Легенды темного тысячелетия - Страница 51

И вот теперь вместо утопающих в крови легионов перед ним стояла Эла.

Событиям, свершившимся в тот день перед оскверненным алтарем Императора Человечества, не было свидетеля, и все же именно тогда мириады возможных будущих Кэлора слились в единое целое, оставив для него только один путь. Этот решающий момент ничего общего не имел с подлыми планами извращенных предательских эльдар, да сгинут их души в кузне Баула, где горит пламя не менее жаркое, чем то, в котором сгорали тела погибших у ворот отважных Пауков Варпа.

И свершилось все в единое мгновение.

И вот когда, усмирив свой смех, демонический воин вновь обратил взор пылающих глаз на укутанную плащом эхвелин, все еще веселясь над тем, что она осмелилась препятствовать его замыслам, былого и будущего великая провидица наших судеб воздела руки и откинула капюшон с головы.

И тогда все свершилось.

Эла Ашбельская подняла взгляд, и ее мерцающие влажным блеском сапфировые глаза вспыхнули огнем глаз самой Иши и встретились взглядом с омерзительным Апостолом.

Соединение свершилось.

В мгновение это захлопнулись тяжелые врата базилики, и легли на них могучие замки, которые никому не дано отпереть. Дитя и чудовище остались одни внутри огромного зала. Они стояли, не шевелясь, подобные героям, застывшим на величественных фресках золотого века легенд, сжимая друг друга в тисках своих душ.

Мгновение это выпало из времени и все еще бушующей за стенами базилики битвы. Оно длилось одновременно и малую долю секунды, и в то же время — целый век. Два могучих, исполненных мистических способностей разума немыслимым образом сплетали течение времени.

Никому не ведомо, что узрел темнейший из всех Апостолов в душе маленькой Эла. Нам дано знать лишь одно: увиденное потрясло самые основы его веры, наполнив разум Хранителя сомнениями и неуверенностью, обратившими волю его против него же самого и вознесшими извращенного мон'ки на прежде неведомые ему высоты ярости и гнева.

Не имеет значения, что именно видел тогда Кор Фаэрон в сапфировых глазах эхвелин, но смех его сменился яростью, заставившей Апостола в тот же день покинуть Тирайн.

Но победа далась нелегкой ценой.

Когда юная провидица наконец отвела свой взгляд, то не увидела более ничего, кроме тьмы. Она не различала даже окрашенные алым солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь Кровавый Купол.

Коснувшись пальцами своего лица, Эла поняла, что щеки ее стали липкими от влаги. Из поврежденных глаз подобно слезам струилась кровь.

Извращенный разум Кор Фаэрона нанес удар и ее душе, и ее глазам, явив им образы столь кошмарные, что все естество юной провидицы восстало против них. Ее сознание закрылось от всех внешних ощущений, защищая душу от безумия, предложенного в дар Апостолом.

Она узрела новое будущее. Видела возрожденный и процветающий Кэлор. Видела его в огне пожаров, охвативших леса и аллеи, в то время как демонетки и воины-мон'ки штурмовали искусственный мир. Видела и Апостола, во многом похожего на Кор Фаэрона, стоявшего в Круге Совета среди изувеченных тел придворных. Видела, как Апостол запрокидывает голову и хохочет, радуясь гибели древнего Кэлора. Воин протягивал к Эле свою ладонь, демонстрируя камни душ ее народа. Когда провидица всмотрелась в его лицо, в ее сознании прозвучало имя: Эреб. Но затем его лик преобразился, сменившись образом самой Слаанеш. Нарочито медленным, насмешливым жестом Великий Враг поднесла ладонь к лицу, высыпала всю горсть путевых камней в свою пасть, чтобы сжевать их, капая слюной на пол.

Борясь с явленными ей кошмарами, Эла Ашбельская, эхвелин Кэлора, побрела домой через оставленные павшими Пауками Варпа порталы, спотыкаясь под тяжестью возложенной на нее ноши и невероятным, чудовищным гнетом будущего.

Под далеким сводом лесного сектора Стикслин затрещали разряды варп-молний, озаряя зеленые кроны и наполняя воздух запахом грозы, хотя дождь на землю так и не пролился. Вихрь хлестал по необъятному Кэлору, слишком приблизившемуся к границам могучего варп-шторма. Щупальца демонической энергии оплетали древний искусственный мир, и без того готовый сорваться в бездну саморазрушения.

