Легион под знаком Погони. Белорусские коллаборационистские формирования в силовых структурах нацистс - Страница 54

Неизвестный автор воспоминаний об эскадроне писал, что «белорусскому народу не было на кого надеяться. Оставалась одна надежда – вера в собственные силы. Это был единственный момент, который доминировал в Новогрудском эскадроне. Его молодые солдаты были зеркалом народных чувств. Их деятельность свидетельствовала об этом. Где только не побывал бы эскадрон, везде он завоевывал сердца белорусов»[441]. Если отбросить риторику, то, в принципе, так оно и было. Поведением своего личного состава и отношением к мирному населению эскадрон Рогули выгодно отличался и от немцев, и от добровольческих формирований из числа других народов, да и от многих белорусских частей тоже.

Апрельская операция эскадрона против светских партизан была его последней акцией. В начале мая 1944 г., почти сразу же после возвращения в Новогрудок, было принято решение расформировать это подразделение как самостоятельную единицу. Вскоре оно было переформировано и включено в местный батальон БКА[442].

22 января 1944 г. на первом заседании БЦР президент Р. Островский заявил, что его главной задачей является организация белорусских сил для борьбы с советскими партизанами и, вообще, с большевизмом. Естественно, что такая борьба должна была быть в первую очередь вооруженной[443].

На тот момент в Белоруссии существовала вспомогательная полиция, в разных частях которой проходило службу около 20 тыс. человек. Однако ее только с большой натяжкой можно было назвать «белорусскими вооруженными силами», так как она целиком находилась в распоряжении немецких полицейских властей. Кроме того, было еще несколько батальонов самообороны, которые находились в стадии расформирования. Поэтому, после ряда совещаний, БЦР постановил создать вооруженные силы, которые, хотя бы и подчинялись немцам, однако имели бы «ярко выраженный белорусский национальный характер». Новые формирования должны были создаваться одновременно и по принципу самообороны и как современные вооруженные силы. В конце концов, это и обусловило их название – Белорусская краевая оборона (БКА)[444].

Следует сказать, что генеральный комиссар «Белоруссии» СС-группенфюрер фон Готтберг сразу согласился на создание БКА. По его мнению, новые белорусские формирования должны были сменить немецкие охранные части и вместо них вести борьбу с партизанами. Если же организация БКА пошла бы удачно, то ее наиболее подготовленные части можно было бы использовать и на фронте против Красной Армии. Поэтому, уже в начале февраля 1944 г. началась разработка планов по организации БКА. Поскольку ни немцы, ни, тем более, белорусы, не имели опыта проведения подобных мероприятий, то сразу же возникла дискуссия: организовывать БКА по принципу добровольности, или путем мобилизации. В конце концов, было принято решение, что это формирование будет организовано через призывную компанию[445].

Мобилизация в БКА должна была затронуть все слои белорусского населения, поэтому было важно узнать, как оно относится к самой идее проведения такой акции. С этой целью, в начале февраля 1944 г. Островский в сопровождении некоторых членов БЦР и представителя фон Готтберга СС-гауптштурмфюрера Э. Куммера посетил Слуцк, Барановичи и Слоним. Изучение общественного мнения на местах проходило по следующей схеме. Сначала Островский встречался с немецкими и белорусскими начальниками округа, спрашивал их мнение о возможности проведения мобилизации и то, как к этому отнесется население. За редким исключением, все чиновники заверяли его, что такая акция вполне возможна, и что население охотно пойдет на призыв президента БЦР в «белорусское войско». На следующий день проводились встречи с местным населением. Обычно на них приглашались все желающие. По целому ряду свидетельств, простой народ также приветствовал набор в БКА. После посещения Слонимского округа Островский вернулся в Минск в полной уверенности, что «мобилизация, безусловно, удастся»[446].

Чтобы провести в тех условиях мобилизацию на должном уровне, было необходимо: организовать штаб БКА, который бы подготовил план мобилизации и создать военно-административные органы по всей территории генерального округа «Белоруссия», которые бы смогли ее осуществить. Что касается прав и обязанностей немецкой и белорусской сторон в деле организации и использования БКА, то уже в самом начале между БЦР и соответствующими немецкими органами начались разногласия. Немцы считали, что обязанностью БЦР является только провести мобилизацию, а руководство БКА должно принадлежать им. С этим не соглашался Островский, который считал, что БЦР также обязан принимать участие в руководстве, посредством специально созданного для этого штаба. В конце концов, после долгих споров, обе стороны пришли к компромиссу: при БЦР создается специальный отдел БКА, который подготовит мобилизацию, проведет ее и будет сотрудничать со штабом главного фюрера СС и полиции «Россия-Центр» по вопросам пропаганды, материального обеспечения, медицинского обслуживания и военной подготовки. При этом решение всех вопросов оперативного характера возлагалось исключительно на немецкий штаб. Кроме того, была достигнута договоренность, что он принимает на себя обязанность вооружить БКА, а БЦР будет заниматься вопросами ее обмундирования[447].

Приблизительно во второй половине февраля 1944 г. заинтересованные стороны решили все вопросы, касающиеся БКА. Можно было приступать к разработке плана мобилизации и ее проведению. В первую очередь был создан штаб или (как этот орган называли немцы) отдел БКА. Его начальником Островский, по согласованию с фон Готтбергом, предложил стать Главному опекуну белорусской полиции майору Ф. Кушелю. Сразу же после своего назначения, он начал готовить план мобилизации, который был составлен на основе проектов, поступавших в штаб БКА с января 1944 г.[448]

Другим важным делом стало создание военно-административной сети для проведения мобилизации в БКА. По замыслу Кушеля, на местах ее должны были проводить специальные уполномоченные штаба – окружные начальники БКА: в Минском округе (капитан М. Пугачев), в Слуцком (младший лейтенант С. Шнек), в Барановичском (лейтенант В. Русак), в Слонимском (И. Дакиневич), в Новогрудском (капитан Б. Рогуля), в Вилейском (Бабич, затем майор М. Якуцевич), в Глубокском (лейтенант Г. Зыбайло). Из них первые двое были кадровыми офицерами Красной Армии, а остальные младшими офицерами или унтер-офицерами польской. Практически все окружные начальники БКА были, по словам Кушеля, «людьми молодыми, в военном отношении слабо подготовленными, и без жизненного опыта». Однако их главным достоинством было то, что все они были «преданы белорусскому национальному делу»[449]. В подчинении у каждого окружного начальника находились районные начальники БКА. По всем вопросам, касающимся мобилизации, окружные офицеры должны были сотрудничать с окружными представителями БЦР, на которых лежала главная ответственность по ее проведению. Согласно инструкции штаба БКА, эти представители, совместно с окружными и районными начальниками БКА, должны были на местах выбрать командиров ее будущих подразделений[450].

23 февраля 1944 г., в день Красной Армии, состоялось совместное заседание руководства БЦР, штаба главного фюрера СС и полиции «РоссияЦентр», а также местных представителей БКА и немецкой полиции. На этом заседании адъютант начальника штаба фон Готтберга зачитал приказ о создании БКА, после чего была установлена окончательная дата ее начала – 10 марта 1944 г.[451]