Легенды леса 3. Хозяева леса (СИ) - Страница 14

Кайтен в спор не влезал, поскольку своего мнения на этот счет не имел, но за спорщиками следил с ревностью. А потом неожиданно успокоился. Эти двое препирались, как старые приятели. Тон Таара был холоден, слова колки; тон Ретофы насмешлив, слова язвительны. Так не разговаривают люди, связанные романтическими отношениями. Во всяком случае, не на той стадии, когда они пытаются очаровать друг друга, произвести впечатление. Вот если бы они были женаты двадцать лет, изучили друг друга насквозь, тогда запросто, но не теперь.

Они уже покончили с ужином, когда к костру подсел Кайги. Он устало провел рукой по лбу.

– Как же это утомительно, вот так разговаривать! – воскликнул он. – Прямо ум за разум заходит.

Он сел, скрестив ноги, и понурился.

– Что это ты приуныл? – удивилась Ретофа. – Ты, вроде, родню нашел. Радоваться надо.

– Я радуюсь, – хмуро буркнул Кайги.

Он еще помолчал, нервно почесывая руки, потом еле слышно продолжил:

– Я никогда не плакал. Их как бы и не было. Я же не знал ничего. Ну, зверь и зверь. А тут они… как живые…

Он не удержался, хлюпнул носом. Ретофа ласково погладила его по голове.

– Ты плачь, – сказала она. – Тебе надо.

И Кайги разревелся, как мальчишка, уткнувшись носом ей в грудь.

========== Корабли ==========

Но утром все было в порядке. Кайги, неспособный подолгу грустить, снова был весел и бодр. Он с самого утра уже приставал к деду с просьбой рассказать то одно, то другое. Старик с удовольствием рассказывал и показывал. Позвал, в том числе, смотреть «лодочный орех», как он выразился.

Это чудовищное растение обитало на холме. Возле вершины холма была небольшая вмятина, в которой скапливалась дождевая вода, этакое крохотное озерцо. Этой водой и воспользовались изобретатели, чтобы питать растение. Корни, как объяснил старый хранитель, уже оплели под землей весь холм. С вершины к подножию сбегал гигантский, в три обхвата, стебель, извиваясь, точно невероятная змея. И уже в самом низу на траве лежали три огромных, много выше человеческого роста, вытянутых плода. Они были еще зелены. Один большой и два поменьше.

– Вот так они у нас и растут, – с удовольствием рассказывал Инниц. – Хорошо прижились. Но очень долго один такой плод вызревает, несколько лет. А надолго лодки не хватает, трескается даже в воде.

– Точно, точно, – подтвердил Кайги. – Наша лодка тоже быстро треснула. Хозяин покатался, а потом треснутую выбросил. Так я ее и увидел потом.

Сходили и на берег, полюбовались на лодки, в которых Кайги радостно признал «ту самую». Теперь и его спутники могли, наконец, воочию увидеть эту легендарную вещь. Огромная скорлупа, расколотая на две половинки, каждая половинка – отдельная лодка. Она казалась слишком плоской и легкой, чтобы служить надежным плавательным средством. Впрочем, вдоль дна у каждой шел грубый узловатый шов, видимо, призванный играть роль киля, а к краям скорлупа сильно истончалась. Должно быть, именно такое распределение веса придавало лодке устойчивость.

Потом гости оказались на каком-то совещании. Инниц рассказывал, показывал правнука и людей, а полтора десятка разноцветных хаццка внимательно его слушали. Кайги шепотом пояснил, что все они – хранители, и дед пересказывает им все, что услышал про лес, и теперь у них новый этап в истории всех кланов, поскольку они убедились, что древние легенды говорили правду. Потом они передадут весть дальше, всем прочим хранителям, живущим на других островах, и, возможно, у Кайги в ближайшее время будет много посетителей. Все захотят задать ему вопросы.

Так оно и вышло. Кайги пришлось временно осесть в хижине своего прадеда, куда непрерывно стекались визитеры, кто группами, кто поодиночке. Люди же оказались предоставлены сами себе, всем было как-то не до них. Головы хаццка, отвыкшие от потрясений, оказались не способны вместить два открытия сразу, и они набросились вперед на то, к которому были готовы. Тот факт, что у них нашлись собратья по разуму, временно оставил их равнодушными. Позже они непременно должны были спохватиться, но пока гости пользовались полной свободой и сами изучали быт хранителей.

