Легион против Империи - Страница 11

Кудрявенький красавчик с насурьмленными бровями и нарумяненными пухлыми щечками. Но – обходительный. Коршунова приветствовал так, будто тот – его близкий друг, вернувшийся из дальнего путешествия. Анастасию осыпал комплиментами. На Красного вообще воззрился, аки на ожившую статую Геркулеса. И высказался соответствующе. Гепид отнесся к комплиментам равнодушно. Будучи гладиатором в Риме, он еще и не такое слышал.

В пиршественном зале, за столами возлежали гости. Алексею с супругой, естественно, предложили почетное место – третье на медии[29]. Сам хозяин возлег рядом – на первом месте иммуса. Третьим, на медии, был не Красный (его устроили за другим столом, попроще), а тощий, черный, будто высушенный на солнце мужик с римским носом и челюстью, похожей на таранную часть триремы. Мужик оказался префектом Двенадцатого Молниеоружного (если так можно перевести латинское «Fulminata») легиона, чей лагерь располагался неподалеку от Тира. Очень удачно получилось. На ловца и зверь бежит.

Префект командовал легионом, потому что направленный из Рима легат так до сих пор и не прибыл. Префект по поводу неприбытия легата ничуть не печалился. А вот то, что из Рима вот уже больше года не поступало финансирования, его очень даже огорчало.

– Если бы не наш наместник, – доверительно сообщил он Коршунову, – мне еще зимой нечем было бы кормить солдат. Не говоря уже о жаловании.

Как оказалось, Генка еще в январе перевел значительную сумму в фонд Двенадцатого. Что ж, на него это похоже. Можно не сомневаться, что и остальные сирийские легионы не остались без помощи.

Только сейчас Коршунов начал понемногу понимать, что бумажные подвиги друга (равно как и рассылаемые по всей провинции гонцы), это не игра в большие начальники, а нужное и трудное дело. С которым Генка справлялся весьма успешно, иначе вряд ли бы всякое местное руководство расточало бы ему хвалы. Причем не формальные, а самые что ни на есть искренние.

– Передай нашему наместнику, – негромко произнес префект, приподнявшись так, чтобы расположившаяся между мужчинами Анастасия не заслоняла его, – что я – всецело на его стороне. Ты понимаешь, о чем я?

Коршунов кивнул. Чего тут не понять? Если Черепанов захочет поднять мятеж против Рима – у него уже есть сторонники. И весьма серьезные. Легионеры Двенадцатого – не какие-нибудь новобранцы. В двух кампаниях против парфян участвовали. История у легиона серьезная. Его когда-то сам Юлий Цезарь сформировал.

Пищей префект не злоупотреблял. Вином – тоже. На фоне других гостей, жрущих и пьющих, перемалывающих дорогущие лакомства с такой скоростью, будто их неделю не кормили, воздержанность старого вояки выглядела странновато. Настя тоже ела немного. А вот Коршунов решил ни в чем себе не отказывать. Тем более, что и блюда были восхитительные. Например, нежнейший козленок под восхитительным соусом прям-таки таял во рту. А уж какие тут были морепродукты!..

Сначала столы меняли примерно раз в полчаса, а хруст и чавканье практически заглушали музыкантов. Потом скорость замедлилась… Возможности человеческого организма, даже очень тренированного в жрачке, несколько ограниченны. Впрочем, многие гости периодически выходили из-за стола поблевать. Тут это принято. Опорожнился – и загружайся по новой.

Хозяин дома решил развлечь Алексея беседой. Сначала попросил рассказать о Максимине Фракийце. Действительно ли тот был таким чудовищем, как о нем говорят.

Еще и пострашнее, ответил Коршунов. И тут же добавил, что еще более страшен был Максимин для врагов империи. Но эта тема сенаторского сынка не заинтересовала. Он желал знать подробности о жестокостях Максимина. Коршунов не стал его разочаровывать. То, что он видел сам, было не очень интересно. Подумаешь, убил возразившего ему эдила ударом кулака. Ну и где тут история? Так что Алексей поведал о том, что ему рассказывали. Как Фракиец зашивал в свиные мешки и топил в нужниках нерадивых чинуш. Как он заливал в глотки алчным чиновникам расплавленное серебро…

– Отличная шутка! – одобрил сенаторский сынок. – Помнится, наш нынешний наместник проделал что-то похожее со своим предшественником.

