Ленинградский меридиан (СИ) - Страница 56

Дело принимало скверный оборот, это никак не повлияло на настрой диверсантов. Меткими выстрелами они подавили остатки караула, перебили спутников Рокоссовского и швырнули пару гранат внутрь здания. Только после этого, Поль смог достать свой заряженный отравленными пулями пистолет и довершить начатое дело.

Выпущенная капитаном пуля пробила голову лежавшему на земле человеку, обильно залив кровью белое пятно на плече плаща. Задание было выполнено, можно было уходить, но Освальд Поль не был бы самим собой, если бы, не сделал чуть больше задуманного.

Желая захватить штабные документы и добить уцелевших после взрывов, он бросился внутрь здания. Первыми бежали вооруженные автоматами два диверсанта, за ними сам капитан, все были полностью уверены в легкой победе, как неожиданно по ним ударил пулемет. Как, каким чудом он там взялся, это навсегда осталось тайной для немцев.

Возникшая в темном проеме коридора огненная змейка проворно слизала обоих автоматчиков и задела самого капитана. Вслед за пулеметом загрохотали одиночные выстрелы и быть Полю убитым, если бы не подбежавший к нему изображавший паникера диверсант. Очередью из автомата он сначала прикрыл раненого капитана от врага, а затем утащил его в лес.

Около суток остатки диверсионной группы скрывались по лесам, пока под покровом ночи не перебрались за реку к своим. От ранения в грудь вызвавшего сильную кровопотерю капитан Поль скончался, успев сказать вызванным в окоп офицерам: - Передайте генералу Манштейну. Задание выполнено, объект уничтожен.

Полученное сообщение вызвало у генерала настороженность, но последующие события полностью развеяли его сомнения.

Под громкие звуки канонад русской артиллерии, немцы оставили междуречье Мойки и Мги, но смогли ликвидировать плацдарм противника на своем берегу. В том, как он оборонялся и поддерживался, Манштейн сразу усмотрел иную полководческую руку и в этом был полностью прав.

К этому моменту генерал-полковника Рокоссовского не было на берегах Невы, Мойки и Мги. По приказу Ставки сразу после налета вражеских диверсантов он вместе со своей командой вылетел в Москву, оставив Мерецкову право завершения операции "Искра".

Капитан Поль сделал все правильно. Правильно вычислил местонахождение штаба, правильно организовал налет и произвел зачистку. Единственное, что не мог предусмотреть расчетливый германский ум - это случайность. Недаром великий русский поэт Пушкин назвал её Богом, и этот случай полностью подтвердил его слова.

Перед тем как покинуть штаб, Рокоссовский подарил свой походный плащ старшему лейтенанту Виктору Неустроеву. Тот очень много сделал для команды генерала и не имея возможности отблагодарить молодого офицера ничем кроме медали "За доблесть", он решил подарить ему плащ подаренный генералу Мехлисом.

- Этим плащом владел заместитель наркома обороны товарищ Мехлис, затем им владел я, теперь я передаю его в твои руки. Носи и помни, Виктор - отдавая плащ, напутствовал генерал Неустроева, которому он пришелся точно в пору.

Когда начался налет, молодой офицер бросился подогнать к штабу машину генерала, чтобы вывести его из опасного места и был сражен вражеской пулей.

Впрочем, не одного только капитана Поля ввел в заблуждение плащ с белой отметиной. Над телом погибшего безутешно рыдала молодой военврач 3 ранга, повторяя сквозь слезы только: - Костя, Костя, - не имея сил перевернуть тело на спину.

Долго это, правда, не происходило, благо нашлось, кому разъяснить медику её ошибку, к огромной радости обоих.

Прекращение операции "Искра" несмотря на её очевидную незавершенность, обернулось щедрым дождем наград, как для Мерецкова, так и для Манштейна.

За успешное руководство войсками фронта Кирилл Афанасьевич получил орден Ленина и личную благодарность от Верховного Главнокомандующего. Сам же герой операции довольствовался только орденом Боевого Красного Знамени. Большим товарищ Сталин его наградить ничем не мог.

