Лекарство от измены - Страница 1

Смерть добралась до Жироны летом 1348 года. Рассказывали, — при этом не слишком преувеличивая, — что в те жаркие летние месяцы человек, поднявшийся на рассвете полным сил и энергии, на закате легко мог оказаться в могиле. До прихода чумы в город, в Алхаме, — процветающем еврейском квартале города Жироны, — жило сто пятьдесят семей, то есть около семисот пятидесяти душ. Когда наконец эпидемия отступила, в живых оставалось чуть больше ста тридцати человек.

Мор — Черная смерть — свирепствовал повсюду: он возникал везде, где причаливали суда и моряки сходили на сушу, его переносили торговцы, путешественники и бродяги. Он стремительно распространялся по Средиземноморью, расползаясь вплоть до самых отдаленных уголков Италии и Франции. Затем он атаковал восточное побережье Пиренейского полуострова. Хотя повсюду читали молитвы и заклинания, жгли целебные травы и ладан, проводили искупительные обряды, он прорвался в Королевство Арагон, опустошил Каталонию и взялся за Барселону, а затем набросился на Жирону, подобно льву, разрывающему газель. Город пропах смертью; в воздухе не смолкали вопли плакальщиц. Смерть не признавала сословных различий. Перед ней все были равны: крестьянин, рухнувший в поле, нищий, умирающий на улице, и богач, испускающий последний вздох на шелковых простынях.

Педро, король Арагона, оплакивал молодую жену, умершую от чумы прежде, чем она смогла родить своему господину столь желанного наследника престола.

Через неделю после того, как у графа Хьюго де Кастельбо умерли жена, два сына и дочь, он, босой, в простой власянице, прошел семь верст до цистерцианского аббатства, неся сундук, полный серебряных монет. Ему предстояло ехать в Валенсию на службу к королю, а без искупления грехов никто не мог сказать, какая еще ужасная кара могла постичь его в дальнейшем.

Двенадцатилетняя донья Исабель д'Импури положила луговой цветок на свежую могилу матери и отправилась в женский монастырь Святого Даниила, чтобы присоединиться к другим осиротевшим девочкам, — отныне все они будут находиться под присмотром сестер-бенедиктинок.

В доме лекаря Исаака корчился в страшных муках молодой человек, умоляя о помощи Исаака, Бога и, наконец, по иронии судьбы, мертвую мать, у постели которой он и подхватил страшную болезнь.

— И ты ничего не можешь сделать для него, отец? — Девушка, стоявшая в дверном проеме, попыталась пройти внутрь.

Мать крепко обхватила ее за талию и втянула на внутренний двор.

— Не входи в ту комнату, Ребекка, — сказала она.

— Но, мама, ведь Вениамин так страдает, — ее голос сорвался на крик, и она захлебнулась рыданиями. — Дай

я сделаю ему примочки, чтобы снять жар, — бормотала она. — Мне все равно, я не боюсь умереть вместе с ним.

— Ребекка, это глупо, — произнес Исаак. Сквозь его обычную спокойную сдержанность прорвалось раздражение. — Единственное, что мы можем сделать сейчас — это не заразиться сами. Клянусь тебе, я бы спас его, если бы мог.

Ребекка снова зарыдала.

— Юдифь, дорогая моя, не знаю, как я теперь обойдусь без него.

— Ты найдешь другого ученика, муж мой, — успокаивающе сказала лекарю жена, вложив в свои слова максимум убедительности и при этом крепко удерживая дочь на месте.

— Где?

Вопрос повис в воздухе.

— Неужели так много людей умерло?

— Да. И я не знаю, почему она обошла нашу семью, за исключением твоего безрассудного племянника. — С этими словами он убрал руку с груди молодого человека, несколько мгновений прислушивался, а затем приложил ухо к тому месту, где только что лежала его рука. Затем он снова поднял голову. — Пошли за Наоми, Юдифь. Он мертв.

Его пятнадцатилетняя дочь внезапно перестала рыдать и повернулась к матери.

— Ты не позволила мне подойти к нему и помочь. Теперь он мертв. Мой Вениамин умер. — Она вырвалась у нее из рук и побежала через внутренний двор к лестнице, которая вела внутрь дома.

— Твой Вениамин, Ребекка? — поразилась Юдифь и повернулась к лестнице. — Ракель? — позвала она младшую дочь.

— Юдифь? — окликнул Исаак через дверь. — Ты где?