Быт оказался немудрящий. Кланы тоже жили, где попало, кто строил хижины, кто ютился в пещерах, а кто вовсе обходился без жилья. Собственно, к чему им жилище, покрытым мехом существам в таком теплом климате? У некоторых из них оказались тщательно сберегаемые предметы обихода, какие-то примитивные инструменты, посуда, но все это выглядело скорее как дань древней традиции, чем как насущная необходимость.

Кажется, самой главной ценностью тут была информация. Хранители совместно составили новую легенду о пришельцах из леса. Легенда была коротенькая, поскольку больше подтверждала известные факты, чем сообщала новые, и все же Инниц жаловался, что запоминание дается ему с трудом.

– Старый стал, – вздыхал он. – Что в детстве учил, все помню, а эту новую никак не могу выучить.

– Почему вы до сих пор ничего не записываете? – удивился Таар. – У вас было столько времени, чтобы воссоздать архивы.

– А мы забыли, как делать бумагу, – признался старик. – Все старались историю сохранить, события, а потом оглянулись, а никто и не помнит, как некоторые вещи делаются. Может, вы знаете?

– Никогда не задавался этим вопросом, – Ан-Таар сконфуженно оглянулся на Ретофу. Та пожала плечами.

– Что ты от меня хочешь? Я всего лишь разведчица.

Кайтен предпочел сделать полшага назад, чтобы еще на него не додумались оглянуться.

***

Путешественники прожили среди хранителей несколько дней, и Таар начал задумываться о возвращении. Самое интересное, за чем ехали, они уже узнали, а выяснять прочие подробности было бы логичнее поручить другим людям, настоящим ученым, которые смогут задать правильные вопросы. Стражам же необходимо было вернуться до начала таяния снегов. Впрочем… так ли уж необходимо? Страж семьи Тэ обещал, что старший из его учеников присмотрит за порядком, обрадовался даже такому предложению, поскольку ученикам нужна самостоятельная практика. А отрывать Кайги от обретенной родни как-то рука не поднималась. Таар прикидывал, сколько еще можно потянуть, прежде чем задать парню прямой вопрос: возвращается он или остается. Но судьба распорядилась иначе, и события стали развиваться совершенно неожиданным образом.

В один из дней к дому старого Инница примчался взъерошенный Цохт. Был он мокрый и перепуганный, а от былой почтительности не осталось и следа.

– Где люди? – набросился он на хранителя без всяких предисловий. – Там такое!.. Надо у них спросить.

– Вон они, – Инниц махнул рукой в сторону кустарника, за которым путешественники устроили свою стоянку. – Да в чем дело-то? Говори толком.

– Корабли, – бросил Цохт, убегая.

– Слово-то какое вспомнил: «корабли»! – ворчал старик, хромая следом за ним.

К счастью, Кайги оказался на месте. Но даже ему с трудом удалось расшифровать паническую мысль собеседника.

– Там корабли, – тараторил Цохт. – Большие корабли, чужие. И на кораблях люди. Такие вот точно, как твои. Но те плохие люди, у них злые намерения. И они высаживаются на берег! На наш берег, совсем близко к нашему пляжу! Мы не хотим, чтобы такие злые люди ходили по нашему берегу. Пусть твои люди скажут, зачем они приплыли.

– Похоже, кто-то высадился на берег, – озабоченно перевел Кайги своим спутникам. – Но он говорит, что у них злые намерения. Я не думаю, что он сочиняет. Они ведь все чувствуют, понимаете? Вряд ли он стал бы так паниковать, если бы сюда просто забрался кто-нибудь из рыбаков.

– Они вот так, с первого взгляда, определяют намерения? – поразилась Ретофа. – Понятно теперь, почему они приняли нас без опаски.

– Кто мог здесь высадиться, да еще с дурными намерениями? – недоуменно проговорил Таар. – Нужно проверить.

– Идем в разведку? – деловито осведомился Кайтен, хватая свой рюкзак.

– Да. Сворачиваем лагерь и идем смотреть.

***

– Эта тропа безопасна. Я проверял, – заявил Цохт.