Поза стоявшего среди кустов великого провидца Эгеарна Ривалина выражала некоторую неуверенность. Посох, на который он опирался, под его весом проваливался в рыхлую землю. Эгеарн не испытывал ни малейшей радости от того, что ему пришлось выбраться к Периметру Стикслин — нет, это путешествие уже не представляло никакой опасности, просто органическая грязь лесных территорий оскорбляла его благородные чувства. Даже развалины, пожары и пыль казались ему прекрасными в сравнении с этими местами.

К тому же Пауки Варпа экзарха Эйнгэла не проявляли ни малейшего сочувствия к привычкам и нуждам ривалинского двора. И еще именно они первыми из аспектов Кэлора отказались от политического нейтралитета, когда Противостояние Пророчеств только назревало. Верные воины теперь называли Эйнгэла не иначе как одаи-экзарх — великий экзарх.

Главное, чтобы мелкое отродье и в самом деле выбрало именно это место для своего возвращения: она не связывалась со двором, но один из ковенов прорицателей дома Юфран предупредил о ее скором прибытии, и великому провидцу пришлось в спешке отправиться в эти отвратительные земли и дожидаться девчонку, доверив свою безопасность самоотверженному Уиснеху Аниону.

К счастью, Эла'Ашбель задерживаться не стала.

Главный варп-портал Паучьего Храма, утопающий в опаленной, но от того не менее высокой траве, замерцал. Внутри округлого контура возникла переливающаяся энергетическая пелена, в которой, словно на поверхности ночного озера, отразился окружающий мир.

Эгеарн вглядывался в мерцающие образы, видя в них и себя самого, и свою почетную стражу, только отражение было искажено и изуродовано варпом. На секунду он задумался, а не таким ли он и в самом деле предстает другим, более невинным эльдарам Кэлора — тем, кто по-прежнему подчиняет свою жизнь чрезмерно суровому Пути? Он покатал эту мысль в своем сознании подобно тому, как мастер вращает в пальцах обладающий изъяном драгоценный камень, и его передернуло от оскорбленного чувства собственного, не требующего никаких оправданий, превосходства. С какой стати его вообще должно волновать, каким его видят остальные?

— Она идет, — произнесла Мэвех, наклоняясь к самому уху великого провидца, и голос ее был полон волнения и тревоги. Ее планы по избавлению от мелкого отродья и помощи Кэлору на пути к его судьбе провалились. Она гадала, какие же невероятные таланты должна была найти в себе Эла, чтобы пережить выпавшие ей испытания.

— Верно, — практически прошипел в ответ Эгеарн.

Завеса варп-энергии внезапно пошла рябью и вспучилась, словно какой-то ребенок пытался выдуть мыльный пузырь. Затем в самой ее середине возник разрыв — крохотная черная точка, постепенно увеличившаяся до широкого овала, окруженного трепещущей аурой света. Спустя несколько секунд во тьме возникла щуплая фигурка девочки.

Юная Эла'Ашбель, это гнусное дитя, вышла из варп-портала, ступив на священные, поросшие лесом земли Паучьего Храма, где она провела свои ранние годы. Девчонка была совершенно одна — весь сопровождавший ее эскорт воинов аспекта остался лежать на поверхности Тирайн. Эла шаталась от усталости и измождения. А кроме того, была вся перемазана кровью.

Шаркая, к ней подошел великий провидец и протянул ладонь измученному ребенку.

— Ты спасла нас от чудовищного врага, моя маленькая морна. Эльдары Кэлора перед тобой в неоплатном долгу, ведь им еще хотя бы какое-то время не придется беспокоиться за свои души.

Губы Мэвех скривились, настолько явственно выдавая ее антипатию и разочарование, что Эгеарну даже пришлось бросить на нее призывающий к соблюдению приличий взгляд. Но затем она увидела нечто совершенно восхитительное: кровь, заливавшая лицо Эла, текла из глаз. Казалось, будто девчонка плачет алыми слезами. Она ослепла. И более не могла видеть ни тронутого порчей уродливого лика Эгеарна, ни язвительного выражения на лице самой Мэвех. Теперь тварь была вынуждена куда более чем прежде полагаться на своего карадока. Может, в конце концов, план все-таки сработал.