Легенда о розе. Цена предательства (СИ) - Страница 46

Петя галантно открывает передо мной дверь и пропускает вперед. Затем так же приглашает в процедурную. Я прыскаю от смеха, а парень продолжает кривляться.

У нас сложились довольно приятельские отношения, он частенько забегал ко мне, чтобы развлечь свежим анекдотом или угостить чем-нибудь эдаким, будь то сочный манго или маффин с черникой из кондитерской неподалеку.

Сегодня Сарматова доверила ему снять мне швы после операции.

- Ну-с… приступим…

Помогает избавиться от бандажа и осторожно снимает повязку.

- Не больно? – спрашивает игриво.

- Нет.

Он заглядывает в мои глаза, возвращается к своему занятию. Делает все быстро, касается меня аккуратно, я бы даже сказала – нежно.

- Шрам большой будет? – пытаюсь сама его разглядеть.

Увиденное расстраивает. Рубец сантиметров пять, бурый и воспаленный на вид. О платьях без рукавов можно забыть навсегда.

- Он затянется и посветлеет, - проговаривает Петя тихо, а затем вдруг склоняется и легонько дует на рану.

Я шарахаюсь от него в сторону, а он проводит кончиками пальцев по предплечью, чем вводит меня в еще больший ступор.

- Я тебя такая кожа нежная…

В этот момент по вселенскому закону подлости распахивается дверь, и в процедурную входит мой жених.

В деловом черном костюме. Огромный, по сравнению с Петром, мощный и невероятно злой.

Еще бы, представляю, как выглядит все со стороны. Я, сидящая на кушетке в одном спортивном лифчике и коршуном склонившийся надо мной посторонний мужик.

Замираю и молча жду его реакции.

Заложив руки в карманы брюк, какое-то время просто смотрит на Петю. Эмоций на лице никаких, но исходящие от него волны агрессии, направленной на молодого врача буквально электризуют воздух. Кажется, еще немного, и стоящие в стеклянном шкафу пузырьки начнут подпрыгивать и биться друг о друга, а кафель под его ногами пойдет трещинами.

Сделав два шага, он берет стул и, развернув его к нам, на него усаживается. Расставляет широко ноги и упирается локтями в колени.

- Продолжай, - велит окаменевшему Петру.

Тот отмирает, но прикасаться ко мне больше не спешит.

- Здесь посторонним нельзя… - лепечет еле слышно.

- Что ты сказал?.. – повернув голову ухом к нему, переспрашивает Алекс.

- Ни-ни… ничего…

- Давай работай, не отвлекайся.

Тот судорожно кивает, хватает инструменты и принимается за дело. А мне приходится закусить губы изнутри, чтобы не рассмеяться и не испугать доктора еще больше.

Не произнося больше ни слова, он заканчивает процедуру, сухо пожелав мне скорейшего выздоровления, пулей вылетает из процедурной.

Алекс, послав мне предупреждающий взгляд, выходит следом. Я даже не думаю его останавливать. Он мужчина, пусть делает, как считает нужным. К тому же, Петя действительно позволил себе лишнее.

Возвращается через минуту, помогает подняться и застегнуть бандаж. Немного хмурится. Молчит.

- Он хоть жив? – спрашиваю, улыбаясь.

- Мне нихрена не смешно, Ирма…

- Я его не провоцировала, - встаю на носочки, коротко клюю в губы, - если бы ты не зашел, я бы сумела поставить его на место.

Алекс продолжает злиться, но мне верит. Дарит поцелуй – укус и достает из кармана бархатную коробочку.

Сердце, замерев, ударяется о ребра.

- Хотел подарить дома, - достает оттуда невероятной красоты колечко, представляющее собой два параллельных обруча и заключенный между ними бриллиант, - но теперь понимаю, что должен был сделать это раньше, чтобы разного рода задохлики тебя десятой дорогой обходили.

- Алекс… - задыхаясь от эмоций, шепчу я.

Взяв мою руку, надевает кольцо на палец. Рядом с тем, что я почти два года носила на цепочке.

ЭПИЛОГ.

Алекс.

- Поздравляю, Александр Борисович! – обращается ко мне говорящая голова с зализанной прической с экрана монитора.

- Спасибо, - отвечаю кратко и решительно отключаюсь.

