Лесь с Ильинки-улицы - Страница 34

«Надо попросить Рюрика, чтобы всё-таки научил рубиться на мечах…» – пронеслась идиотская мысль в голове… и именно в этот момент Лесь услышал, что кто-то поднимается. Уже здесь.

Взгляд плотно залип на мушке и никак не хотел сдвигаться, так что вместо человека Лесь видел расплывчатое пятно.

– Стойте! Или я стрелять буду! – голос дрогнул, но только чуть-чуть, почти незаметно. Лесь знает, что пистолет смотрит точно в грудь остановившемуся на последней ступеньке человеку.

Молчание. Долгое. Руки начали ходить ходуном, но усилием воли Лесь заставил их снова застыть. Наконец, преследователь полюбопытствовал:

– А что, я должен испугаться синяка от выстрела из МР-654К? – в голосе неподдельный интерес.

Господи, как же похож голос на папин! Только думать об этом нельзя, нельзя…

Лесь сдвинул ствол чуть вверх:

– А если в глаз? Я умею стрелять.

– Не сомневаюсь.

– Так что стойте, где стоите, и не проверяйте, – храбрость потихоньку возвращалась к Леся, и взгляд, кажется, наконец, может отлипнуть от мушки и сфокусироваться на преследователе.

– Я и не собираюсь. Просто давно хотел спросить: а ты разве спрашивал у меня разрешение пневматику забрать с собой?..

Ствол покачнулся. Лесь вытаращил глаза… и выронил пистолет.

Самый лучший, самый надёжный, самый проницательный человек на свете наконец преодолел последнюю ступеньку, и Лесь бросился к нему, и снова в глазах расплывалось. Что, неужели плачет?

– Леська-Олеська… – смешное и совсем необидное, хоть и «девчачье» прозвище прозвучало устало, ласково и облегчённо.

– Пап… Папа! А… А Центр?

– А «Центр охраны детства» к тебе больше не сунется, слово офицера.

Что же, слову самого крутого офицера ФСБ – ну и самого крутого офицера ВДВ в прошлом, разумеется! – Лесь верил всегда.

– Эй, вы тут? – раздался снизу голос Ленки. – Мы за вами никак не угонимся!

– Тут мы, тут! – звонко откликнулся Лесь, а папа взял его за руку – и вот так, вместе они спустились на площадку третьего этажа. Там их поджидали отдувающийся «дядька Ийон» и Ленка. На Ийона Лесь поглядел смущённо, на Лену – виновато.

Некоторое время все молчали, разглядывая друг друга, а потом Ийон не выдержал:

– Андрюх, а ты мне всё-таки на будущее скажи: как тебя в Рязанке-то прозвали? Чтобы, значит, ребёнка не пугать?

– Илья, – усмехнулся папа Леся, переглядываясь с сыном. – Как же ещё Ильина можно прозвать?

– То есть у вас… почти именины сегодня! – хмыкнула Ленка, и Лесь, а за ним и взрослые, рассмеялись. Потом девушка поинтересовалась: – Ну что, теперь на праздник жизни дальше?

– Нет, – покачал головой Ильин-старший. – Мы к маме-Оле. Лесь, читай смски чаще, раз уж телефон включил. У тебя мама сегодня ночью родила.

– Что?!

– То самое. Всё в срок, следил бы за календарём лучше, чем от меня бегал…

– Откуда я мог знать, что это ты! – возмутился Лесь, и папа тут же примиряюще поднял руку:

– Ладно, ладно, не сердись. С этим потом разберёмся. Иди, собирайся, а мне позвонить надо.

– По работе?

– Почти. Сообщить, что тебя больше искать не надо… Давай, давай, Елисей , мама ждёт. Я уже договорился, что её можно будет навестить.

Лесь тут же снова взбежал по лестнице, поднял с пола рюкзак, пистолет, который больше не притворялся «самым настоящим ПММ», и всё так же бегом спустился. Ленка и Ийон уже ушли, папа сосредоточенно слушал кого-то по телефону, изредка вставляя короткие замечания. Заметив сына, Ильин-старший попрощался и повесил трубку.

– Ну… идём? – Лесь поправил рюкзак на плече.

– Идём, – согласился папа. Они спустились на первый этаж, где Лесь столкнулся нос к носу с Василиской.

– Ой, – смутились они разом.

– А… Василёк, это папа. Папа, это Василёк… Василиска, в смысле.

– Так это вы за Лесем… гонялись?

