Легенда о лиловом драконе (СИ) - Страница 110

— На торжественную церемонию, правда, рассчитывать не приходится, зато все официально, — сказала она и тут же засияла от радости, подтверждая зажегшуюся в груди Лила надежду. Почти не решаясь поверить в свою догадку, он всмотрелся в едва просохшие буквы на второй бумаге, извещающие о том, что между Вилхе и Арианой был заключен брак и что доказательством того служат подписи мужа и жены. Самих подписей, однако, не было.

— На ваше усмотрение, — вдруг нахмурила красивые брови Беанна, когда Лил поднял на нее совершенно обалдевшие глаза. — Подпишете — станете считаться семьей. Ну, а если передумали…

На этом месте Ариана взвизгнула, все поняв и не в силах сдержать эмоций, и бросилась к ней на шею с поцелуями. Беанна неохотно отбивалась, краем глаза следя за реакцией Лила, словно сомневаясь в нем, а он судорожно закрутил головой в поисках пера. Пока боги не передумали, пока небо не обрушилось или еще какая напасть не настигла Армелон! Пусть всего на час, но он станет мужем Арианы! Дарованного Создателями своего личного чуда!

* * *

О том, что он проиграл, градоначальник понял еще до объявления голосования по делу напавшего на людей дракона. Единственным способом оправдать подсудимого, несмотря на прописанное в законе наказание, было единогласное восстание представителей всех семей против такого решения. Никогда раньше не случалось среди армелонцев подобной сплоченности. Но никогда ведь и дракон еще не вставал на защиту города. Не рисковал своей жизнью, чтобы спасти людей от смертельной болезни. И не превращался в человека ради женщины.

Градоначальник еще зачитывал список обвинений в адрес дракона, а уже видел в глазах собравшихся в полуразрушенном здании суда сограждан непонимание и возмущение подобными нападками на спасителя Армелона. Кто-то даже пытался выкрикнуть с места свои нелицеприятные соображения в адрес затеявшего весь этот цирк градоначальника, но тут же был усмирен. Градоначальник напомнил, что действует исключительно в рамках закона, а потому обязан привлечь к ответственности дракона, совершившего нападение на людей, пусть даже эти люди были их общими врагами.

— Только Лил больше не дракон, — усмехнулась Беанна, и ее голос эхом отразился от стен, приведя в смятение армелонцев. Со всех сторон послышался шепот: сначала недоверчивый, потом изумленный и, наконец, радостный. Но градоначальник, сжав зубы, заметил, что в момент совершения преступления подсудимый был драконом, а потому подлежит привлечению к ответственности, и продолжил исполнять возложенную на него обязанность. В конце концов, он давал Лилу возможность спасти свою шкуру, и, коль скоро тот ей не воспользовался, пусть терпит. Никто никогда не упрекал главу Армелона в несоблюдении закона. Не будет этого и сегодня, пусть хоть сама Божественная Триада спустится с неба и потребует прекратить судебное разбирательство.

Однако, когда он расписал все причиненные ящером разрушения и те опасности, что таило в себе преображение Лила, и предложил проголосовать за казнь путем побиения камнями, ни одной руки не поднялось вверх. Армелонцы смотрели на своего градоначальника угрюмо, разочарованно, не желая участвовать в этом абсурде. Все они явно только и ждали вопроса о помиловании, чтобы решить не стоящую выеденного яйца проблему и разойтись по своим делам. Но градоначальник выдержал паузу, рассчитывая, что кто-нибудь передумает и согласится раз и навсегда покончить с драконом. Одного голоса было бы достаточно, и, если бы глава города имел право высказывать в суде свое мнение, этот день стал бы последним в жизни дракона. Но, являясь судьей, градоначальник был лишен такой возможности, а потому только пронзал ястребиным взглядом своих сограждан, оттягивая заключительную часть слушания.

Если бы кто-то спросил, ненавидел ли он Лила, градоначальник не смог бы правдиво ответить «да». Он не хуже других понимал, сколь много сделал бывший дракон для его города и где были бы сейчас армелонцы, не вмешайся Лил в самые тяжелые времена. Но, когда дело касалось закона, исключений для градоначальника не существовало. Он посвятил служению ему всю свою жизнь и считал себя его воплощением. И то, что происходило сейчас, просто не укладывалось у него в голове. И потому он упорно продолжал процесс, надеясь, что рано или поздно все разрешится и станет как прежде.

