Лекции по посланию к Галатам - Страница 33
Из сказанного видна общая картина разлада и противоречий, возникших между Петром и Павлом. Павел поступает серьезно и добросовестно — он не стремится [просто] упрекать Петра. Но из библейского текста очевидно, что Петр притворялся и что именно в этом Павел укорял его. В поведении Павла нет притворства, [в нем] лишь чистая христианская строгость и “святая гордость”, которая была бы грехом, если бы Петр совершил какой-то пустячный проступок, а не согрешил бы против главной доктрины всего христианства. Но так как порочным поведением Петра под угрозу была поставлена истина благовествования, Павел не желает, да и просто не может не выступить в ее защиту. Ради нее он не пощадит [даже] Петра, и он не считается ни с Варнавою, ни с остальными [Апостолами].
Таким образом, упрекая Петра, Павел поступил правильно. Порфирий и Юлиан несправедливы, обвиняя его в том, что он, дескать, упрекал Петра в простом неведении. В самом деле, даже если рассматривать с позиции разума вопросы, с которыми имеет дело Павел, то придется признать, что лучше отделить [устранить, отставить прочь] Петра, чем нанести урон Божиему Величию [заставлять уступить Божие Величие] или подвергнуть опасности веру. Ибо вопрос ставится так: cледует либо подвергнутm резкой критике Петра, либо полностью отбросить Христа. Так пусть уж лучше Петр погибнет и, если это понадобится, отправится в ад, чем Христос будет потерян [для нас]. Порфирий и все остальные должны согласиться с этим утверждением, и никто не может отрицать, что Павел поступал в этом случае правильно и благочестиво.
Если бы этот конфликт затрагивал какой-то несущественный вопрос — как, например, несогласие между Павлом и Варнавою, упомянутое в Книге Деяний (15:39), которое было сущим пустяком,— то Павел мог бы уступить. Но в данном случае, когда дело касается наиважнейшего вопроса, он не должен уступать нисколько. Поэтому пусть каждый христианин, следуя примеру Павла, исполняется той павловой “гордостью”, которую мы видели здесь. Пусть любовь все переносит, всему верит, на все надеется (1Кор.13:7). Вера же, напротив, пусть ничего не переносит, но правит, повелевает, торжествует и совершает все. Ибо любовь и вера по своим намерениям, целям и по своей значимости [ценности] являются полными противоположностями. Любовь уступает даже в мелочах, говоря: “Я все переношу и всему уступаю”. Но вера заявляет: “Я никому не уступаю, но все должны уступать мне — люди, народы, цари, князья и судьи всей земли”. Как сказано в Пс.(2:10-11): “Итак вразумитесь, цари; научитесь, судьи земли! Служите Господу со страхом и радуйтесь [пред Ним] с трепетом... чтобы вам не погибнуть в пути вашем”.
Таким образом, основное содержание рассматриваемого фрагмента заключается в словах: “Язычников принуждаешь жить по-иудейски”. То есть: “Ты принуждаешь их отпасть от благодати и веры — к Закону и делам, и [этим ты ведешь их] к отрицанию Христа, словно Он напрасно пострадал и умер”. Слово “принуждаешь” заключает в себе все опасности и грехи, которые Павел выделяет и обсуждает на протяжении всего Послания. Ибо если это принуждение не пресечь, то всю веру придется просто упразднить. А где упраздняется вера, там теряют значимость все обетования Божии, и все дары Святого Духа попираются ногами, и все просто должны погибнуть и быть прокляты. На протяжении этого Послания Павел много раз описывает это свойство праведности Закона.
Итак, если столь опасно иметь дело с Законом и если это впадение [Петра] во грех произошло столь просто и оказалось таким глубоким, как падение с небес в преисподнюю, то пусть каждый христианин усердно учится различать Закон и Евангелие. Пусть он позволяет Закону править своим телом и всеми его членами, но не своею совестью. Ибо нельзя допустить, чтобы эта царица и невеста была осквернена Законом — она должна соблюдаться в чистоте для Христа, ее единственного мужа, на что Павел указывает повсюду (2Кор.11:2): “Я обручил вас единому мужу”. Итак, пусть совесть войдет в свою “горницу невесты”, расположенную не в глубокой долине, но высоко на горе. И пусть только Христос возлежит и царствует здесь — Христос, Который не устрашает и не огорчает грешников, но утешает их, прощает им грехи и спасает их. Поэтому пусть устрашенная совесть не думает ни о чем, не знает ничего и ничего не противопоставляет гневу и суду Божию, кроме Слова Христова, которое является Словом благодати, прощения грехов, спасения и жизни вечной. Но сделать это действительно трудно. Ибо человеческая природа и человеческий разум не ухватываются за Христа прочно и всецело, но быстро скатываются назад, к помыслам о Законе и грехе. Таким образом, человек по природе своей всегда стремится быть свободным во плоти, но рабом и пленником в совести.
