Лёхин с Шишиком на плече (СИ) - Страница 10

— Нет, негоже посылать человека на серьезное дело с такой сумкой.

— Да ты что, дедушка домовой! — удивился Касьянушка. — Чудо — а не сумка! Кармашков-то! Кармашков! Загляденье — а не сумка!

— Эх, Касьянушка, то-то и оно, что кармашков всяких много. Пока что достанешь…

— Кажется, я вас понимаю, — задумчиво сказал безымянный агент. — Что вы предлагаете?

— А почему ты решил, что я что-то предлагаю?

— Вы фигура солидная. Зря говорить не будете.

— Спасибо на добром слове.

Елисей развернулся и мягко потопал (валеночки старые, ухоженные!) в зал. Там он остановился перед плоской металлической коробкой, провода от которой тянулись к телевизору и тройнику. Ухватив в каждую ладошку по пульту, домовой попросил призраков:

— Шуганите-ка мне с потолка Шишиков, а ты, Никодим, парочку споймай.

Призраки посовещались и разбрелись по всем углам. Усыпив бдительность потолочных существ, вся призрачная компания в секунду сгруппировалась, взлетела вверх и хором заорала — по сигналу Дормидонта Силыча. Перепуганные Шишики мягкими комочками попадали на палас. Пока они приходили в себя, Никодим деловито отобрал двух самых лохматых.

За остальными погнался обрадованный Джучи. Коту не повезло: по стойке торшера Шишики стремительно добрались до абажура, с него — попрыгали на пианино, крышка которого была открыта. Устроившись на клавиатуре, "помпошки" захихикали над страшным зверем.

Почтительная толпа призраков сгрудилась за спиной старшего домового.

— Дедушка домовой, а что делать-то будешь? — не выдержал Касьянушка.

— Кино смотреть. Никодим, садись на стул. Шишиков держи так, чтоб экран видели.

"Усевшись" на плоскую коробку, Дормидонт Силыч сказал:

— Что эта штука кино через телевизор показывает, я знаю. А вот откуда ты, дедушка домовой, умеешь ею пользоваться?

— А что не уметь? — отозвался Елисей. — Попервости, как хозяин "дивидишник" этот купил, он, чать, каждый день кино себе устраивал. Ну, а я, как в доме новое что появится, завсегда стараюсь ему выучиться. Вот и смотрел ему все на руки. Потом-то он поостыл, однако я уж разузнал, как да что.

— И что ж ты смотреть собираешься?

— Есть тут одна киношка, где герой, военный, между прочим, охраняет пятерых ребятишек. Вспомнил я: сей грозный страж, собираясь с ребятенком на улицу, надевает на себя ремни с клапанами для всякой всячины, к ним что-то еще вроде подтяжек, на которых висит корзина для младенчика. Корзина-то нам, конечно, не нужна, вот ремни… Никодим нарисует, какие они, а Шишки подскажут, где какие детальки и крепежи.

Рисунок был готов к концу фильма. Привидения умолили Елисея не выключать телевизор после нужного эпизода и досмотрели историю. Елисей выторговал условие: после "киношки" призраки опускаются этажом ниже и зовут "на помочь" домовых трех квартир.

В общем, к приходу хозяина призраки снова мотались по заброшенной квартире. Правда, бездельничали не все: безымянный агент и китайчонок вдохновенно отрабатывали приемы, продемонстрированные главным героем. Отрабатывали до совершенства — в надежде передать знание потенциальному спасителю.

На Лехиной кухне степенно пили чай с капустными пирогами пятеро домовых, а в зале, на кресле, дрых Джучи, сторожа новенькую амуницию хозяина.

Чужие Шишики, по очереди съехав со стойки торшера и перекатившись к стене, давно засели на потолке, над люстрой, и хихикали, припоминая, как поздно спохватился кот, как все же погнался за ними и как смело удирали они по настенному ковру.

-

Выставочный зал и в самом деле закрывался в шесть. Сегодня посетителям предлагалось полюбоваться живописью городских авангардистов. У входа Лехин воровато оглянулся, чтобы никто не увидел, а главное — не услышал, и скороговоркой выдал:

— Хозяин, а, хозяин, пусти погостевать!

И только взялся за дверную ручку, как услышал ворчливое:

— Хоть один попросился! Входи, гостюй.

