Легенда о Смерти - Страница 15

И горе хозяину, который по незнанию вздумает запретить проезд по этим священным дорогам через его земли.

* * *

На полуострове Крозон дорога Смерти зовется hent corf — Дорога тела. По традиции по ней нельзя бежать, там нельзя кричать и вообще совершать какие-нибудь неприличия.

* * *

Тогда я только что арендовал под ферму хозяйство Керлан в Пенаре, было это уже почти тридцать лет тому назад. Один из лугов хозяйства был сплошь болота и трясины. Его пересекала колесная дорога.

Я огородил луг, чтобы моя скотина туда не забредала и не тонула в вязкой почве. А на обоих выходах дороги поставил загородки.

Как-то утром, когда я был на полях, я с удивлением увидел, как перед одной из загородок остановилась похоронная процессия. Я побежал к изгороди.

— Что вам нужно? — спросил я мужчину, правившего погребальной повозкой.

— Проехать, черт возьми! По какому праву ты перегородил дорогу Смерти?

— Несчастный, да если ты въедешь с твоей повозкой на этот луг, ты не выберешься оттуда!

— Да здесь всегда наши умершие ехали на кладбище! И будут здесь ездить и дальше, нравится тебе это или нет!

Момент для спора был неподходящий. Я распорядился поднять барьер, но решил его тотчас поставить на место и сделать надпись, запрещающую отныне проезд через этот опасный луг. Но когда вечером я рассказал все это жене и нашим соседям, все закричали в один голос:

— Ты что вздумал? Закрыть дорогу Смерти! Да у нас в доме не будет ни одной спокойной ночи! Мертвые, которым ты помешаешь проехать по посвященной им дороге, будут являться и вытаскивать нас из постелей, катать нас по земле и устраивать тысячи неприятностей. Не дай тебе Бог совершить подобное святотатство!

Я должен был смириться. Загородки исчезли окончательно. Я заменил их тонкими стенками, которые легко можно было снять и снова поставить.

Вот на этих-то старых дорожках, которые зовут дорогами Смерти, и можно повстречать повозку Анку.

Однажды воскресным вечером я подзадержался в селе. Вернувшись к себе домой, я застал жену и служанку полумертвыми от страха. У них были такие перекошенные лица, что я и сам испугался. Было очевидно, что, пока меня не было, случилось какое- то несчастье. У меня в это время рос отличный жеребенок, и моей первой мыслью было, что он сломал ногу. Увидев безмолвных, оцепеневших женщин, я воскликнул:

— Да что случилось, в конце концов, говорите же!

Жена наконец раскрыла рот:

— Ты ничего не встретил на дороге? — спросила она прерывающимся голосом.

— Нет, ничего, а что такое?

— Ты не видел старой повозки на дороге Смерти?

— Да нет, ей-богу!

— Мы тоже ее не видели, но, клянусь тебе, мы ее слышали! Лошади храпели, как ветер в бурю... Оси скрипели так, что в ушах резало... В какой-то момент упряжка стала топтаться на месте, словно не могла взобраться на косогор. Ох! Как стучали копыта по земле! Словно молот по наковальне... Шум стоял минут пять или шесть, а потом все сразу умолкло. Служанка Мари и я от ужаса не сводили глаз друг с друга. Не знаю, как мы обе не помешались...

— Да вы и вправду помешанные! Да можно ли так пугаться проезжающей телеги?

— О, это была необычная телега... Прежде всего, по этой дороге рискуют проезжать только погребальные дроги, а в округе никто не умирал.

— Так что ж?

— Можешь пожимать плечами, как хочешь. Говорю тебе, это повозка Анку проехала по нашим землям.

Я не стал слушать жену и вышел взглянуть на хлев.

Вернувшись, я застал в кухне одного из наших ближайших соседей. У него был удрученный вид. Я уже собирался спросить его, что случилось, как жена мне сказала:

— Надеюсь, ты больше не будешь смеяться надо мной, Рене. Вот Жан-Мари нам только что сообщил, что внезапно скончалась его старшая дочь, и он просит меня посидеть ночь у тела покойницы.

