Легенды и мифы о животных - Страница 27

В мифологии Древней Греции у царя лапифов Флегия, приходившегося братом Иксиону, была дочь Коронида, которая жила на берегу Бебеидского озера в Фессалии. В этом озере она обычно омывала ноги.

Ее возлюбленным стал Аполлон, который, отправившись однажды в Дельфы, оставил ее под присмотром белой вороны. Однако в душе Коронида уже давно хранила тайную страсть к Исхию, сыну аркадца Элата, и в отсутствие Аполлона пригласила его разделить с ней ложе, хотя к тому времени она уже зачала от Аполлона. Не успела еще возмущенная ворона отправиться в Дельфы, чтобы сообщить Аполлону о таком скандальном поведении его возлюбленной и получить награду за бдительность, а Аполлон уже знал из гадания, что Коронида ему неверна. Он проклял ворону за то, что та не выклевала глаза Исхию, когда тот приблизился к Корониде; и стала ворона от того проклятия черной, и потомки ее с тех пор рождаются черными.

На далекой Камчатке корякский народ рассказывает легенду о чудесном вороне, создавшем весь мир. Будто бы нёс этот ворон в лапах скалу, да уронил, камень разбился вдребезги, и из его осколков возник весь мир. А ворон обернулся первым человеком. Звали его Кутх (в переводе это и значит «ворон») или Куйкынняку. Куйкынняку слепил себе жену – Мити, они стали первыми на земле мужчиной и женщиной, от них и пошёл людской род. Куйкынняку научил людей охотиться и ловить рыбу, шить одежду, строить дома, почитать духов, а когда решил, что передал людям все необходимые знания, оставил своих потомков и отправился в новые земли – учить других людей.

У северных скандинавских народов есть легенда о ночном вороне.

В ночи часто можно слышать голос ворона – «хор, хор» или «хрок, хрок». Эта птица много больше обычного ворона и почти такой же величины, как взрослая курица. Иногда эту птицу называют вечным возницей. Якобы некий человек так любил путешествовать, что, будучи при смерти, пожелал не попасть на небо, а вечно править лошадьми. После этого он стал править без перерыва, сидя на средней лошади Небесной повозки. Расположенные четырехугольником четыре ярких звезды в небе – это колеса повозки, а отходящие от четырехугольника три звезды – это три лошади. Маленькая звездочка над средней звездой – это и есть вечный возница. Он направляет лошадей, а поскольку фургон всегда идет по кругу, то лошади выстроились не по прямой, а по изогнутой линии, совершая поворот. Перед полуночью повозка выезжает на небо, а после полночи отправляется домой.

В военном деле «воронами» римляне именовали абордажные мостики с крючьями на концах, крепившиеся на носах боевых кораблей. Во время морского сражения «ворона» перекидывали и зацепляли за борт вражеского судна, после чего по нему переходили римские солдаты.

В алхимии ворон символизировал черный цвет вещества, соответствовавший первому этапу Великого Делания (процесса изготовления мифического философского камня).

В геральдике ворон изображается только черным цветом.

Эта эмблема была достаточно широко распространена в гepманской геральдике, но в русской использовалась крайне редко.

Бытует легенда о том, куда летала гагара. Гагаре очень хотелось улететь на родину. Дни считала, когда улетит в родную северную сторону. Только скоротает ночь, от радости защёлкает клювом, перышки на шее переберёт, пересчитает и закроет глаза. А перед ними сразу поплывёт тундра мшистая да ягодная, берега тальниковые да кочки с высокой травой, а вокруг всё гнёзда гагарьи, пухом выстланные.

Торопила дни гагара, торопила – и пришла пора! Понесла весна тепло в северный край, а вместе с ним и все птицы заторопились.

Летят, радуются, на родную землю насмотреться не могут, криком своим привет ей шлют. Гагара ещё издали узнала свой остров: загоготала, захлопала крыльями, облетела его много раз и уселась на кочку. Сидит, отдышаться не может, крылья распустила до самой земли. Сама не верит, что дальняя дорога позади осталась.

