Легендарные полководцы древности. Святослав, Олег, Добрыня - Страница 4

Известный отечественный историк Б. А. Рыбаков в свое время выдвинул версию, что описанные в ПВЛ события похода князя Олега на Константинополь на самом деле относятся к войне 860 г. Это мнение склонны разделять и некоторые другие исследователи, к примеру, Л. Н. Гумилев.

О деятельности древнерусских полководцев-князей (Олега, Святослава, Владимира Святославича и его сыновей от Рогнеды – Ярослава Мудрого и Мстислава Тмутараканского) относительно подробно рассказывают дошедшие до нас летописные памятники «Повесть временных лет» и первая Новгородская летопись. Гораздо меньше историки знают о жизни их воевод, которые, на деле, чаще всего и выступали реальными руководителями военных и прочих начинаний названных князей.

Летописцев, людей духовного звания, мало интересовали фактические подробности битв, а князей, покровителей монахов-летописцев, а часто и прямых заказчиков и верховных редакторов летописей, прежде всего волновал их собственный образ, запечатленный на века на пергаменте. Поэтому о полководцах «средней руки» мы имеем лишь отрывочные сведения, а о том, что это были яркие персонажи истории, догадываемся, ибо народные воспоминания о них хранят древнерусские былины.

К сожалению, древнерусский эпос[2] не был записан в свое время, как, к примеру, скандинавские саги. До нас он дошел в осколках, которые сохранила до XIX в. устная народная новгородская традиция. Причины эпической «забывчивости» остальных русичей, наверное, стоит искать в несчастьях, постигших Русскую землю в широком смысле слова в ходе Батыева нашествия. Колоссальный разгром Северо-Восточной, Южной и Юго-Западной Руси был не лучшим фоном сохранения героического эпоса о древних «храбрах». Именно слово «храбр» до 1230–1240-х гг. означало выдающегося бойца, а часто и воеводу. Слово «богатырь», производное от тюркского «богатур», заменило термин «храбр» в конце XIII–XIV вв. Интересно, что восходящая к трагическим для русских событиям битвы на Калке (31 мая 1223 г.) былинная песнь-плач связывает гибель всех русских богатырей, включая былинного «двойника» героя нашего очерка – Добрыню Никитича, с проигрышем этого сражения. Чуть позже, в 1237–1241 гг., в боях с воинством Батыя полегла почти вся социальная элита Северо-Восточной и Южной Руси. Ведь гибли в первую очередь дружинники, воеводы-бояре, горожане осаждаемых монголо-татарами городов. (Не случайно историки не могут найти среди российского дворянства XV–XVIII вв. потомков древнерусских бояр и дружинников.) Именно древнерусская городская и дружинная среда являлась носителем устной былинной традиции, а также героических песен военной элиты, единственным сохранившимся фрагментом которых является «Слово о полку Игореве». После Батыева нашествия часто не кому было передавать «от отца к сыну» «преданья старины глубокой».

Когда в XIX в. начали записывать старинные былины, содержащие воспоминания о богатырях домонгольской Руси, наибольшее их число было зафиксировано на Русском Севере, в прежних новгородских пределах. До Великого Новгорода, как известно, войска Бату-хана не дошли, поэтому здесь сохранились условия для сохранения древних эпических сказаний. (Из 400 таких былин 300 записано в Олонецкой губернии, в Архангельской – 34, в Сибири – 29,[3] в Симбирской губернии – 22, в Саратовской – 10, в Нижегородской – 6, в Московской – 3.) Память новгородцев сохранила в первую очередь местные былины (о Садко, боярине Ставре, ушкуйные сказы). В отношении легенд общерусского масштаба она была избирательна. Господин Великий Новгород всегда стоял особняком среди городов Киевской Руси. Более всего на свете он чтил свои древние вольности и даже обусловил помощь своему князю-наместнику Ярославу Владимировичу (Мудрому), боровшемуся за киевский великокняжеский стол с братом Святополком Окаянным, письменным обещанием князя править Новгородом согласно старинным новгородским правилам («Устав князя Ярослава Владимировича», другое название «Правда Ярослава» 1016 г.). В удельный период (1054–1478) Господин Великий Новгород был «великим сепаратистом». Боярская республика желала любыми путями сохранять свою автономию от прочих центров Руси. Неудивительно поэтому, что помнили новгородцы только тех героев, которые так или иначе были связаны с новгородской историей и были «любезны» Новгороду и его жителям. Таковым в отличие от упомянутого выше первоначально новгородского князя Ярослава являлся его отец – «Ласковый князь Владимир Красное Солнышко», а также дядя и главный советник Владимира особенно в первые годы его правления новгородский наместник Добрыня Малкович.

Собирая по крупицам летописную информацию и анализируя эпос, можно попытаться восстановить общую картину жизненного пути боярина Добрыни. Конечно, в силу специфики источников эта картина будет фрагментарна, однако позволит представить, как жили и действовали во времена Киевской Руси реальные прототипы былинных богатырей.

О происхождении Добрыни есть данные в «Повести временных лет». Он представлен там родным братом Малуши, которая являлась доверенным лицом княгини Ольги, являлась ключницей, т. е. фактической хранительницей всего княжеского имущества. Очевидно, значимость должности обрекла Малушу на потерю личной свободы, однако последнее не умаляло в те времена ее высокого политического и социального статуса. Малуша также являлась наложницей киевского князя Святослава, сына княгини Ольги. Малуша и родила Святославу прославленного в русской истории Владимира Красное Солнышко (он же Владимир Святой). Отца Малуши и Добрыни звали Малко Любечанин. Он, судя по всему, тоже был знатным человеком и проживал в одном из городов чернигово-северской земли – Любече.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.