Ледяная княжна (СИ) - Страница 17

– Обсудим по дороге. – Отшельник выразительно кивнул в сторону Трикси.

Оказалось, пока мы с малышом изволили почивать, взрослые успели поделить припасы и оружие и ждали только нас. Удивительное человеколюбие, особенно после трудного перехода.

Как только закончили завтрак, два отряда разошлись в разные стороны. Пьетро со своими людьми и трое северян отправились в сторону болот, а мы втроем – на юг. Метров через двести показалась дорога. На земле четко отпечатались человеческие следы и лошадиные копыта.

Пока выходили из леса, хранили молчание. Мне гордость не позволяла навязываться с расспросами, а ледяные почему-то выдерживали паузу. Но сейчас, при виде следов, мое терпение дало сбой.

– И что такого странного было в гвардейцах, что вы решили пойти следом?

И ведь не хотела, а вопрос все равно прозвучал ехидно.

– Лэриш… – Отшельник остановился, поизучал дорогу у себя под ногами. – Или все же скажешь свое северное имя? Поверь, «южная колючка» звучит не слишком приятно для девушки.

Это он лэриш назвал южной колючкой? И как только язык повернулся сказать такое про чудный цветок, распускающийся раз в год в степях на южных границах Шарналии. Да, у него есть колючки, но у розы, если на то пошло, тоже имеются острые шипы.

– Пусть будет колючка, – пожала плечами я, делая вид, что мне все равно.

Сойка хмыкнул. Ответ, как и вопрос, был с подоплекой, и его явно развеселила моя реакция.

– Так что там с гвардейцами? – напомнила я.

– Это были не гвардейцы. – Лицо Отшельника окаменело, взгляд стал тяжелым, а в воздухе ощутимо запахло неприятностями.

– А кто? – спросила я, отметив, как все внутри леденеет от пугающего предчувствия.

– Крестьяне, обычные крестьяне, – криво усмехнулся Сойка, – только не совсем живые. Точнее, мертвые, но как бы тебе объяснить…

– Сойка, хватит пугать девушку, – оборвал его Отшельник. – Лэриш, что ты знаешь о льолдах?

Льолды. Честно говоря, я надеялась, что мне не придется услышать это слово, тем более в такой ситуации. Это в детстве все воспринимается как страшная сказка, а становясь старше, понимаешь, что лучше бы оно сказкой и осталось.

– Дед, ну расскажи. – Я требовательно дергаю деда за рукав, залезаю к нему на колени и просительно заглядываю в глаза.

– Что же тебе рассказать, моя розочка? – Дед хитро улыбается, а у меня внутри все дрожит от нетерпения.

– Страшную-страшную сказку, – хлопаю я в ладоши и прикусываю губу. Северные сказки мне нравятся больше южных. В южных все несерьезно, никто никого не убивает, все только женятся и живут долго и счастливо. А вот в северных…

– Ну если страшную… – Дед глубоко задумывается, а я замираю в предвкушении. – Тогда слушай. Давным-давно, когда Трехликий только собирался воплотиться в человека, его Мать оказалась у нас, в Ледяных горах. Проклятый и его слуги долго гнали бедную женщину по стране, замыслив уничтожить и не дать появиться Трехликому на свет.

Горы встретили Мать не слишком гостеприимно. В ответ на просьбу о помощи перед ней закрывались двери одна за другой. Лишь сорок семей согласились встать на защиту Матери и ее будущего ребенка. Они поднялись в пещеры и спрятались там, но проклятый придумал хитрый план. Страх северян и их боязнь помочь Матери открыли для него человеческие сердца. Через этот страх он забрал к себе души, навечно упрятав в свое бездонное темное нутро, а на место пожранных душ вселил часть себя. Так появились льолды.

– Как это? – спрашиваю шепотом. И почему-то становится зябко. Я прижимаюсь к широкой груди деда, и тот успокаивающе гладит меня по плечу.

– Это, внученька, очень опасные существа. Внутри у них лишь холод и тоска. Холодно им от того, что проклятый – не человек, и сущность его – холоднее льда. А тоскуют они о своей потерянной душе. Вот и получается, милая, что тянет их к людям, а как увидят человека, рождается внутри у них такая завистливая злоба, что не могут удержаться и убивают.

– Страшно, – вздыхаю я, – и жалко их.