Терпеть не могу жополизов, хотя повод у него достойный. Мы, пожалуй, первые в России, кто приобрел через них такую внушительную партию спецоборудования из Канады.

Старый добывал нефрит на карьерах дедовским способом, но раз уж он решил отойти от дел, я воспользовался возможностью полностью модернизировать процесс и перевести бизнес на легальные рельсы.

Закончив с делами пораньше, спускаюсь на лифте в холл, где меня дожидается Андрюха.

- Куда? – спрашивает он.

- Подожди…

Достаю телефон и набираю Ирму. Хочу отметить месяц со дня свадьбы походом в ее любимый ресторан.

Вызов идет, но трубку она не берет. Набираю снова. Каждый гудок, как скрежет смычком по нервам.

Твою мать…

Тут же перезваниваю Максу, он теперь ей и за водителя и за телохранителя.

- Вы где? – наезжаю сразу.

- В больнице еще…

- Почему так долго?

Сегодня у нее плановый прием у реабилитолога, но, насколько я помню, назначен он был на десять утра, а сейчас уже почти два…

- Ирма Сергеевна решила еще другим врачам показаться…

Молчу, чувствуя как в груди шевелится тревога. Она терпеть их не может, так с хера ли по врачам побежала?..

Отбиваюсь и разворачиваюсь к Адрюхе.

- Поехали в больницу… быстро!

По пути еще несколько раз набираю Ирму. Безрезультатно. Видимо, отключила звук.

Не могу справиться с волнением.

Ирма, бл@ть... Моя Ахиллесова пята…

Иногда смотрю на нее, и сам себя спрашиваю: это нормально, вообще, так зависеть от другого человека? От его настроения, самочувствия…

Или я больной психопат?..

- Газуй, - велю Андрею, заметив, что он сбрасывает скорость.

- На красный?

- Пох@й.

Вспоминаю, что последние дни она была слишком бледная и часто вела себя странно. Молчала, глядя в одну точку.

Откинувшись на спинку сидения, втягиваю в себя воздух. Еще немного, и мне самому помощь медиков понадобится.

В клинике сразу поднимаюсь на третий этаж, туда, где находится кабинет реабилитолога. В коридоре пусто, кабинет заперт.

- Макс, вы где?! – рычу в трубку.

- На четвертом этаже, тут…

Отбиваюсь, не дослушав, и лечу на четвертый по лестнице.

Охрана расположена как надо. На входе в коридор Витя. На скамье по центру – Макс.

- Где она?

- Там, - показывает рукой на дверь кабинета УЗИ.

Присаживаюсь с ним рядом, пытаюсь успокоиться. В руках телефон кручу.

- Ничего странного не заметил? – спрашиваю у него.

- Что именно?..

Да хрен знает! Что угодно, что могло бы насторожить.

- Все как обычно, - пожимая плечами, бормочет Макс.

В этот момент из-за дверей кабинета начинают доносятся неясные звуки. Похожие на гул с ритмичными ударами.

Действую на инстинктах, соскакиваю и врываюсь внутрь.

Ирма лежит на кушетке и, закрыв лицо руками, плачет. Держащий датчик на ее животе докторишка, ссутулившись пялится в экран аппарата, а стоящая над ним Сарматова тычет пальцем в монитор.

- Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?!

Ирма отнимает ладони от лица и ошарашенно смотрит на меня.

Она в слезах, но не плачет, а смеется!

И вот тут до меня начинает доходить.

Счастье в ее глазах, оголенный живот и крошечная точка на экране, на которую она указывает кивком головы.

Да ладно… Этот звук… это сердцебиение нашего ребенка?!

Медленно приблизившись, сажусь на край кушетки и целую мокрое лицо.

- Мы еще не закончили, Алекс! – ворчит Сарматова.

- Все, молчу…

Вместе с ней пялюсь в экран, вслушиваюсь в какие-то цифры, будто хоть что-то в этом понимаю и вдруг чувствую, как стягивает горло.

- Семь недель, - проговаривает узист, - плюс – минус три дня… Тонуса нет, прикрепление по задней стенке…

- Это норма? Хорошо все?

- Хорошо, - отвечает Ирма за медиков.

- Все прекрасно! – подтверждает Сарматова, - пора на учет вставать.

Поворачивает ко мне и подмигивает.

- Поздравляю, папаша! – и обращается к докторишке, - идем, Володя…