– Не только, – деликатно ответил Ильин-старший, и Лесь был ему за это благодарен. Торопливо распрощавшись с девочкой и гоня мысль, что, возможно, больше её не увидит, Лесь вышел на улицу, и они с папой пошли в сторону метро. В спину им доносилось «… Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века…» – и Лесь резко остановился.

– Пап!

– Что?

– А давай… давай в воскресенье сюда на службу приедем? На всю, целиком, ни на что не отвлекаясь? Тут хорошо, правда, ты увидишь!

Папа пожал плечами:

– Почему бы и нет? И в это, и в следующее… как хочешь.

Лесь невольно нахмурился, как всегда, когда чего-то не понимал:

– То есть? Мы разве… не едем домой?

– Нет, мы теперь в Москве жить будем, – просто ответил папа, увлекая Леся дальше к метро «Площадь Революции». – Я уже договорился с хозяином той квартиры, которую вы с мамой снимали… Пока снимаем, а уже осенью, как дома продадим, купим.

Лесь послушно шагал за ним и пытался понять, но у него получалось плохо:

– А как же твоя… работа? Командировки?

– Ими Юрка Урманов займётся, всё уже ему передано… все дела, так сказать. Он талантливый и удачливый, а ещё имеет феноменальный нюх на все эти… дела, – и добавил совсем уж непонятное: – А ещё у него нет семьи.

Дальше оба шли молча почти до самого метро, но уже у входа Лесь остановился и спросил быстро, жадно, перескакивая с вопроса на вопрос, потому что устал не-понимать:

– Центр – это ведь всё… правда было? Я правильно делал, что скрывался? Они… они больше за мной не придут?!

Папа поглядел на сына – такого повзрослевшего за это лето – и ответил, последовательно:

– К сожалению, не только был, но и есть. А в мае ты всё делал верно… ну, кроме того, что надо было сразу сообщить мне или маме. Телефон они, насколько я знаю, не отслеживали.

– Но мама… мама взяла с меня обещание, что я не буду тебе звонить… – опустил голову Лесь, хотя сейчас ясно понимал, что когда речь идёт о такой опасности, подобные обещания бессмысленны. И если бы мама знала, она бы первая позвонила папе.

– Ну, об этом мы с Олей уже говорили. Будем считать вопрос закрытым, – улыбнулся папа, и Лесь, поднявший взгляд, неуверенно заулыбался тоже. – Ну а летом… я понимаю. Откуда тебе было знать… А сейчас – не волнуйся, этот твой Центр к тебе больше не сунется.

– Потому что им не по зубам самый крутой офицер ФСБ?! – радостно выпалил Лесь, но папа как-то сразу посмурнел:

– Да какой я крутой… Просто теперь им нечего от меня требовать, а если они снова сунутся – я обеспечу им некоторые… проблемы . Ладно, Леська, об этом мы с тобой ещё наговоримся, поехали?

– Давай! Только… можно последний вопрос?

– Да?

– А летом – я только от тебя бегал?

– Я приехал в конце июня… – но, заметив вытянувшееся огорчённо и смущённо лицо Леся, Ильин-старший поспешил утешить: – Но они не сразу утихомирились. Потом, конечно, я обеспечил всё необходимое, чтобы им резко стало «не до того», и вплотную занялся твоими розысками, но ты к тому времени был уже настоящий мастер скрытного существования в городе. Не захочешь идти в армию – с таким твоим опытом тебя никакой военкомат не найдёт! – со смехом заключил он.

– Не, от военкомата я бегать не буду! – поспешно возразил Лесь. Бегать ему больше не хотелось. Нет, когда ему будет семнадцать, он, может, найдёт себе ужасно важную «альтернативу» армейскому году, но пока даже не думал.

– Как хочешь. Идём?

– А… А как же дядя Витя? Ну, там, у Тоши на даче… ой, ты, наверное, не знаешь, но там тоже как раз Центр был и…

– Во-первых, это что, после-последний вопрос? – со смешком перебил папа и, не дожидаясь ответа, добавил: – Знаю я историю с Виктором Семёновым и твою роль в ней.

– Откуда?! Звонок отследил?

– После-после-последний вопрос, – с каким-то даже удовольствием заключил Ильин-старший. – А отслеживать ничего не надо было. Когда мы с Олей помирились… Короче, мы от Максима узнали, что ты пропал, и дальше уже пытались разыскать тебя вместе.

– Вместе с Максимом? – не понял Лесь, но папа в этот раз уже не стал отсчитывать, какой это был вопрос, и сразу ответил: