Лекции - Страница 15

А если обращаться к нашему времени, я всё‑таки перескажу вам один детектив Честертона. «Сапфировый крест» называется. Сюжет такой: на пароходе из Франции через Ла–Манш плывёт паром, и на нём едет священник — отец Браун. Но оказывается здесь ещё один священник. Естественно, два католических священника на одном корабле — они знакомятся, друг с другом начинают беседовать. Кончается тем, что отец Браун вызывает полицию, и полиция арестовывает второго священника, потому что оказалось, что это Фламбо — вор международного масштаба, переодетый в священника. А разговор у них был очень высокий — на высоком богословском уровне. И вот когда Фламбо арестовывают (он всё‑таки джентльмен), он спрашивает отца Брауна: «А всё‑таки, отче, скажите, как вы догадались, что я не священник?» И тот ему говорит: «Ну, вы знаете? Вы нападали на разум. У священников это не принято». Понимаете, Честертон мог бы написать целый трактат на эту тему — со ссылками на Фому Аквинского, на Августина, на Иоанна Златоуста и так далее… Кто бы в Англии это тогда стал читать? Он написал детектив, в котором этой одной фразой написана целая история.

…На самом деле, пример прямого столкновения интересов церкви и науки был только один за всю историю. Это казус гелиоцентризма (XV‑XVI век). Для того чтобы этот вопрос стал понятен, я задам несколько вопросов вам. Обычный миф, преподаваемый в университетах (не только в России, но и во всём мире), говорит: наука развивается только тогда, когда накапливаются новые данные и эти новые данные требуют создания новой теории, новой парадигмы и так далее… У меня теперь вопрос к аудитории: скажите, какие новые научные данные были накоплены в европейском средневековье — так, что они породили научную революцию 16–17 веков? Какие научные открытия были сделаны?

А ничего серьёзного. Более того: на самом деле, арабская наука средневековья была развита лучше, чем европейская. Почему? Вот теперь самый главный вопрос: почему научная картина мира возникла только в христианском регионе? Набор натурфилософских первичных знаний о мире в принципе одинаков у всех древних культур (плюс–минус шаг в сторону): у индусов, у китайцев, у египтян, у древних греков, у арабов. Почему наука возникает только в христианском мире притом, что набор знаний одинаков?

А, значит, культурная парадигма другая. Для примера… Мы с вами помним слова Галилея: «Эксперимент — это пытка, которой я подвергаю природу». Это означает, что в пантеистической культуре наука возникнуть не может. Потому что, если Мир (космос) — это тело божества, тело божества пытать нельзя. Вы можете себе представить католика, который делает химические исследования причастия? Или православного священника, который выясняет: а что там, какая химическая формула причастия?.. Это в голове не укладывается — как это? Это кощунство. Точно так же и здесь. Для пантеистического сознания Мир — это святыня…

С Анаксагором, помните, что сделали древние греки? Изгнали его из города — за что? За то, что он посмел предположить, что метеориты — это простые камни, падающие с небес. «Как?! Небо — это святыня… Это мир богов — какие там камни? Ты богохульник — вон из города…».

Так вот… для того чтобы можно было исследовать мир небес с помощью законов земной механики (то, что и начали делать Коперник, Галилей…), необходимо было основываться на сугубо христианском догмате о творении мира из ничего: мир планет не есть святыня… Он точно так же создан Богом, как и Земля. Опять же если вы вспомните какую‑нибудь концепцию Агни–йоги (там всякие планетные логосы, умные мыслящие планеты и так далее), там об этом говорить нельзя. А здесь…

Кто был первый учёный, который дерзнул предположить, что можно описывать движение планет с помощью земной механики? Имя вы знаете — вы не знаете, что это он. Это был Буридан (XIV век). Буридан, исходя именно из христианского догмата, заложил основу всей европейской последующей механики. Он сказал так: «Господь, однажды создавший мир, дал импульс планетам. И этот импульс они сохраняют до сих пор». Закон сохранения движения. Этот закон рождается именно в богословском лоне. И затем уже дальше всё может развиваться.