– Жалко, – соглашается дед, – но такова участь тех, кто предательством захотел купить себе долгую и беззаботную жизнь. Ну, слушай дальше. И поднялось целое полчище льолдов. И начали они рыскать по пещерам, чтобы найти и убить Мать и тех смельчаков, которые встали на ее защиту. И погибнуть бы им, но Трехликий не оставил Мать без своей милости, одарив ее и женщин, стоящих рядом, умением нарушать законы смерти. И встали из могил умершие, призванные из-за грани, дабы спасти своего Создателя. И было великое сражение между льолдами – слугами проклятого и раольдами – защитниками Трехликого. Говорят, даже горы содрогнулись от той битвы, столько крови мертвой и проклятой было пролито на скалы. Раольды одержали верх, и проклятому пришлось отступить.

С тех пор прошло много времени. Сорок семей превратились в сорок почитаемых и богатых родов. Но ледяной дар все так же живет в них, и женщины в Ледяных горах, как когда-то сама Мать, умеют призывать мертвых из-за грани и отправлять за нее тех, кто по собственной глупости заблудился между мирами.

– И я так же смогу? – От восхищения перехватывает дыхание и сердце начинает биться быстро-быстро. Я уже вижу себя среди сотен страшных льолдов. Одна. В сверкающих доспехах. Вокруг вздымаются острые скалы, отсвечивают голубым ледники. Льолды страшно рычат и тянут ко мне когтистые руки. Но я лишь смеюсь в ответ. И…

– Нет, милая, нет, – дед прижимает меня к себе, и я слышу, как взволнованно бьется его сердце, – эта страшная сказка не для моей розочки. Ты же не оставишь своего деда? И маму с папой. Они будут очень за тебя переживать.

Сверкающие доспехи меркнут. Тают ледники, и вокруг встают стены гостиной. Остро и пряно пахнет дедушкиным табаком, из кухни доносится аромат свежеиспеченных булочек. И сказка теряет свое страшное очарование.

– Не брошу, – я обнимаю деда за шею, прижимаюсь к нему, – никогда не брошу.

– Лэриш! Лэри-иш! – Раздраженный голос ворвался в мои воспоминания, возвращая в реальность.

– Мы вроде дали тебе выспаться, а ты спишь на ходу, – ухмыльнулся Сойка.

Перевела взгляд с одного на другого. Злой ледяной и насмешливый ледяной. Отличная парочка. И что, спрашивается, я делаю вместе с ними? Ах да. Льолды.

Потерла лоб, собираясь с мыслями.

– Я знаю, кто это, – не стала отпираться, – слышала в детстве сказочку.

– Сказочку? – Глаза Отшельника потемнели от гнева.

Мне захотелось отступить, а еще лучше прыгнуть в канаву – и лесом, лесом, подальше от злобствующих ледяных.

– Лэриш, не знаю, кто тебя воспитывал и обучал, но у нас эти сказочки изучают на практике. Что ты знаешь о северной границе Шарналии? Нашей Шарналии.

– Вашей? – Я задумалась. – За Ледяными горами лежат Пустынные земли. Там вроде никто не живет.

– Проклятые земли, Лэриш. Пустынными их прозвали трусы из правительства, чтобы не пугать людей. Примерно две тысячи лет назад в тех местах родился проклятый. Там его и убили. Только он не хотел умирать, и людям пришлось очень постараться, чтобы отправить его за грань. С тех пор за горами никто не живет, почти никто. Но время от времени оттуда лезет такая нечисть, что, поверь, льолды не самое страшное из того, что встречается в наших местах.

Интересное дополнение к дедушкиной сказке. Получается, ледяные кто-то вроде стражей. И охраняют северную границу от гадости, что лезет из Пустынных земель.

Насколько извращена наша история. Нам в школе рассказывали совсем другую версию. И проклятого в ней сожгли, а пепел развеяли над морем. И не было в той истории никаких вымерших земель и нечисти, до сих пор рождающейся за горами. Но спорить и выяснять, чья версия истории соответствует истине, – самое дурацкое занятие, которое можно придумать, стоя на дороге в лесу.

– Все ясно. Есть Проклятые земли, от которых вы охраняете Северную Шарналию, так?

Мужчины кивнули, не сводя с меня подозрительных взглядов, а я продолжала рассуждать вслух: