Легкомысленная соблазнительница - Страница 6

Мрачная линия его губ стала тонкой, мускулы его челюсти сжались.

– Значит, ваши «образцовые» манеры включают в себя подслушивание?

– По всей видимости, так. – В самом деле, какое ей дело до того, что какой-то ханжа с юга думает о ее манерах? – И раз уж пошел такой разговор, в жизни есть вещи и поважнее образцовых манер. Позволить своей сестре следовать велению сердца – одна из них.

– Ехать в путешествие на машине со всеми вами – дерьмовая затея, не имеющая ничего общего с велением ее сердца!

«Вот тебе и хваленые южные манеры», – подумала Джина, наслаждаясь его взрывом эмоций.

– Откуда вам это знать? – холодно спросила она.

– Марии – моя сестра.

– И это делает вас ее надсмотрщиком, да? Марии может все решать сама!

Брови Картера сдвинулись, Джина ждала обвинений в том, что их троица дурно влияет на Марии, но, к ее удивлению, после нескольких глубоких вздохов плечи Картера расслабились. Он явно сделал над собой усилие, удерживаясь от скандала.

Джина прогнала мелькнувшее было восхищение – самообладание не относилось к числу ее сильных сторон.

– Я не считаю себя надсмотрщиком Марии, мисс Каррингтон. Но я – ее брат и сделаю то, что будет лучше для нее, – с вашего позволения или без него.

Ее губы изогнулись в усмешке. Похоже, безупречные манеры Картера мешали ему выложить все, что он на самом деле думал о ней и ее подругах.

– И почему же лучшее для нее – ваше решение, а не ее собственное?

Его желваки так и заходили.

– Потому что ей – восемнадцать, – отрезал Картер. Но Джина поняла, о чем он умолчал: «И потому что она – женщина».

– Сколько вам лет, Картер?

Он насупился:

– Двадцать два.

– А сколько вам было, когда вы обручились? – уточнила она, хотя уже знала ответ.

– Это совсем другое дело, – ответил он, слишком поздно уловив подвох.

– Хм… почему же другое? Вам было столько же, сколько сейчас Марии, и все же вы были достаточно зрелым, чтобы понять, что будете любить свою подругу детства до конца дней своих.

– Все было совсем не так. Мы с Мисси идеально подходим друг другу. И это важно было сделать после смерти моего отца. Моей матери и Марии требовалось ощущение стабильности, и этот брак – в их интересах.

Настал черед Джины хмуриться. Описание помолвки в его устах резко контрастировало с романтичным вихрем любви, о котором живописала Марии. Зачем делать предложение только потому, что так будет благоразумно и удобно кому-то, ради спокойствия матери и сестры? Не слишком ли далеко он зашел в исполнении сыновнего долга?

– Но вы ведь любите Мисси, не так ли? – Любопытство снедало Джину. Ему ведь в ту пору было всего восемнадцать… О чем только он думал, когда решил довольствоваться «одной-единственной» в столь юном возрасте? А как же игра гормонов? Желание набеситься?

– Конечно же я люблю Мисси. Через две недели она станет моей женой. Мы – друзья, мы понимаем друг друга и хотим от жизни одного и того же.

Ничего из этого даже отдаленно не походило на убедительную причину для помолвки. Но что Джина знала об этом?

– Чего же?

Картер резко, будто защищаясь, дернул плечами. И тут Джина впервые осознала, каким неуверенным в себе он был.

– Товарищеских отношений, доверия, психологической совместимости, детей. Вот так, – монотонно ответил Картер, будто повторял это в сотый раз.

– Ага, Ретт, – отозвалась Джина, хлопая ресницами и жеманно растягивая слова в типично южном диалекте. – Как романтично с вашей стороны составить список факторов идеального брака – Мисси наверняка голову потеряла!

– Мисси знает, что может мне доверять, – раздраженно и рассеянно постановил Святой Картер, явно не привыкший к тому, что его дразнят. – Только это и имеет значение.

– Да неужели? А как же насчет любви, страсти, приключений и… – Джина пыталась подобрать верные слова, – и обещание мультиоргаз-мического секса до конца дней своих?