– Попроще, – ответил Коршунов. – Он велел набить ему в рот монетами. Но этого тоже хватило. Задохнулся.

– Жадный был человек, – заметил хозяин виллы. – Даже ко мне приходили его мытари. Я велел рабам гнать их взашей, однако они пообещали вернуться с солдатами. Так что я в некотором роде обязан твоему принцепсу. Ты был с ним в то время?

Коршунов кивнул.

– Значит и тебе тоже, – сказал патриций и высоко подняв чашу, провозгласил:

– Во здравие нашего почетного гостя легата Алексия Виктора! Да живет он долго и славно!

Все разом заорали, а оркестр грянул нечто бравурное. Впрочем, через полминуты всё вернулось в прежнюю колею. Гости насыщались, а многие уже довольно неприлично (не по римским меркам, само собой) щупали своих дружков и подружек.

– Люблю проводить здесь холодное время года, – сообщил Алексею сенаторский сынок, вольготно раскинувшись на ложе. – Но после майских ид я обычно уезжаю в наше имение в Никейе[30]. Здесь становится слишком жарко. А скажи мне, легат Алексий, могу ли я предложить твоему телохранителю разделить со мной ложе?

– Безусловно, – ответил Алексей. – Ты можешь ему это предложить. – И тут же опустил обрадованного патриция. – Однако должен тебя предупредить: до того, как стать римским кентурионом, он был вождем диких германцев. И за подобное предложение может тебя убить.

– Как убить? – изумился сенаторский сынок, у которого в голове не укладывалось, как его, такого знатного, такого богатого и симпатичного, могут убить. – Пронзить мечом?

– Думаю, просто кулаком, – спокойно, будто речь шла о качестве поданного вина, ответил Алексей. – Но не исключаю, что он согласится. Хотя склонен думать, что всё-таки убьет.

– Но его же потом казнят! – воскликнул патриций. – Или отправят на арену!

– Он уже бывал на арене, – поведал Коршунов. – Был гладиатором в самом амфитеатре Флавиев. Так что вряд ли его испугает красный[31] песок.

Сенаторский сынок надолго задумался… Потом спросил:

– А приап у него, надо полагать, как у осла?

– Особо не разглядывал, – ответил Алексей. – Но ты можешь у него спросить. А еще лучше пришли к нему пару девочек – они тебе все и расскажут.

Благородный вьюнош опять глубоко задумался. Вероятно о том, не выдать ли себя за девушку?

С трудом сдержав смешок, Коршунов вернулся к беседе с префектом. Вот это было намного интереснее. Префект рассказывал о парфянах. Вернее, уже о персах. О том, как молодой и хищный перс Ардашир уничтожил прежнюю парфянскую династию и сел на трон Сасанидов. Случилось это сравнительно недавно – пятнадцать лет назад. Но шахиншах уже показал, что он – весьма опасный сосед. Префект считал, что в самое ближайшее время персы попытаются отхватить себе солидный кусок по нашу сторону Евфрата. И с нынешним уровнем боеготовности сирийских легионов удержать границы империи будет трудновато. Одна надежда – на нового наместника провинции. Он сам – воин. И понимает, что нужно воинам. Глядишь, укрепит нашу обороноспособность.

К полуночи гости напились просто по-свински. Некоторые – до полной потери ориентации. Этих рабы деловито растаскивали по покоям. Оставшиеся продолжали «отдыхать». В том числе и Коршунов. Есть ему уже было некуда, а вот пить – вполне. Нежное белое вино с ледяным крошевом – чудесный напиток.

Главное – по сторонам не смотреть, а то как-то… Неприятно. Римская оргия – не то зрелище, которое стоит изучать поближе. Это у эллинов был культ красоты тела. У благородных римлян, судя по всему, культ наполнения желудков.

Префект Двенадцатого как-то незаметно слился. Коршунов и сам подумывал: пора в постельку. Но как-то было лениво. Вино хорошее, погода славная, Настенька рядом… А что вокруг пыхтят и хлюпают – так и хрен с ними.