Легенда об Эльдаре, победившем зверя (СИ) - Страница 6

- Я не намерен возвращаться домой, мой путь лежит туда, куда и твой, - проговорил Эльдар как клятву, и жар его кожи, коснувшись запястья, опять зажег в венах принцессы настоящий огонь, на этот раз, казалось, добравшись до самого сердца. И, словно покрытое льдом, внезапно начавшим таять, сердце принцессы забилось в унисон с большим, горячим ритмом Эльдара, соединенное с ним прочным, необъяснимым волшебством. – Я останусь с тобой и буду присматривать за ним – пусть молится всем своим богам, чтоб из твоих прекрасных глаз не упало ни единой слезинки! Он будет мужем, что ж – я буду твоим слугой. Ты же хотела забрать с собой частичку Искельвинда? Я целиком гораздо лучше подписи на дне шкатулки!

Ильветта учащенно задышала, растерявшись и чувствуя слезы в глазах. Может, и было правильнее прогнать заносчивого столяра, да разве же могла принцесса отказаться от соблазна иметь рядом преданного друга, когда должна была остаться одна-одинешенька в незнакомой стране? Ильветта была юна и неискушенна, она совсем недавно вышла из незрелого возраста и вовсе не думала, что так быстро окажется отлучена от отца, от родного дома, от привычных и дорогих сердцу вещей. И Эльдар предлагал в своем лице надежность и опору, которых ее только что лишили.

Нет, она не в силах была прогнать его. Все, чего ей хотелось теперь – это разрыдаться на его могучей груди, приняв обещание помощи.

Конечно, воспитание удержало Ильветту от этого опасного поступка. Сморгнув влагу, она смогла просто кивнуть.

- Ты, правда, этого хочешь?

- Всем сердцем! – поклялся Эльдар, и Ильветта поверила, чувствуя, как в ответ на слова усиливает биение его горячее молодое сердце, ударяя прямо в ладонь.

- Пусть будет так.

***

Эльдар не спал. Его одолевало видение – прекрасные глаза Ильветты, цвета августовского моря, очень близко от его лица, ее хрупкие продрогшие ладони в его руках, его признания, на которые он непонятным чудом осмелился. И ее согласие. Разве мог он поверить в то, что случившееся на палубе корабля лунной ночью – не сон? Разве мог надеяться, решаясь сесть на корабль и уплыть в абсолютную неизвестность, что завоюет доверие принцессы вместо сурового наказания за дерзость и недопустимую развязность?

Однако это было именно так: его самые смелые надежды оправдались, и он может рассчитывать пусть не на руку и сердце Ильветты – это было бы уж слишком самонадеянно, - но на ее расположение и благодарность.

Она так смотрела на него там, на палубе… Эльдар пытался выбросить из головы мысли о взаимности, но не мог избавиться от чувства, что, будь он принцессе неприятен, она не стала бы его даже слушать и уж тем более не позволила безнаказанно коснуться ее руки, удерживать ладони. Она бы кричала, угрожала, звала на помощь. Но вместо этого она часто дышала и выглядела ожидающей, а не испуганной. Мучимый надеждой, будущий слуга принцессы сомкнул веки только к утру.

Следующий день выдался сложным, потому что Эльдар постоянно искал глазами Ильветту вместо того, чтобы выполнять указания боцмана и учиться матросскому делу. Взор юнги нет-нет да и скользил по точеной фигурке, облаченной в белое платье, усыпанное узорами золотых нитей, следил за изящными и выверенными жестами принцессы, берущей и ставящей бокал вина, за движением полных губ, когда девушка говорила. Порой Эльдар ловил на себе ответный взгляд, и тогда время и звуки переставали для него существовать. В такие мгновения он чувствовал себя обнадеженным и счастливым. В другой раз, даже когда Ильветта не смотрела на него, ее щеки вдруг наливались краской смущения, а палец начинал накручивать прядь светлых волос, и тогда юнга не мог избавиться от наваждения, что принцесса сквозь расстояние чувствует его взгляд, и он ее волнует.

День выдался сложным еще и потому, что проклятый Беренгар оказался чересчур наблюдательным и ревнивым. Эльдар почти не смотрел на пиренейца, чтобы не терять присутствия духа – иначе он находился бы в ярости день напролет. Зато Беренгар, судя по всему, очень даже обратил внимание на переглядывание невесты с каким-то матросом.

