Ледяная гвардия - Страница 44

— Все, держитесь! — крикнул Грейл и нажал педаль тормоза.

На этот раз космодесантник Хаоса был захвачен врасплох. Он пытался схватить Грейла, когда грузовик резко остановился, и космодесантник не удержался на крыше. Он ударился в ветровое стекло, расколов плексиглас, соскользнул по капоту куда-то в сторону и исчез из вида. Грейл лихорадочно дал задний ход. Он почувствовал, как правое переднее колесо наткнулось на что-то и переехало через какое-то препятствие — Грейл надеялся, что это голова монстра, хотя так оно было в действительности или нет, особого значения не имело.

Космодесантник Хаоса снова вскочил на ноги и бросился на отъезжающую задним ходом машину, как разъяренный бык.

Он выглядел ужасно, его черная броня, казалось, едва держалась на избитом теле. Левая рука отсутствовала по локоть, вероятно, потерянная в схватке с чудовищем из канализации. Одного глаза не было. Он выронил цепной меч, но держал в руке болт-пистолет.

От него невозможно было уехать задним ходом. Грейл попытался развернуться, заехав на другую улицу, но было слишком поздно. Космодесантник Хаоса догнал их. Он схватился за бампер, и теперь, как ни крутились колеса, как ни напрягал силы мотор, машина не могла сдвинуться с места.

Вдруг космодесантник пригнулся, схватил грузовик за переднюю ось и поднял его одной рукой. Баррески, ударив по задней стенке, крикнул:

— Всем покинуть машину!

Распахнув двери, он и Грейл выпрыгнули из кабины, и космодесантник Хаоса одним могучим рывком опрокинул грузовик.

БЛОНСКИЙ И МИХАЛЕВ сидели ближе всех к выходу, и первыми выскочили из кузова. Следующим Штель высадил Воллькендена, толкнув его в спину, когда исповедник замешкался. Воллькенден неуклюже упал лицом вниз, и Штель, спрыгнув рядом, поднял его на ноги.

Когда грузовик опрокинулся, в кузове еще оставались Анакора, Гавотский и Палинев.

Анакора уже подошла к выходу, приготовившись прыгнуть, когда мир вокруг перевернулся. В следующую секунду она обнаружила, что лежит на спине на пластальной поверхности, которая еще недавно была бортом кузова. Анакора сильно ударилась головой, перед глазами мелькали черные точки, угрожая полностью погрузить ее во тьму. Она боролась, не позволяя тьме поглотить ее. Она слышала треск лазерных выстрелов и грохот болт-пистолета. Она не могла просто лежать здесь, пока остальные сражаются.

Палинев первым выбрался из кузова и отполз в сторону. Анакора видела, как его расплывчатый силуэт исчез в ярком белом свете — она поняла, что это свет фонарей с улицы, проникающий в темный кузов. Грузовик лежал на боку, и одна из задних дверей кузова — та, что сейчас находилась наверху — была захлопнута. Нижняя дверь слетела с петель и смялась, но там еще оставалось достаточно пространства, чтобы выбраться.

— Ты в порядке? — спросил Гавотский, помахав рукой перед глазами Анакоры.

Она стиснула зубы и решительно кивнула. Гавотский выполз за Палиневым на улицу. Анакора моргнула, чтобы зрение прояснилось, и заставила себя встать и последовать за ними.

Внезапно она услышала придушенный вскрик, Гавотского кто-то схватил и поднял вверх — и у Анакоры перехватило дыхание при виде пары огромных черных бронированных ботинок у самого выхода. Гавотский выполз прямо в лапы космодесантника Хаоса.

Анакора видела и ботинки сержанта, поднятого на полметра над землей и яростно отбивавшегося. Космодесантник Хаоса прижал его к борту грузовика и медленно душил, не обращая внимания на огонь лазганов других Ледяных воинов. Но отсюда, снизу, Анакора видела трещины в черной силовой броне, а под ними незащищенную плоть.