Его взгляд метнулся к ее декольте, потом снова вспорхнул на ее лицо, и его шея покраснела, а на точеных скулах засиял загар. Картер смущенно отвел глаза и сделал нарочито большой глоток колы. И тут Джина все поняла.

Боже праведный…

Картеру Прайсу было восемнадцать, когда он сделал предложение своей идеально подходящей девушке. И если Мисси была такой же жеманной скромницей, как и ее лучшая подруга Марии, когда только приехала из своей Саванны, – с тонким кольцом верности на руке, означающим непорочность, – то она наверняка заявила, что останется девственницей до первой брачной ночи.

Джина уставилась на длинные загорелые пальцы левой руки Картера, сжимавшие бутылку колы.

И едва не охнула от изумления, заметив узкое серебряное колечко на его мизинце – точно такое же, как у Марии.

О нет, неужели? Этот парень, такой красивый и необычайно мужественный, смотревший на нее с мрачным сексуальным накалом? И он дал обет воздержания в восемнадцать лет? Это было мило – и смешно. Неудивительно, что он казался таким зажатым и дерганым.

Ситуация требовала немедленного вмешательства.

Нахлынувшая волна возбуждения и предвкушения сжала грудь Джины – и некоторые другие части ее анатомии. Дрянной девчонке вдруг пришел на ум прекрасный план – сбить спесь со Святого Картера. Доказать, что ему не чуждо ничто греховное, как и остальным людям.

В конце концов, она была законченной кокеткой. И не было ничего страшного в том, чтобы пофлиртовать с мужчиной. Особенно с таким ханжески чопорным, обожающим командовать и невероятно сексуальным, как этот. И как только она докажет Картеру Прайсу, что плохие девочки достойны уважения, как только превратит его в лужицу сверхактивных гормонов, он согласится на что угодно… Даже на то, чтобы разрешить своей невинной сестренке отправиться в разгульное путешествие на машине с тремя распутными девицами. У этого мужчины так долго не было секса… Сопротивляться вызову было невозможно. Джина потеряла девственность в шестнадцать, с тридцатипятилетним учителем биологии в школе-пансионе, и с тех пор ни разу не пожалела об этом. Картер Прайс и не догадывался, с кем связался. Джина не хотела посягать на территорию другой женщины. Но ведь можно было позволить флирту зайти достаточно далеко, чтобы дать Святому Картеру представление о сексе и подготовить его к первой брачной ночи? Мисси была бы ей бесконечно признательна.

– Не хотите ли еще мартини, мисс?

Джина моргнула, рассеянно глядя на назойливую официантку, вопрос которой резко вернул ее в настоящее. В бар отеля «Стандарт», куда она зашла поддержать дух бокальчиком-другим. И где буквально застыла на месте, огорошенная воспоминаниями.

Опустив взгляд на свой бокал, она с удивлением обнаружила его пустым.

– Нет, благодарю вас. Принесите счет, пожалуйста.

Официантка кивнула.

Возможно, Марии была права, и именно Картер был тем, кто решился на измену. Но Джина не могла отмахнуться от факта, что это она совратила его. Не наоборот. Не прошло и двенадцати часов после того, как она встретила Картера на кухне, а Джина уже осознала всю значимость своей ошибки. Это произошло, когда она лежала на мокрой от росы траве под кленом, а первые рассветные лучи играли на непокорных волнах волос Картера. Сердце Джины отрывисто билось от шока и угрызений совести, между раскинутыми бедрами томительно ныло, внутри еще пульсировал огромный напряженный член, а кольцо на мизинце Картера впечаталось ей в щеку.

Тело объял чувственный жар, и Джина вдруг подумала, что, возможно, приехала в этот отель не только для того, чтобы лично передать свое тщательно составленное сообщение. В конце концов, это можно было сделать по телефону или имейлу.

Неужели она подсознательно надеялась на встречу с мужчиной, чью фотографию мельком увидела в смартфоне Марии этим утром? Неужели ее жизнь не началась с чистого листа, как хотелось думать?

Вот черт! Ей стоило побыстрее убраться отсюда.

Официантка вернулась со счетом. Джина, не считая, бросила на поднос несколько купюр и кинулась через вестибюль. Но песня Глории Гейнор «Я выживу», заголосившая из ее сумки, заставила замедлить шаг.