Давать второго Героя Сталина отговорили члены ГКО, а из новых орденов, которые находились на утверждении вождя, был готов только орден Александра Невского, чей статус не подходил для содеянного Рокоссовским подвига.

- Будем считать, товарища Рокоссовского первым кандидатом на орден Суворова первой степени - мудро рассудил Верховный, приказав вписать это резолюцию отдельной строкой в список решений ГКО.

Что касается Манштейна, то ему бои под Ленинградом принесли маршальский жезл, к его и остальной элитой вермахта удивлению.

Столь неожиданной наградой он был полностью обязан доктору Геббельсу. Именно он заставил Гитлера изменить свое решение об отказе от награждения командования 18-й армии.

- Мой фюрер! Я полностью с вами согласен, что ни один генерал 18-й армии недостоин никаких наград, но случай с генералом Манштейном особый. Я бы сказал выходящий из общих правил. Сейчас, когда русские твердят, что они смогли прорвать наше кольцо блокады вокруг Петербурга, мы стараемся активно противодействовать им.

Наши дикторы говорят, что мы полностью контролируем небольшой участок суши, которые ценой огромных потерь сумели захватить большевики. Войска генерала Скотти прочно удерживают южное побережье Ладоги, а генерал Манштейн сбросил русские дивизии в реку Мга и не позволил им пробиться к Петербургу. Главный центр большевистской заразы на Балтике по-прежнему в тисках нашей осады! Ничего не изменилось несмотря на все усилия Сталина! Русские армии понесли поражение! - Геббельс так вдохновенно врал, что в определенный момент и сам стал верить своим словам. Глаза его заблестели, он собирался продолжить свою блистательную речь, но фюрер быстро остановил его.

Опытный демагог он быстро уловил главный смысл речей министра пропаганды.

- Победа наших войск не может остаться без награды иначе в это не поверят наши враги - Гитлер недовольно нахмурился и зло бросил. - Черт с ним. Ради высоких интересов империи я готов дать генералу Манштейну жезл фельдмаршала. Ведь на самом деле - это только красивый фетиш для господ военных и не более того. Глупцы, они думают, что получив, его они достигают высшей власти, но это не так, Йозеф. Жезл - это не власть. Власть она вот, где.

С этими словами Гитлер потряс перед носом министра костлявым кулаком и с силой стукнул им по столу.

Шел конец сентября 1942 года. Находясь в своей ставке под Винницей, вождь германского народа был в полной уверенности, что кампания этого года закончится для рейха благоприятно. Ещё немного и Паулюс возьмет Сталинград, перережет Волгу, а Лист прорвется к Баку и сбросит остатки советских войск с перевалов Кавказа в Черное море.

Тогда эти чертовы турки объявят Сталину войну в Закавказье, а вечно улыбающиеся японцы начнут боевые действия на востоке. Пусть в Забайкалье, пусть в Приморье или даже на Сахалине, главное чтобы начали. Главное, чтобы Сталин не мог снять с Дальнего Востока ни одного солдата, танка или самолета, чтобы направить его на запад, где решалась судьба всей войны.

Примерно также думал и Сталин. Нужно было ещё немного потерпеть, продержаться пока к берегам Волги не подойдут свежие армии, которые выполняя замысел Ставки, отбросят прочь врага от Сталинграда и превратят Кавказ в мышеловку для немецких войск. Очень жаль, что мало что получилось под Ржевом, не в полной мере под Ленинградом, но это ничего. Всему свое время. Главное чтобы не ввязались в войну турки и японцы по-прежнему соблюдали нейтралитет. Пусть их Квантунская армия вызывающе бряцает оружием на границах в Маньчжурии.

Главное устоять, иначе господа союзники вновь предадут СССР, как предали в августе отказавшись открыть Второй фронт во Франции. Предадут, заключив сепаратный мир с немцами, или выставят такие условия продолжения союзного сотрудничества, от которых лучше сразу в петлю. Плавали - знаем. Наши разведчики даром свой хлеб не едят, регулярно информируют о настроениях не только Лондона и Вашингтона, но и Нью-Йорка и Ватикана.

Взгляды всего мира были прикованы к городу на Волге носящего имя советского лидера. Туда же направился и наш герой - генерал Рокоссовский.