Естественно, я не нашелся что ответить.

Трое молодых людей, три брата Гиссуарн из деревни Энес в Гайаке, возвращались после зимних работ с далекой фермы. Им нужно было какое-то время идти по старой королевской дороге из Генкампа в Карэ. Ночь была сухая и светлая, лунная, но очень ветреная. Наши парни, разгоряченные сидром, распевали во все горло, развлекаясь тем, как их голоса перекрывают ветер.

Вдруг они увидели что-то черное на краю придорожной канавы. Это был старый высохший дубовый кол, вырванный ветром из изгороди. Ивон Гиссуарн, самый младший из трех братьев, очень любивший всякие проказы, сразу придумал розыгрыш.

— Давайте, — предложил он, — положим этот кол поперек дороги, и ручаюсь, если появится какой-нибудь возница, ему придется слезть с телеги и перенести его, чтобы проехать.

И они приволокли дубовый кол, оставив его поперек дороги. И, очень довольные своей шуткой, отправились к себе домой. Чтобы быть поближе к лошадям, за которыми смотрели, они спали прямо в яслях на конюшне. Так как они пришли поздно, да и устали после целого дня работы, им не много понадобилось времени, чтобы заснуть. Но вдруг, среди глубокой ночи они разом проснулись оттого, что кто-то с грохотом стучал в ворота конюшни.

— Что такое, кто там? — спрашивали они, вскакивая с постелей.

Стук раздался снова, но никто не ответил.

Тогда старший из Гиссуарнов подбежал к воротам и распахнул их. Но он увидел только светлую ночь и услышал сильный шум ветра. Он попробовал закрыть дверь, но не смог. И даже все вместе, втроем, братья не смогли это сделать. Тогда ужас охватил их, и они заговорили умоляющим голосом:

— Ради Бога, ответьте! Кто вы, что вам нужно?

Никого не было видно, но раздался глухой голос:

— Кто я, узнаете по себе, если сейчас же не вернете в изгородь кол, которым перегородили дорогу. Вот что мне нужно. Все. Отправляйтесь.

Они побежали, как были, полуодетые, — потом братья признавались, что даже не почувствовали холода, такой ужас ими владел. Прибежав на то место, где лежал кол, они увидели странную повозку, на низких колесах, с четырьмя лошадьми без упряжи, которая стояла в ожидании, когда освободится дорога. Поверьте, они мгновенно оттащили дубовую перекладину на то место, откуда они ее приволокли. И Анку — а это был он — тронул своих лошадей, сказав:

— Из-за того что вы загородили дорогу, я потерял целый час: этот час каждый из вас будет мне должен. А если бы вы не повиновались сразу моему требованию, вы мне были бы должны столько лет вашей жизни, сколько минут дерево пролежало бы поперек моей дороги.

Никогда нельзя входить в только что построенный дом первым, впереди себя надо туда пустить какое-нибудь домашнее животное — собаку, курицу или кошку.

* * *

Когда строят дом, последней кладут ступеньку порога, на которую может присесть Анку, чтобы встретить первого, кто ее переступит. Есть только одно средство, чтобы он ушел: дать ему в качестве платы жизнь любого животного, достаточно даже яйца, лишь бы оно было насиженное. В области Кемперле режут петуха и его кровью орошают фундамент.

* * *

Фюлюпик ан Тоэр, кровельщик из Плузеламбра, однажды вечером заканчивал крыть соломой новый дом одного скромного фермера из общины, который собирался поселиться в нем к будущему Дню святого Михаила.

Закончив работу, Фюлюпик спустился с лестницы и снял ее, чтобы положить в доме вместе с другими инструментами, как он делал это обычно, перед тем как отправиться к себе домой. Но, открывая дверь, он с удивлением заметил тень человека, стоявшего в коридоре, отделявшем кухню от комнаты, куда он складывал инструменты.