Лепестки на ветру - Страница 23

Его голос стал еще глуше, и я прижалась к нему теснее, боясь того, что последует дальше, потому что знала, что это будет ужасно.

– После рождения Скотта Джулия прямо сказала мне, что исполнила свой долг, подарив мне сына, и теперь я должен оставить ее в покое. Я с радостью оставил ее в покое, но в глубине души был очень обижен. Я говорил с ее матерью о наших проблемах, и она намекнула мне на какую-то тайну в прошлом Джулии, какую-то историю с кузеном, который сделал что-то с Джулией, когда той было всего четыре года. Я так никогда и не узнал, что именно он сделал, но, что бы то ни было, это отвратило мою жену от секса на всю жизнь. Я предложил Джулии вместе сходить в семейную консультацию или к психологу, но она отказалась наотрез – это было бы слишком мучительно, и когда же я наконец оставлю ее в покое? После этого я действительно оставил ее в покое. Всегда найдутся женщины, готовые утешить мужчину. У меня в офисе была очаровательная секретарша, которая дала мне понять, что согласна на все в любое время и в любом месте. Наш роман длился несколько лет. Я думал, мы оба очень осторожны и никто ни о чем не догадывается. Но однажды она пришла и сказала, что беременна от меня. Я не поверил, ведь она принимала таблетки. Я даже не мог поверить, что это мой ребенок, так как у нее были и другие любовники. Поэтому я сказал: нет, я не могу развестись, рискуя потерять Скотти, чтобы стать отцом ребенка, про которого я даже не уверен, что он мой. Она взорвалась. В тот вечер я вернулся домой и увидел жену такой, какой раньше не видел никогда. Джулия набросилась на меня, кричала, что я ей изменяю, в то время как она старается изо всех сил и родила мне сына, которого я так хотел. И теперь я предал ее, нарушил свою клятву и выставил ее на посмешище всему городу! Она угрожала, что убьет себя. Я жалел ее, когда она орала, что нанесет мне удар. Она и раньше угрожала самоубийством, но никогда ничего такого не делала. Я надеялся, что этот взрыв разрядит наши отношения. Джулия больше не упоминала о моем романе. На самом деле она вообще перестала со мной общаться, разговаривала только когда Скотти был рядом, она хотела, чтобы у него был нормальный дом с якобы счастливыми родителями. От меня она получила сына, которого любила сверх всякой меры. Потом наступил июнь и третий день рождения Скотти. Джулия собиралась устроить для него праздник и пригласила к нему шестерых детей, которые, естественно, должны были прийти со своими мамами. Была суббота. Я был дома и, чтобы отвлечь Скотти, очень возбужденного в ожидании праздника, я дал ему парусную лодочку, она как раз подходила к матросскому костюмчику, который он должен был надеть. Джулия, одетая в голубое легкое платье, спустилась с ним по лестнице. Ее прелестные темные волосы были перевязаны сзади голубой атласной лентой. Скотти держался за мамину руку, а в другой нес лодочку. Джулия сказала мне, что купила мало конфет, а день такой хороший и они со Скотти дойдут до ближайшего магазинчика купить еще. Я предложил подвезти ее. Она отказалась. Я сказал, что прогуляюсь с ними. Она снова отказалась. Она хотела, чтобы я остался дома, вдруг кто-то из гостей придет раньше. Я сидел на веранде и ждал. В доме уже был накрыт стол, с люстры свисали разноцветные шарики, были готовы хлопушки, маскарадные шапочки, и Хенни испекла огромный торт. Гости стали съезжаться часам к двум. А Джулии и Скотти все не было. Я начал волноваться, поэтому сел в машину и поехал в магазин, надеясь встретить их в проулке, ведущем к дому. Но я их не встретил. Я спросил у продавца, заходили ли они, но никто из служащих их не видел. Вот тогда я действительно испугался. Я объезжал улицы и спрашивал у прохожих, не видели ли они женщину в голубом и мальчика в матроске. Я спросил четверых или пятерых, и тут мальчик на велосипеде сказал, что да, он видел женщину в голубом и маленького мальчика с лодкой в руках, и показал, в каком направлении они шли. Они шли к реке! Я поехал на полной скорости, выпрыгнул из машины и помчался по тропинке. Каждую секунду я боялся, что опоздаю. Я пытался успокоить себя, что Скотти просто захотел попускать лодку, как я любил делать в детстве. Я бежал так быстро, что у меня закололо сердце, и наконец выбежал к поросшему травой берегу. Там они и были оба, плавали в реке лицом кверху. Джулия вцепилась в Скотти, который явно пытался высвободиться; его лодочка качалась на волнах. Голубая лента плавала рядом с распущенными темными волосами Джулии, похожими на ленты, вплетенные в водоросли. Воды было всего лишь по колено.

Крик застрял у меня в горле, я чувствовала страшную боль Пола, но он не услышал меня. Он продолжал:

– В одно мгновение я подхватил обоих на руки и вытащил на берег. Джулия еще дышала, но Скотти казался совсем мертвым, поэтому сначала я бросился к нему в бесполезной попытке вернуть его к жизни. Я делал все возможное, чтобы откачать ему воду из легких, но он был мертв. Тогда я стал делать то же с Джулией. Она не открывала глаз, но хотя бы дышала. Я отнес обоих в машину и повез в ближайшую больницу, где они попытались вернуть Джулию к жизни, но не смогли. Как я не смог вернуть к жизни Скотти.

Пол замолчал и пристально посмотрел мне в глаза.

– Вот что я хотел рассказать девушке, которая думает, что только она страдала, только она теряла и только она скорбит. О, я скорблю не меньше твоего, но я еще несу свою вину. Я должен был понять, как напряжена Джулия. За несколько дней до дня рождения Скотти мы смотрели «Медею» по телевизору, и она вдруг заинтересовалась, хотя всегда была к телевидению равнодушна. Какой я был идиот, что не догадался, о чем она думает и что собирается сделать. Но даже сейчас я не понимаю, как она могла убить нашего сына, которого так любила. Она могла развестись со мной и оставить его себе. Я бы никогда не забрал его. Но такой мести было Джулии мало. Она захотела убить то, что было мне дороже всего, – моего сына.

Я не могла произнести ни слова. Что за женщина была Джулия? Как моя мать? Моя мать убила, чтобы получить наследство. Джулия убила из мести. Неужели я стану такой же? Нет, конечно же, нет. Мой путь будет лучше, гораздо лучше, а она будет жить и страдать, страдать, страдать.

– Прости, – удрученно сказала я. Мне было так жаль его, что я поцеловала его в щеку. – Но у тебя еще могут быть дети. Ты можешь опять жениться.

Я обняла его, но он только покачал головой.

– Забудь Джулию! – воскликнула я, обвивая руками его шею и прижимаясь к нему. – Разве ты не говорил мне, что надо простить и забыть? Прости себя и забудь, что случилось с Джулией. Я помню папу и маму, они всегда ласкались и целовались. С младенчества я знаю, что мужчину надо ласкать и целовать. Я всегда замечала, как мама успокаивала папу, когда он был не в духе. Она смотрела на него нежно, целовала и гладила.

Я откинула голову и улыбнулась ему, как мама улыбалась папе.

– Расскажи, как невеста должна вести себя в брачную ночь. Я не хочу разочаровать своего жениха.

– Ничего такого я рассказывать не буду!

– Тогда я просто представлю себе, что ты мой жених, а я только что вышла из ванной, где раздевалась. Или, может, лучше я разденусь прямо перед тобой? Как ты думаешь?

Он откашлялся и попытался меня отодвинуть, но я обвила его, как плющ.

– Я думаю, тебе пора отправляться спать и оставить все эти игры.

Я не шелохнулась. Снова и снова я целовала его, и скоро он начал мне отвечать. Я чувствовала, как наполняется теплом его плоть, но вдруг его губы напряглись в жесткую линию, руки его, лежавшие на моих плечах и коленях, сжались. Он встал, держа меня на руках, и направился к лестнице. Я подумала, что он собирается отнести меня к себе в комнату и любить меня там, я была смущена и напугана, но в то же время страстно желала этого. Но он отправился прямо в мою комнату и там, около моей узкой кровати, заколебался. Он прижал меня к груди и держал так долго-долго, пока дождь все стучал и стучал по оконному стеклу. Казалось, Пол забыл, кто я, его щетинистая щека терлась о мою: теперь он ласкал меня щекой, а не руками. И опять, как всегда, я заговорила и испортила все.