— Кто возьмет на себя смелость заступиться за подсудимого и пойти против веками писанных законов? — чуть дрогнувшим голосом спросил наконец градоначальник и увидел, как Риана тут же выступила вперед.

— Я! — твердо сказала она. — Он мой муж!

По бывшему залу торжественных собраний снова разнесся удивленный гул, но его прервал звонкий голос Беанны, по непонятной причине присутствовавшей на суде вместо Эйнарда.

— И я! — заявила она. — Он мой брат и брат моего мужа!

Градоначальник усмехнулся сестринскому единодушию, но тут же осекся, увидев следующего защитника.

— И я! — отрезал Тила таким тоном, что полуразрушенные стены с трудом устояли. — Он мой брат!

Градоначальник набрал было в грудь воздуха, чтобы осадить сына, но следом за ним то тут, то там начали доноситься голоса армелонцев, признающих бывшего дракона своим братом. Градоначальник взирал на это безумие с совершенно ошарашенным видом, тщетно стараясь придумать слова, способные образумить сограждан, но в тот момент, когда сотни рук в едином порыве взметнулись вверх, в зале вдруг потемнело от гигантской тени, накрывшей Армелон, и люди в ужасе подняли глаза к небу, ранее просвечивающему сквозь пробитую крышу, а теперь скрытому за перепончатыми крыльями и длинным чешуйчатым телом с тремя головами.

Ужаснее чудовища невозможно было и представить. От него веяло бедой, которую уже ничто не могло отвести, и в зале раздался вздох отчаяния перед неминуемой гибелью.

Лил задвинул Ариану за спину, готовый принять бой, хотя, как и все, понимал, что любые попытки бесполезны. Даже он никогда не видел столь мощного и устрашающего ящера. Вот когда пришлось пожалеть о том, что он избавился от своей второй ипостаси. Вряд ли, конечно, Лилу удалось бы победить такое чудище, но, быть может, хоть увести его от Армелона, дать близким людям возможность укрыться от опасности. А теперь…

Трехглавый змей неслышно скользнул вниз, потом просунул одну зубастую пасть на длинной шее в прореху на крыше и в упор посмотрел на Лила. Тот чуть отступил назад, по-прежнему прикрывая Ариану. Сердце колотилось так, будто хотело выскочить из груди, но страха не было, и Лил вдруг понял почему.

Ненастоящий был перед ним дракон. Не один из тех, что полыхают ненавистью и сжигают все живое на пути. А значит, не было у него и желания уничтожить Армелон вместе с его жителями. И если…

— Было-было, — вдруг заговорила голова хриплым низким голосом, выдыхая морозный пар и клацая десятками зубов. — Специально считал, все ли тебя братом признали. Кабы кто воздержался, разнес бы весь этот городишко без всякого сожаления. Но раз уж не только дракон стал человеком, но и люди себя людьми проявили…

Лил повел плечами, тщетно пытаясь понять, что за существо перед ним и с какой целью оно удостоило его своим вниманием. И каким образом читает мысли, так как следующей фразой трехголового было:

— Объясню. Только предлагаю переместиться на улицу: уж больно неудобное у вас тут помещеньице. Особо отважные могут последовать за нами: мне скрывать нечего.

Немного нашлось желающих покинуть хоть какое-то убежище в виде стен здания суда и встретиться с чудищем лицом к лицу. Те же, кому хватило на это смелости, стали свидетелями настоящего чуда, невиданного ни до, ни после этого случая.

Дракон опустился на землю легко и изящно, словно не было в нем веса вовсе, и позволил в полной мере насладиться зрелищем его необыкновенности.

Казалось, будто он слеплен из трех разных особей. Средняя голова — та самая, что беседовала с Лилом, — вместе с шеей напоминала сложенную из обломков скалу, покрытую мхом и ветвями старых засохших деревьев. Глаза сияли изумрудами, да и между чешуйками то здесь, то там проблескивали драгоценные камни.