Вечером, когда был заново перетянут такелаж с учетом переменчивого ветра, и дневная смена отправилась спать, Эльдар, не спеша уходить в трюм к остальным матросам, смотрел на медленно встающую луну в надежде, что дождется принцессу. Все произошло стремительно, и даже имея отличный слух, юнга не мог предположить, что ему готовят засаду. На горло внезапно опустилась петля, и юноша глазом не успел моргнуть, как оказался притянут к мачте и обездвижен охранниками Беренгара, лихо связавшими его запястья за спиной. Пытаясь освободиться рывком, он только сделал себе хуже, затянув петли туже и чуть не удушив себя.

С ненавистью смотрел он на маленького черноволосого человека, медленно подходившего к нему и вынужденного задирать голову, чтобы смотреть в лицо. Пыхтя и брызжа слюной, Эльдар не мог сказать ничего членораздельного, лишь сверкал глазами в темноте и рычал как связанный, но не побежденный зверь.

- Ты кто? – прошипел Беренгар, прижав к горлу Эльдара шпагу – странную, непохожую на оружие Искельвильда, металлическую штуку, слишком тонкую, чтобы напугать даже ребенка. Однако, довольно твердую и с острыми краями, понял Эльдар, когда она опасно надавила на его кожу.

Юноша пожалел, что не взял с собой любимый топор – тогда у него была бы возможность покончить с Беренгаром прямо сегодня. Но ему пришлось вспомнить, что вокруг в черной дали плывет армада кораблей, и если он нападет на главнокомандующего, неминуемо начнется война, которой и пытались избежать Родмир с Ильветтой.

- Эльдар, сын столяра, лесоруб, - прохрипел юнга покорно – его время еще не пришло, но позже у него еще будет шанс отомстить за унижение черноусому завоевателю.

- Кем ты был при дворе в Искельвинде? Говори! – зашипел Беренгар. – Принцесса знает тебя! Кем ты ей приходился?

- Никем, клянусь, - прохрипел Эльдар, изо всех сил пытаясь усмирить гордыню и возрастающую силу, с которой мог не совладать. Жар поднимался изнутри, заставив его кожу вспотеть, и юнга боролся за контроль над непокорным телом, желающим сражаться. – Хотел повидать море. А принцесса – просто очень красива, господин, глаз не отвести…

Такой ответ неожиданно удовлетворил Беренгара, и он понимающе усмехнулся.

- Я буду следить за тобой, сын столяра, - угрожающе приподнялся он на носочки, чтобы стать выше, и надавил лезвием сильнее на горло юнги, так что из-под металла просочилась кровь. – Еще раз увижу, что смотришь на принцессу – пущу на корм рыбам! Ты понял меня?

- Да.

Беренгар сделал знак, и стража отпустила путы, но не сняла их. Эльдар мог дышать, но по-прежнему был лишен подвижности.

- Ночь у столба охладит твой пыл, матрос, - назидательно произнес усатый чужеземец, отняв лезвие, но нарочито постучав им напротив сильно бьющегося сердца юнги, приподнимающего накачанную грудь. – Уж больно ты горяч для норда.

И пиренейцы ушли, оставив Эльдара позорно привязанным к мачте. Наверное, они рассчитывали, что никто не придет к нему на помощь, да только не учли нечеловеческой мощи, кроящейся в бугристых мышцах силача. Эльдару следовало бы выучить урок и подождать утра, да только он был не из тех, кто покорно примет участь, тем более от рук врага. Напрягшись, юноша легко разорвал веревки, оставившие на его запястьях лишь легкие красные следы.

Но не суждено ему было спать этой ночью. Ворочаясь с боку на бок на неудобной постели до самого рассвета, он мучился от ненависти, сжигающей душу дотла. В мыслях он убивал Беренгара разными способами, но самое огромное удовольствие получал, давя его собственными руками, как паршивую собаку. Тонкая шея сминалась в огромных пальцах, глаза выкатывались из орбит, а черные усики искривлялись над приоткрытым в предсмертном хрипе ртом. Настанет миг, и мужчины сразятся ни на жизнь, а насмерть, Эльдар это знал! Нужно было лишь набраться терпения.

Мерная качка и протяжный скрип деревянных рей, шелест разрезаемой судном волны, запах пота и храп матросов, спящих вповалку, окружал Эльдара. К этим звукам он уже привык. Поэтому удивился, расслышав нечто выбивающееся из общего ритма: хрум-плюх-шшш, хруп-плюх-шшш. Это было не что иное, как мягкий плеск весел. Будь молодой столяр обычным человеком, ни за что не различил бы этих звуков сквозь толстые переборки корабля. Но Эльдар не был обычным человеком.