— Я здесь, Исаак, — сказала его жена, быстро пересекая дворик. — Я послала Ракель, чтобы она привела Наоми, а затем успокоила свою глупую сестру. Но неужели Вениамин… — ее голос сорвался.

— Да, он умер, — устало произнес Исаак. — Как и все другие. — Невидящим взглядом он уставился на столб света, заливающего внутренний двор. — Необходимо сразу же раздеть его и обмыть тело, — сказал он, привычно наклоняясь, чтобы не задеть верхний косяк двери по пути к фонтану. — Затем бросьте его одежду и постельное белье в огонь. Скажи Наоми, чтобы она сожгла несколько пучков очищающих трав, закрыла комнату на ключ и не открывала ее до тех пор, пока зараза не уйдет. И, пожалуйста, Юдифь, принеси мне широкое бумазейное платье, я вымоюсь и переоденусь здесь.

— Это правда необходимо? — спросила Юдифь, бледная от страха.

— Дорогая моя, до сих пор мор не затронул наш дом. Я надеюсь, что мы и дальше сумеем избегать заражения. — Исаак снял одежду и бросил ее в бадью с водой, стоявшую рядом с фонтаном. Затем он набрал полный ковш холодной воды и вылил ее на себя.

— Но ты приказал нам держаться подальше от комнаты, где он лежал. Значит ли это…

— Говорят, что заражение может возникнуть из-за пустяка, вроде кольца или кусочка одежды, от любой вещи, которая лежала возле больного. Если это верно, моя одежда может стать переносчиком болезни от меня к вам, и из нашего дома в чей-то другой. Именно поэтому я приношу микстуры для больных, но никогда не вхожу в их дома.

— Но ведь ты говорил, что зараза может быть смыта, как грязь? — Ее голос прозвучал скептически. — Я в это не верю.

— Никто этого не знает. Очень надеюсь, что это правда.

— Но тогда почему заболел Вениамин? Он всегда был чистоплотным мальчиком.

— Он пошел к Ханне, а она в то время уже была смертельно больна. Он сам признался мне в этом, когда у него начался жар.

— Моя несчастная сестра, — жалобно произнесла Юдифь. — Как ужасно, что сын может быть так страшно наказан лишь за то, что он чтил свою мать.

— Точно, — мрачно сказал Исаак и вылил на спину ледяную воду, чтобы смыть мыло. — Но у Черной смерти свои законы. Его сыновнее благочестие убило его самого и принесло болезнь в наш дом. Мы должны сделать все возможное, чтобы избежать худшего.

— Я принесу тебе чистую одежду.

Тело ученика вынесли из комнаты на плетеных носилках. Впоследствии его обмоют и обернут в чистое полотно. В огонь положили очистительные травы, и комната, в которой он умер, наполнилась густым дымом. Наоми закрыла дверь и протянула ключ хозяину.

— Исаак, — сказала жена из-за его спины. — Вот твоя одежда. Оденься. Наоми может смущаться твоей наготы. Я возьму ключ.

— Наоми уже видела меня голым, — ответил Исаак.

— Но это было давно, когда ты был еще ребенком, а не взрослым, сильным мужчиной, — сказала его жена с невольным смешком. — Подобные мысли, когда Вениамин лежит мертвый всего в нескольких шагах отсюда… — добавила она, краснея. — Вот… Оденься. Я закрою дверь.

Исаак стоял у фонтана, застегивая множество пуговиц на просторной блузе, приличествующей его статусу лекаря самых богатых и влиятельных семей в Жироне. Затем он снова начал неуверенно оглядываться по сторонам.

— Юдифь? — позвал он. — Ты где?

— Я здесь, Исаак. У лестницы. Что-то случилось? — она быстро подошла к нему с выражением тревоги на лице.

— Побудь со мной немного. Моя любимая, моя прекрасная Юдифь, постой здесь, где свет падает на твое лицо. Я хочу посмотреть на тебя.

— Мое зрение слабеет, — сказал Исаак, когда они сели на скамейку под деревом. — Ты знаешь это. Каждое утро приносит дальнейшее ухудшение. Много дней я жил в мире теней, но боюсь, что скоро я не смогу даже различать свет и тьму. Пока Вениамин не заболел, он мог описывать мне то, что я не мог разглядеть, и при необходимости его рука надежно направляла мой хирургический нож, но теперь он мертв. — Исаак взял жену за руку и удержал на мгновение. — Если он принес заразу в наш дом, это уже не имеет значения. Мы запремся, будем молиться и поддерживать друг друга до самого конца.