Ледяная колыбель - Страница 20
Глейс шагнула к нему:
– Отец…
Он махнул рукой в сторону двери.
– Иди! Я пока не собираюсь отказываться от «Пустельги».
Дарант решительно отвернулся, отвергая все доводы своих дочерей. Всегда послушные отцу, обе женщины приблизились к Никс и остальным. На лицах у них застыла озабоченность.
– Я оставила там Джейса, – сообщила Никс, когда пара подошла к ним. – Он уже должен был подготовить шлюпки.
Дарант позади них выкрикивал приказы через рупор возвещателя, распределяя задания. Обернувшись, он крикнул им, когда они уж направлялись к двери:
– Как только покинете корабль, быстро валитесь вниз! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы отвлечь этих тварей!
Никс ахнула, когда ее голову вдруг словно обожгло огнем. Волоски на коже встали дыбом. Она оглянулась, когда в поле зрения промелькнул огромный силуэт, который с оглушительным хрустом ударился в окно рубки. Закаленное стекло треснуло. Летучая мышь примостилась там, глубоко вонзив когти в доски носовой палубы. Крылья ее молотили по кораблю. Уши мыши были плотно прижаты к черепу, а клыки скрежетали по стеклу, оставляя на нем потеки яда. Однако глаза, похожие на черные бриллианты, так ни разу и не дрогнули. Они смотрели прямо на Никс, следя за ней, когда она убегала вместе с остальными. На миг Никс почувствовала, что разум орды видит ее насквозь. Холодная злоба вонзилась ей прямо в череп, принеся с собой единственную мысль – без слов, одно лишь намерение.
Но достаточно ясное.
Мы сломаем тебя…
Глава 14
Пригнувшись в трюме «Пустельги», Грейлин схватил Никс за руку. Страх железом сковал его пальцы. Остальные уже поднялись на борт двух шлюпок. Закутанная в толстую шубу, Никс стояла рядом с Баашалийей у подножия трапа своего суденышка. Она до последнего момента хотела оставаться рядом со своим братом.
– Давай тоже залезай! – приказал ей Грейлин.
Даже укрывшись за шлюпкой, он был вынужден кричать. Массивная кормовая дверь «Пустельги» была опущена плашмя и торчала из корабля, словно высунутый язык, уткнувшись в насыщенную паром темноту. Рыцарь следил за небом, пока корабль по спирали погружался все глубже в туман. В воздухе тревожно воняло серой. После столь долгого пребывания на холоде тепло, проникавшее в корабль, казалось угнетающим.
– Ну давай же! – поторопил ее Грейлин.
Никс положила ладонь на щеку Баашалийи и оглянулась.
– Мы точно не можем взять его с собой? Там ведь есть место.
– Вряд ли, и мы уже это обсуждали. Ему будет лучше самому по себе, и он может последовать за нами вниз. Баашалийя явно гораздо проворней любой шлюпки. Если кто-то и способен спастись от этих монстров, так это он.
Она вздохнула и прислонилась лбом к склоненной голове брата, прощаясь с ним напоследок.
Глухой к обуздывающему напеву, Грейлин представил себе энергию, перетекающую сейчас между ними в обе стороны. В этот момент Никс была так похожа на Марайну… Нежность на лице, сталь в глазах, даже нотка ярости в поджатых губах… Все это кольнуло его прямо в сердце. Рыцарь молился, чтобы ему удалось позаботиться о ней лучше, чем о ее матери – женщине, которую он любил больше, чем свое собственное положение при дворе, свою клятву на крови, свою собственную жизнь. И все же Марайна погибла в болотах Мирра. Как ни крути, Грейлин подвел ее, бросив в тщетной попытке отвести от нее брошенных за ней в погоню королевских воинов.
Когда Никс выпрямилась, он поискал в ее лице черты, которые походили бы на его собственные, но видел в ней одну лишь Марайну. Никс могла быть его ребенком, но Грейлин не мог знать этого наверняка. Он делил с Марайной постель – воспоминания о чем навсегда запечатлелись в его сердце, – но точно так же поступал и другой мужчина, которому она была насильно отдана. Марайна выросла среди рабов и рабынь для утех в дворцовом павильоне короля Торанта, став самым любимым сокровищем монарха. Король запретил любым другим мужчинам даже прикасаться к ней.
