Легенда о князе Черном - Страница 4

Да, россы также несли потери, и им все труднее становилось выдерживать строй. Они спотыкались о трупы, их ноги скользили в крови… Вот их ряды смешались… Но россы не бежали. Они, казалось, совсем не испытывают страха, хотя их войско уже со всех сторон было окружено хазарами.

Бек Манассия тоже понял, что победа близко, и придержал коня. Он был готов пожертвовать собою ради перелома в сече, но теперь – стоит ли гибнуть теперь, лишив себя радости вкусить плодов победы? Бек вновь подумал о девах россов, которые достанутся победителям, и даже призакрыл глаза, словно забыв о звоне оружия вокруг. А богатство, а слава, которые будут его достоянием! О Невыразимый, сколь милостив ты к Манассии!

Бек очнулся, посмотрел перед собою – и обмер… Прямо на него несся страшный, покрытый кровью всадник – росс. Шлема на его голове уже не было, и черные, как грозовая туча, волосы, черная борода, ясные, пронзительные голубые глаза сразу дали понять беку, кто перед ним. Неожиданно бек почувствовал себя ничтожным карликов, на которого несется горная лавина. Выше леса, выше горизонта, закрывая Солнце и Небо, вырос всадник, и меч его сверкнул, как молния, взмывая ввысь. Князь Черный громко кричал что-то, видимо пытаясь собрать вокруг себя рассеяных по полю боя, но еще живых россов. За секунду до того, как столкнуться со своим врагом, Манассия понял, что за слово вновь и вновь срывается с уст князя:

– Свобода! Свобода!!

…И невыносимо громко, громче, чем шум битвы, громче, чем стук сердца в груди бека, проклятые язычники били в свои барабаны! Манассия и сам закричал, и кричал долго, бесконечно долго, стараясь хотя бы этим заглушить невыносимый, незатихающий ритм из леса, уже ничего не видя вокруг…

Стрела вонзилась в грудь князя Черного, заставив его отклониться назад. Меч выскользнул из его руки, горлом пошла кровь, и испуганный конь, не чувствуя больше твердой воли всадника, помчал поникшего в седле витязя по полю.

Впрочем, гибель полководца ничего не изменила в ходе битвы. Россы умирали, но не сдавались.

Восстание князя Черного было потоплено в крови. Построенный им город, Чернигов, был сожжен, и большая часть жителей, после гибели росского воинства вынужденных самостоятельно защищать свои дома, приняла смерть в бою или от огня. Дочь князя, княгиня Черная, как звали ее по отцу, прекрасно зная, что ее ждет, поднялась на смотровую вышку кремля, и когда внизу уже бушевало инфернальное пламя, а враги карапкались по переходам внутри башен, стремясь вынести из огня хоть какую-то добычу, бросилась вниз. Порядок на Северных границах был восстановлен, и сладостный мир воцарился в сердцах кагана, каган – бека, а также – всех беков, левитов, рахдонитов и мудрых равви, наслаждавшихся торжеством Богоизбранного Народа и Истинного Бога над нечестивыми гоями. Вновь потянулись через белые пограничные крепости караваны с богатствами земли Россов – пенькой, медом, шкурами и белыми рабынями, высоко ценившимися на рынках Востока…

Но увы – каган – бек не мог по достоинству вознаградить отважного полководца Манассию! Дело в том, что отважный бек, победитель язычников, вернулся с поля брани жалким безумцем. Он все время затыкал себе уши и громко кричал, что не может больше слышать, как гремят проклятые языческие барабаны в далеких лесах Севера. Исцелить Манассию не брался никто, и чтобы избежать позора, каган-бек приказал тайно умертвить его, распустив слух, что смерть наступила от тяжелого ранения. Милости же правителей каганата достались родственникам Манассии.

А войско Хазарии, овеянное славой и находящееся под вечным покуровительством всевидящего ока Адонаи, возвращалось домой. И казалось, что отныне нет и не будет равных ему, растоптавшему под своими копытами и сапогами многие народы, царства и племена…

Каганату оставалось существовать менее ста лет.