Короче говоря, Павел пересказывает Петру в краткой форме все учение об оправдании, начиная со слов: “Если ты, будучи Иудеем...”— и до фрагмента (стих 16): “Ибо делами закона...” — где он снова обращается к галатам. Однако он сказал эти слова Петру в присутствии всей церкви не для того, чтобы его научить, но для того, чтобы его укрепить. Потому он говорит Петру:
15. Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники.
То есть: “Мы являемся иудеями по природе, будучи рождены в праведности Закона, в Моисее и в обрезании. Мы несем на себе [с собой] Закон с самого своего рождения. Не потому что мы выбрали его [Закон], как делают язычники, но по самой нашей природе мы имеем праведность Закона. (Как Павел говорит о себе в первой главе [Гал.1:14], он был ‘неумеренным ревнителем отеческих моих преданий’.) Таким образом, по сравнению с язычниками мы не являемся грешниками, не имеющими Закона и добрых дел. Мы были рождены иудеями, рождены в праведности и воспитаны в праведности. То есть наша праведность начинается с самого нашего рождения, ибо Иудаизм — это что-то родное для нас. Потому что в семнадцатой главе Книги Бытие Бог заповедовал Аврааму обрезать каждого младенца мужского пола на восьмой день (Быт.17:10 и далее). Затем Моисей подтвердил этот закон обрезания, пришедший от праотцов. То, что мы являемся иудеями по природе,— замечательно. Но тем не менее хотя мы и обладаем привилегией праведности по природе, рождены для Закона и его дел и не являемся грешниками, как язычники,— все же ничто из названного не делает нас праведными в глазах Божиих.
И поэтому, если вы представите мне какого-то добропорядочного человека, являющегося иудеем, родившегося праведным и полностью соблюдающего Закон с самого своего рождения, то все равно вышеперечисленное не делает его праведным. Мы действительно обрезаны, но обрезанием мы не оправданы, ибо это [лишь] “печать праведности” (Рим.4:11). Мальчики, обрезанные по вере Авраама, спасены, но не за счет обрезания, а за счет своей веры. Как бы ни были мы святы и близки к иудейскому народу по происхождению и как бы мы ни хвастались перед язычниками, что имеем, дескать, оправдание Закона, служение [поклонение], обетования и отцов — все это, конечно, великолепно, но все же это не делает нас праведными в глазах Божиих и не дает нам никаких преимуществ перед язычниками”.
Этими словами Павел совершенно однозначно дает понять, что он говорит здесь не о каких-то обрядах и не о том, что со времени явления Христова они обречены, как полагают Ориген и Иероним. Он говорит о чем-то намного более важном, а именно — о первородстве Иудеев. Он отрицает их праведность, несмотря на то, что они были рождены в святости, обрезаны, соблюдают Закон, имеют усыновление, славу, заветы, отцов, служение, Бога и Христа, несмотря на то, что они имеют обетования, живут в них и хвалятся ими, как они говорят в Иоан.(8:33): “Мы семя Авраамово”, и еще (стих 41): “Одного Отца имеем, Бога”, и в Рим.(2:17): “Ты называешься Иудеем, и успокаиваешь себя законом, и хвалишься Богом”. Таким образом, хотя Петр, Павел и другие Апостолы действительно были чадами Божиими, праведными по Закону и, в конце концов, даже служителями Христовыми, все это не приносило им праведности в глазах Божиих. Ибо если вы даже свяжете все это в один узел — Закон, его дела и праведность, обрезание, усыновление, заветы, обетования, апостольство и т.д. — все равно христианская праведность не приходит через это. Ибо ничто из перечисленного не является Христом.