавалер[1], любит приволокнуться за молодушками, частенько с взаимностью, но это уж его дело, ни в партии, ни в комсомоле не состоит, так что прорабатывать его за моральный облик некому… Пусть ему соперники синяки ставят, что, по информации, иногда случалось…

Так вот. Село было зажиточное и большое — дворов в сотню с лишним, с католической церковью, со школой, с большим трактиром, с гончарной мастерской, двумя кузницами. Дома там, в отличие от наших деревень, не лепятся друг к другу, а разбросаны далеко, вольно, словно горсть карамелек по полу рассыпали. Нашими скромными силами невозможно было полностью взять под контроль столь обширный терен[2], и мы, глядя правде в глаза, ночью просто-напросто сидели в глухой обороне. Пускали, правда, ночные патрули, но особого толку от этого на столь обширном пространстве… Так что, и к бабке не ходи и агентуру не тревожь — и так ясно, что «трезубы» при необходимости в село ходят как к себе домой.

Генерального сражения, если можно так выразиться, Смок нам не собирался давать. Как многие из них, сидел и выжидал, когда против Советского Союза начнут войну Англия с Америкой, и уж тогда-то он в открытый бой пойдет, что твой Наполеон… Кусали по мелочи: обстреливали машины на шоссе, ловили неосторожных бедолаг вроде тех геологов, однажды сняли у нас часового — а ведь три года воевал в полковой разведке! — пару раз кидали ночью гранаты без всякого успеха, спалили один наш «виллис», подкинули нашему Караю мясо с мышьяком, но он его на земле оставил, пес был ученый, не взял бы кусочка даже от нас, исключительно от проводника.

В селе Смок, можно сказать, и не зверствовал — однажды только застрелили мужика непонятно за что. Может, не согласился на них работать. Да двух дурех, что слишком далеко забрались в лес по ягоды, изнасиловали, замотав себе рожи тряпками, но это уж наверняка не по приказу Смока, а из чистой самодеятельности. Причин лютовать у него в общем не было: в селе не имелось ни советских активистов, ни «ястребков»[3], ни единого члена партии или комсомольца, а председатель сельсовета сидел как мышь под метлой, так что временами казалось, будто его нет вовсе. Был милиционер, но его убили на дороге уже при нас, а нового еще не прислали. В общем, никакой опоры Советской власти, не считая агентуры, да и та поголовно не идейная, а попавшая в информаторы по разным другим причинам… Иногда казалось, что ты в другой стране, честное слово.

Обстановку я обрисовал, теперь можно и про Янину.

Красивых я видывал, но таких — редко. Года двадцать два, фигура, стать, походка… Волосы каштановые, чуть не до пояса, глазищи карие, огромные… Блузка белоснежная с богатой вышивкой, юбка либо красная, либо синяя (она любила яркие), на шее затейливое монисто. Идет — плывет… Зубы сводит у любого нормального мужика, что уж там…

Жила она с дедом, но не в какой-нибудь развалюхе — добротная такая, не маленькая изба, хозяйство немаленькое, со свиньями, с курами, с коровой, большой огород, земельная полоска приличная. И управлялась она со всем этим, особенно не прикладывая рук, — вечно у нее там и сям добровольные помощники, причем не из одних холостых парубков, как следовало бы ждать от такого случая: солидного возраста мужики и бабы помогали в том и в этом.

Уже дней через несколько, едва там обосновавшись, мы ее взяли на заметку в первую очередь.

Была у нее привычка порой целыми днями шастать по окрестностям, уходя далеко в лес — этакая купринская Олеся, ага… Наши ребята, начавши рыскать по лесам, ее пару раз встречали черт-те где. И ведь нисколечко не боялась! Хотя прекрасно было известно, что Смоковы хлопцы при удобном случае любую под куст завалят, а уж такую красавицу…

Какая мысль возникает в первую очередь? Правильно. Связная. Иначе почему не боится? Ведь никак не деревенская дурочка — умная, на язычок острая, женскую школу окончила в бывшем уездном городке, а ныне райцентре, книг я у нее дома сам видел штук пятьдесят — и на украинском, и на польском, и на немецком. Заходил официально, в целях знакомства с местным населением. И разговор она поддерживала не как селянка, а скорее уж как городская панночка. Что опять-таки вызывало подозрения: почему такая не обосновалась где-нибудь в городе, а сидит в этом медвежьем углу? Нет, здорово тянет на связную…

Естественно, как любой на моем месте, я, как только узнал об этих ее продолжительных прогулках, организовал наружное наблюдение. При должном навыке незаметно следить за человеком в лесу в сто раз проще, чем в городе. А ребята у меня, не хвастаясь, были опытнее, чем индейские следопыты из романов.

Вот только все три раза они ее теряли. Очень быстро. Каждый раз разные. Разводили руками, смотрели в землю, чистосердечно признавались, что понятия не имеют, как вышло: вроде бы вот только что была на виду, в белоснежной блузке, то красной юбке, то синей, и вдруг — как растаяла…