Но Грейлин нарушил клятву и вторгся туда, куда не следовало, принеся всем гибель. Чувство вины стало такой же неотъемлемой частью его личности, как шрамы и плохо сросшиеся кости. И все же боги даровали ему некоторое отпущение грехов.
Он пристально посмотрел на молодую женщину, стоящую перед ним. Ему было все равно, его она дочь или нет, – имело значение лишь то, что Никс была дочерью Марайны. Грейлин дорожил даже этой маленькой частичкой женщины, которую когда-то любил.
Баашалийя наконец отступил от трапа, распустив крылья. Никс посмотрела ему вслед с выражением боли на лице.
– Будь осторожен! Держись к нам поближе!
Уладив все дела, Грейлин загнал Никс в маленький трюм летучей шлюпки. Потом глянул на другую. На глазах у него ее кормовая дверь захлопнулась. Райф и Шийя уже находились внутри. Огромный вес бронзовой женщины ограничивал число членов экипажа, которых эта шлюпка могла принять. Управляла ею дочь Даранта Глейс. Единственными, кто еще находился на борту, были механик Хиск и пара братьев-пиратов, Перде и Херль.
Брейль крикнула от штурвала шлюпки Грейлина:
– Закрывай! Моя сестра готова к запуску!
Скривившись, рыцарь бросился внутрь и схватился за рукоятку у самого выхода. Используя всю силу своих плеч, стал крутить ее круг за кругом. Кормовая дверь стала медленно подниматься у него за спиной.
Едва оказавшись внутри, Никс подошла к Джейсу и Крайшу. Те вдвоем притащили на борт ящик с наспех упакованными книгами – фолиантами явно слишком ценными, чтобы оставлять их на «Пустельге». Грейлина подобные соображения ничуть не волновали. По крайней мере, из этих томов получилась бы отличная растопка для костра.
Над плечом у стоящей перед штурвалом Брейль склонялся Фенн. Судонаправитель жестикулировал и что-то быстро говорил – вероятно, планируя их спуск. Над ними нависала старшина абордажной команды Викас – женщина на голову выше Грейлина и вдвое крупней его, мускулистая и мрачная, закованная в кожаные доспехи. Вооружена она была широким мечом – таким длинным, что его приходилось прятать в ножны за спиной.
Сюда могло бы втиснуться и больше седоков, даже учитывая внушительные габариты Кальдера, но остальная часть экипажа, человек восемь или девять, предпочла остаться на корабле, чтобы помочь Даранту спасти его. Все понимали, что их единственная надежда завершить путешествие – а может, и даже вернуться домой – зависит от судьбы «Пустельги».
В конце концов Брейль оттолкнула Фенна локтем, рявкнув на него:
– Хватит уже с меня поучений! Сама знаю, что делать!
Грейлин понял, что ее гнев направлен отнюдь не на судонаправителя – Брейль раздражала необходимость бросить своего отца. Тем не менее сестры были лучшими рулевыми на борту «Пустельги» – возможно, даже поискусней Даранта.
«Нам требуется их мастерство».
Джейс вдруг вскрикнул и отпрянул назад, указывая на изогнутые стекла рубки.
– Они нашли нас!
Грейлин обернулся, чтобы посмотреть, что так испугало молодого человека. Перед открытым проемом шлюпочного отсека сквозь густой туман пронеслась пара теней. До сих пор звери терзали газовый баллон и верхнюю палубу, не обращая внимания на нижнюю часть корпуса с кормы.
Теперь уже нет.
Одна тень перевернулась в воздухе и нырнула вниз, приземлившись на откинутую кормовую дверь «Пустельги». Когти заскользили по доскам. Кожистые крылья гигантской летучей мыши были высоко подняты, голова опущена. Тварь зашипела, обнажив зубы, явно настороженная необычным нутром корабля. От одного ее размера – вдвое крупнее буйвола – у всех перехватило дыхание.
– Сброс! – выдохнул Грейлин. Они не могли рисковать тем, что огромное существо повредит хотя бы одну из шлюпок. Надо было срочно покидать корабль, пока зверь не сориентировался в происходящем.
На борту другой шлюпки тоже это поняли.
Слева раздался громкий лязг, и второе суденышко стрелой выскочило с кормы «Пустельги» далеко в туман, почти исчезнув из виду. И в этот момент над корпусом ее надулся маленький летучий пузырь, туго натянув тросы и поймав шлюпку, прежде чем та начала падать. Из ее кормовой горелки вырвались струи алхимического огня, унося беглецов под покров тумана.