Ледяной круг (Львиный Зев) - Страница 34

— Дай мне договорить! — его «могильщик» — в твоих же интересах, — он порылся в кармане и извлек оттуда тускло светящийся камень. — Смотри, что стало с моим магическим оком! Львиный Зев далеко не так прост, как кажется на первый взгляд.

— Странно, что ты только сейчас это заметил, — хмыкнул Хаген.

— Помолчи! — не выдержал маг. — А то я сделаю твой язык таким же свинцовым, как твои мысли, — он с жалостью провел пальцем по матовой поверхности кристалла. — У Арвена есть некая вещь, которая защищает его от посторонних глаз. Видишь, камень посерел изнутри, пытаясь показать мне Львиного Зева!

Хаген с любопытством разглядывал «магическое око» Аль-Хазрада. Говорят, что в таких кристаллах заключена частичка души колдуна, и если разбить камень, можно причинить его хозяину ощутимый вред. Словно угадав мысли короля, маг спрятал свой драгоценный талисман в складках черного плаща и недовольно уставился на беотийца.

— Ну? И что ты, собственно, от меня хочешь? — пожал плечами Хаген. — Я-то чем могу помочь?

— О, — прошипел Аль-Хазрад, — очень, очень даже можешь. Мой камень бессилен. Он слаб и голоден. Понимаешь меня?

Король понимал, и по выражению его лица маг видел это.

— Значит, твоему упырю мало петушиной крови? — хрипло спросил Хаген. — И корова его тоже не устроит?

Аль-Хазрад молчал.

— Тебе нужен человек?

Король Беота скорее констатировал факт, чем задавал вопрос, но маг неожиданно рассмеялся.

— Человек? — переспросил он. — Очнись. Весь город полон пленных. Я могу взять любую жизнь, не спрашивая твоего разрешения.

Хаген поморщился.

— Но мне нужен родственник, кровный родственник Ар-вена, — продолжал Аль-Хазрад. — Только тогда кристалл найдет Львиного Зева.

— Ну что ж, — пожал плечами Хаген, — поезжай к норлунгам:

— Плохая, очень плохая шутка, — прошипел маг, — у короля есть сын.

Беотиец прикусил язык. За своими заботами он совершенно упустил из вида существование Зейнаб с ребенком.

— Когда твоя армия вошла в город, — холодно напомнил «могильщик», — я передал семью бывшего короля Арелата тебе. Верни их.

Хаген молчал.

— Впрочем, женщина мне не нужна, — усмехнулся маг. — Можешь взять ее себе, она красавица.

— Нет, — выдавил король. — Это невозможно…

— Что? — В тоне Аль-Хазрада послышалось не столько удивление, сколько насмешка. Впервые в жизни владыка Плаймара открыто отказывал ему. — Тебе придется сейчас очень постараться, чтоб объяснить мне свои слова, — свистящим шепотом сказал маг.

Хаген встал и прошелся по комнате.

— У меня есть свои планы относительно этого ребенка, — сухо сказал он.

Лицо Аль-Хазрада вытянулось.

— Возможно, ваше величество сочтет нужным поделиться ими со мной? — голосом полным яда спросил он.

— Сочтет, если ты перестанешь выкручивать мне руки, — ледяным тоном отозвался беотиец. — Арелат слишком велик, чтоб я мог контролировать всю его территорию. Эта страна нужна мне не в качестве провинции, а в качестве слабого, небоеспособного соседа. Может быть, даже союзника, лишенного собственной воли. — Хаген снова сел. — Я короную младенца и оставлю здесь своего наместника, а сам вернусь домой. Восточные земли с графством Валантейн отойдут к Беоту.

— Почему же ты раньше ничего не сказал мне о своих планах? — с подозрением спросил маг.

«Потому что они появились у меня минуту назад», — подумал Хаген.

— Я слишком занят делами в Гандвике, — вслух сказал он. — Мне уже давно пора быть там. Еще пара недель в Лотеане, и моя армия погибла. Богатый, очень богатый город…

— Так ты собираешься уезжать? — угрожающим шепотом спросил Аль-Хазрад.

— Только после того, как наши дела будут закончены. Казалось, маг не поверил королю.

— Что ж, значит, разговор не имел смысла — сказал он. — Надеюсь, ваше величество не будет на меня в обиде, если я приму свои меры?