Дверь выставочного зала с обеих сторон украшали столбы, стилизованные под резной мрамор. В бетон лестницы столбы упирались львиными лапами. На лапе слева сидел старичок с куцей бородкой, покачивал ножками в толстых шерстяных носках и разглядывал дырявый валенок. Рядом лежала вторая обувка.

— Август месяц на дворе, дедушка, — осторожно сказал Лехин, — а ты с валенком возишься. Неужто холодно?

— Тише едешь — дальше будешь, а сани готовь летом, — наставительно ответствовал домовой и вдруг спохватился: — Али ты видишь меня, что со мною беседуешь?

— Вижу, дедушка.

Домовой надел валенки — из черной пятки зимней обувки выпер светло-желтый носок, — встал и с достоинством поклонился.

— Астафием прозываемся.

— Алексей Григорьевич. Можно просто — Лехин.

— И какая нужда привела тебя, батюшка Алексей Григорьич, в сие заведение?

Лехин замялся.

— Уж не знаю, как и сказать…

— А говори прямо, как на духу. Я ведь и так вижу: сказать сомневаешься — значит не малеванные картинки пришел посмотреть. Говори, я ж домовой, все равно узнаю.

Присев на корточки и прислонившись к чугунным перилам крыльца, Лехин выждал, пока мимо пройдет целая компания молодых людей — наверное студентов — и только потом попытался объяснить:

— Меня послали за тем, что лежит в подвале этого дома. Бывший хозяин послал.

— Какой такой бывший хозяин?!

— Дормидонт Силыч.

— Хм… Слышал о таком от предыдущего домового. Как же он послал тебя, коли он в прошлом еще веке помер? Непонятное что-то говоришь, батюшка Алексей Григорьич.

— И не просто помер, а смерть… — Лехин поискал слово, входя во вкус старинной речи. — Смерть лютую принял — вот! А послал меня, конечно, не сам Дормидонт Силыч, а дух его. Привидение. Призрак.

— Привидение, говоришь? Ну, ладно. Как же ты собираешься идти в подвал, если ход туда неизвестен? Я не про обычный подвал говорю — про тайный.

— Мне Шишика дали, обещали — доведет.

— Я не спрашиваю, батюшка Алексей Григорьич, зачем тебе то, что лежит в тайном подвале. За таким зря не посылают. С подвальным бы побалакать, чтоб помог, да подвальный сам туда не ходит. Место очень нехорошее, Алексей Григорьич. Ну — иди. Скатертью тебе ровною дороженька.

И Лехин пошел. Купил билет, на замечание кассирши, что времени на осмотр осталось всего ничего, кивнул и отправился прямиком под лестницу. Смутно он припоминал, что клады и всякие заветные вещички обычно сторожат жуткие сторожа. Но сейчас больше беспокоила проблема с Шишиком: ну, полезет его доставать, а если, несмотря на уверения домовых, "помпошка" все-таки тяпнет за палец? Пока дошел до лестницы, проблема куда-то испарилась. На полном автоматизме сунул руку в сумку и на ощупь нашел мягкого косматика. За шерсть его Лехин тащить не стал: вдруг тот вцепится во что-нибудь, сопротивляясь? Больно будет "помпошке". Оказывается, Шишика еще и жалко. Раздумывать, почему жалко (потом сообразит: хоть существо и вооружено зубищами, маленькое же!), было некогда.

Шишик легко поддался выволакиванию на свет Божий. Только поворчал немного, лежа на ладони Лехина. Выяснилось, Лехин неправильно его положил — глазами вниз. А что ж делать, если Шишик такой: не разбери поймешь, где у него низ, где — верх. Пока глаза или пасть не раскроет.

Присев на корточки, Лехин осторожно скатил "помпошку" на пол.

— Веди.

Шишик хихикнул и покатился.

Следуя за ним, Лехин силком заставлял себя думать о русских народных сказках, где герои идут, ведомые волшебным клубком. Силком — потому как быстрый шаг по полутемным, тесным переходам, лестницам и закуткам постепенно вызвал такой прилив адреналина, что Лехин нервно вздрагивал от малейшего "что не так".

Обнаружилось, что Никодим не зря полностью расписал план дома. Хоть здание и относилось к восемнадцатому веку, оно оказалось буквально нашпигованным тайниками. Выставочный зал занимал два этажа: первый — служебные помещения, второй — собственно зал; на третьем ютились какие-то конторы.