День прошёл, другой. Осмотрела гагара на острове каждый кустик, видит – никого рядом нет. Летят птицы мимо гагарьего острова, шумят крыльями. Устанет какая, сядет у бережка, а гагара тут как тут. Ползком приползёт, сядет чуть поодаль, подожмёт лапки, вытянет шею и важно проговорит:

– Разве ты не знаешь, птица, что это наш остров? Гагарий? Что это мы, гагары, на дно ныряли и в клювах своих землю вытаскивали? Вот и стала вокруг земля! Оттого и вам теперь привольно живётся!

Прокричит птица, откланяется гагаре и улетит. Простору много в северном крае!

Так на гагарьем острове никто и не селился, не смел своих гнёзд вить.

Довольна гагара. Вывела она своих птенцов, научила их нырять, плавать и стала учить летать, крылья пробовать, силу в них копить.

Плавает гагара по озёрным волнам, любуется птенцами и слышит над головой свист. Видит: пара чирков летит. Покружили птицы вокруг гагарьего острова и сели в траву. Прокричала гагара, а чирки сидят, и не поднимаются на крыло. Стала гоготать гагара, а чирки всё сидят, будто и не слышат. Поплыла гагара к тому месту, где птицы сели.

– Или вы не знаете, чей это остров? – важно говорит она, подплывая. – Или забыли, кто землю со дна морского достал?

– Всё мы помним, гагара, – ответил чирок с почерневшим крылом. – Только вот чируха моя дальше лететь не может, силы в дороге потеряла, да и заблудились мы. Видишь, как поздно летим? Еле-еле до твоего острова долетели. По всей реке шум стоит, на берегах костры горят, в лесу сосны железные выросли! – И чирок замахал крыльями, посмотрел под кочку болотную, а чируха там уже яйцо снесла.

– Совсем стали забывать птицы, кто эту землю со дна морского доставал! – не унималась гагара.

– Ох! – вздохнул чирок. – А вот нам по дороге острохвостка сказала, что не вы, гагары, эту землю сделали!

Вздрогнула гагара, закоткала, будто ягодой подавилась, а чирок своё:

– Острохвостка сказала, что ваша земля холодная и мокрая, а вот дальше твоей земли огонь живёт! Тепло живёт! Просто у вас, гагар, клювы короткие, вот вы и не нашли тепло, а оно далеко спрятано!

Почернела гагара, слова сказать не смогла, от обидных слов чирка у неё даже крылья силу потеряли.

– Какая это ещё острохвостка тебе сказала? На чьей земле всё птичье царство живёт? – закричала гагара.

– Не знаю! – виновато ответил чирок. – Но правду сказала острохвостка, что не достали ваши клювы тепла, а оно есть! Я сам его видел! Даже крылышко опалил. Видишь, какое сизое оно у меня стало? Это оттого, что около огня близко летел.

– Врёшь ты, ленивый чирок! – закричала гагара. – Не хотел лететь дальше, вот и выдумал про земное тепло. Где ему тут взяться? Смотри: кругом вода и вода! Да и кому надо это тепло?

– И тебе надо! – сказал чирок. – Если бы было здесь тепло, зачем тебе летать в чужую сторону? Разве стала бы ты крылья ломать в дороге? Жила бы всегда дома.

Ничего ему не сказала гагара, закричала жалобно и поднялась. Облетела несколько раз свой остров и полетела.

– Куда ты полетела, гагара? – закричал ей вслед чирок. А она летит, шею вытянула, крыльями воздух режет, торопится.

Летит гагара через тундру и видит: стада оленей пасутся. Ходят олени по болоту, ягель едят, оленят бодаться учат. Увидели в небе гагару, закинули на спины рогатые головы, мычат:

– Куда полетела, гагара? Или уже холода почуяла?

Села гагара на рога семигодовалого быка и спросила:

– Кто-нибудь из вас про земное тепло слышал?

Замолчали олени, наклонили головы, мох есть перестали.

– Видел оленёнок земное тепло! – сказал гагаре старый олень. – И сосны железные видел.

– Зачем оно вам, это земное тепло? – сердито спросила гагара. – Разве плохо вам живётся на моей земле?

– На какой твоей? – спросил олень.

– А разве вы не знаете, что эту землю мы, гагары, со дна морского своими клювами достали?

Опять замолчали олени.

– Хорошо будет, если сюда земное тепло придёт! – бегая по кочкам, кричал оленёнок. – Круглый год грибы будут.