Впоследствии Хаген много раз проклинал себя за то, что не предал прощальным словам Аль-Хазрада особого значения. Тогда он отнес их к поискам Арвена и был уверен, что усилия «могильщика» не увенчаются успехом.

Вечером король стоял у окна, наблюдая за неровными сполохами пожара, пожиравшего город. Дверь тихо скрипнула, и на пороге появился рыжий капитан лучников.

— Хорошо, что ты пришел, Бьерни, — бросил ему Хаген, не оборачиваясь. — У меня есть дело для твоих ребят, и на этот раз им придется как следует рыть носом землю.

Капитан с достоинством кивнул. Было видно, что подобная перспектива его не пугает.

— Я все же хочу найти Львиного Зева, — продолжал король. — И как можно быстрее.

Грубое лицо вояки побагровело. Он не любил получать противоречивых приказов и был слишком туп, чтобы понять разницу между вчерашним и сегодняшним днем.

Хаген взял со стола сверток из грубой ткани и протянул его Бьерни, чуть откинув край серого холста. Перед глазами капитана блеснуло широкое лезвие королевского меча.

— Передашь ему это, — приказал Хаген. — В знак правдивости моих слов. Он поймет. Скажешь Львиному Зеву, что король Беота хочет встретиться с ним в любое время, один и без оружия, в месте, которое он сам назначит.

Бесцветные брови лучника взметнулись на низком лбу чуть не до самых корней волос. Владыка Плаймара сделал вид, что не замечает удивления капитана.

— Ступай, дружище, — сказал он. — Если твои ребята сделают то, о чем я прошу, они получат двойное жалованье и отпуск домой до конца похода.

Бьерни поклонился.

— И еще, — король помедлил, — Аль-Хазраду совсем незачем знать о моем приказании.

Капитан прижал правый кулак к сердцу и, не говоря ни слова, вышел.

Королева Зейнаб, в крещении названная Зиновией, сидела в высоком неудобном кресле с резной спинкой, вознесенном над остальным залом на три традиционные «ступени благочестия». Так высоко могли находиться только августейшие особы. Хотя Зейнаб знала, что официально титул не будет признан за ней никогда, но сейчас она держала на руках законного владыку Арелата, коронация которого только что закончилась.

Пестрая толпа придворных обступала трон, льстивый шепот долетал до ушей хозяйки торжества. Каждый старался протиснуться поближе, хотел, чтобы именно его поздравление было услышано и запомнилось. Поэтому они все, как попугаи, повторяли: «ваше величество», «ваше величество» — словно забыв, что фаррадка не получила пока даже прав регентства.

В нескольких шагах от двери в зал, чуть в стороне от основной толпы вечно метущегося придворного сброда, стояла жалкая кучка тех, кто еще вчера составлял цвет и гордость арелатской знати. Сегодня их было немного, оттертых к стене бывших соратников Арвена. Самим фактом своего присутствия они придавали законность фарсу с коронацией младенца. Им было сказано, что король погиб в ночь, когда взбунтовался вёльфюнгский гарнизон. Даже если не все этому поверили, то теперь, возводя на трон сына прежнего государя, владыка Беота выглядел чуть ли не благодетелем арелатцев. Он пришел, чтоб восстановить мир и порядок в соседней стране.

— Ты только посмотри на нее, — шепнул графу Герберту Лисскому коротышка Свен Эриксон, бывший хранитель бывшей государственной печати. — Что она о себе возомнила?

— Видел бы ты фаррадку на церемонии, — вторил ему стоявший с правой стороны от рыцаря Магнус. Канцлер выглядел осунувшимся и постаревшим. — Она держалась так, словно коронуют ее.

— Не знаю, что и сказать, — мрачно отозвался граф. — Но только Арвен этого не хотел, — воин запнулся. — Как бы там ни было, а Бран, единственный законный наследник, который сейчас есть… — Герберт не договорил, заметив, что толпа у кресла Зейнаб чуть поредела.

Он тяжело двинулся вперед, опираясь на увесистую дубовую палку. Граф всего месяц назад вернулся из долины Теплой, с напрочь развороченным бедром. Изматывающая лихорадка и костяное крошево в ране не позволяли надеяться, что он когда-нибудь встанет, поэтому ни вёльфюнги, ни беотийцы во время увлекательного разгрома столицы не вспомнили о нем.