О гелиоцентризме говорить можно много… Я не знаю, поймёте вы меня или нет, но лично я убеждённый геоцентрист. До сих пор. Я считаю, что Земля — в центре мироздания. Джордано Бруно считал иначе. И, в общем, его правильно сожгли.:) Но Земля в центре мироздания, всё‑таки. Почему?

Дело в том, что то, что произошло во время этого конфликта, я это называю «казус контекстуальной беспризорности», когда мысли, высказываемые в разных контекстах, вырываются из контекста и ставятся в другой. Земля, действительно, центр вселенной! Но это метафизический центр — смысловой центр. Чтобы было понятно, ещё один анекдот из моего жития…

Когда я только поступил в семинарию… Первая неделя в семинарии — это просто масленица сплошная: нас все так любят, замечательные лекции читают, на экскурсии возят. И вот одна из первых лекций рассказывает нам историю Троице–Сергеевой лавры, в которой находилась семинария. Рассказывает отец Андроник — это внук отца Павла Флоренского. Значит, тем паче интересно. И вот он нам рассказывает: «Дорогие братья, в центре Троицкого собора стоит рака с мощами преподобного Сергия Радонежского…»

В зале шум. Мы говорим: «Батюшка! Мы две недели уже здесь живём: да она же не в центре, она сбоку там, справа!»

Он говорит: «Простите, братья. А что же ещё может быть центром Троицкого собора? А Троицкий собор стоит в центре лавры…»

Опять в зале шум. Мы говорим: «Батюшка, в центре — Успенский собор! А Троицкий — он в углу, слева!»

Он говорит: «Да нет, братья дорогие. Что же ещё может быть центром Троице–Сергеевой лавры, как не Троицкий собор?» Затем говорит: «А лавра стоит в центре России…»

Здесь уже мы не стали измерять линейкой расстояние до границы. Просто это сердцем чувствуется…

Так вот. Есть физический центр, математический. И есть метафизический центр. Земля заброшена на окраине галактики. Это по–библейски. Помните, Христос разве в Риме рождается, в столице? Он рождается в глухой провинции. Иудея — что такое? Глухая в превосходнейшей степени провинция Римской империи. Но даже там он рождается в Иерусалиме разве? В Вифлееме — маленький городок, пригород. И даже там — не в городе, а в яслях для скота. На скотном дворе, по сути дела…

Это расхождение физического и смыслового центра. С точки зрения смысла, Земля, несомненно, находится в центре мироздания.…Как много в мире носителей жизни? Во вселенной? Ничтожное количество по сравнению с этими безбрежными океанами пустоты. Тем не менее, мы скажем: вот здесь теперь смысл вселенной. Наконец, появляется человек. Земля оказывается той точкой, через которую — неважно, как далеко это от центра галактики, — эволюция вселенной идёт здесь… Я уж не говорю о том, что неважно, есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе. А вот то, что слово стало плотью именно здесь, на Земле и в Палестине, это факт, который важен для всей вселенной. Я не знаю, нуждаются марсиане в спасении или нет: может быть, они не согрешили… Но, если они согрешили, жертва за их спасение была принесена здесь же — на Земле, в Палестине…

В этом смысле несомненно, что Библия геоцентрична. Другой вопрос, что Джордано Бруно начал хулиганить. Джордано Бруно, во–первых, не был астрономом. Неправда говорить, что Джордано Бруно был великий учёный, которого сожгли инквизиторы. Вы можете назвать хоть одно научное открытые, которое связано с именем Джордано Бруно? От Пифагора штаны остались, от Ньютона — яблоко… От Джордано Бруно что осталось? Ничего. Он не был учёным. Он был публицистом, который начал увлекаться оккультизмом (с каждым бывает, в разные века). И ряд идей, которые были в античной натурфилософии, он решил изложить заново. Идея множественности миров и так далее.…