Анакора достала нож, воткнула его в трещину на лодыжке, провернула и вонзила еще глубже, надеясь разорвать сухожилие. Неизвестно, смогла ли она это сделать, но определенного результата все же добилась. Космодесантник Хаоса взвыл в ярости и отшвырнул Гавотского. Потом он схватил оставшуюся заднюю дверь кузова и оторвал ее, чтобы увидеть, кто посмел его атаковать.

Только сейчас Анакора увидела, как он изранен. Она не могла поверить, что с такими ранами можно ходить и сражаться. Но она не сомневалась, что он более чем способен мгновенно убить ее.

Она стала отползать от него, пока не уперлась в заднюю стенку кабины. Космодесантник Хаоса присел на корточки, и, рыча богохульные ругательства, поднял болт-пистолет. В голове у Анакоры еще звенело от удара, она закрыла глаза и крикнула товарищам:

— Уходите! Уходите отсюда, пока можете!

Так кричал Штель, когда они в прошлый раз сражались с этим монстром.

Но вдруг она услышала механический рев, и космодесантник Хаоса застыл. Его глаза остекленели, кровь хлынула изо рта, он повернулся и попытался встать, но это усилие оказалось слишком тяжким для него, и он рухнул — и Анакора увидела всаженный в его спину цепной меч, сыплющий искрами.

Палинев помог ей выбраться из грузовика, и она, шатаясь, встала на ноги. Теперь свет уличных фонарей казался тусклым. Как и другие Ледяные воины, Анакора смотрела на полковника, его лицо и грудь были разрисованы зловещими символами с церемонии жертвоприношения, хотя он пытался стереть их — а правую руку он держал так, словно она была в чем-то испачкана.

Анакора поняла, что именно этой рукой Штель подобрал цепной меч космодесантника Хаоса. Его аугметические мускулы были достаточно сильны для этого.

Но в глазах полковника Штеля не было удовлетворенности победой. Его взгляд выражал лишь глубокое отвращение.

ОНИ СНОВА шли пешком. Штель не хотел тратить время на поиски другого транспорта — а до космопорта, по его словам, оставалось лишь чуть больше километра. Валхалльцы построились в две колонны и двигались ускоренным маршем. Усилия, требовавшиеся, чтобы идти в ногу со всеми и держать строй, помогали солдатам преодолеть усталость, которую они все ощущали. Это помогало им чувствовать себя собраннее, словно они представляли собой маленький островок порядка в этом охваченном Хаосом мире — и даже Воллькендену это, казалось, шло на пользу. Он молча маршировал рядом со Штелем, хотя по-прежнему спотыкался.

Палинев видел, что они приближаются к космопорту, здания вокруг были выше и богаче, чем внизу. Над входами в таможни и офисы судоходных компаний еще оставались украшения в виде аквилы. Улицы здесь были более широкими и лучше освещенными, как на верхних уровнях.

Вдруг Штель остановил отделение и приказал дальше продвигаться с осторожностью. Он казался встревоженным — и через секунду Палинев понял, почему.

Впереди были какие-то люди. Палинев слышал — теперь и все валхалльцы слышали — как они разговаривали и смеялись. Ледяные воины укрылись в узкой аллее, и Штель послал Палинева вперед на разведку.

Космопорт был огромным величественным зданием из белого камня, сейчас в его окнах было темно. Очевидно, по зданию вели огонь из стрелкового оружия, и фасад был усыпан щербинами от попаданий, но пробоин не было. Перед зданием располагался широкий внешний двор, сломанные фонтаны в нем были до краев наполнены замерзшей черной водой. Лифты были разбиты, и деревья — настоящие деревья — погибли от холода. Когда-то этот район радовал взор гостей улья Йота, а возможно, и всей Крессиды. Сейчас он производил совершенно противоположное впечатление.

Палинев смотрел на все это с мостика между двумя зданиями. Внизу широкая лестница спускалась с улицы, где прятались остальные бойцы отделения, к внешнему двору и заманчиво открытым воротам за ним.

Разбитый черный гравикар, лежащий на ступенях, когда-то летел к этим воротам. Вероятно, его водитель спешил доставить важного пассажира в безопасное место. Видимо, он не справился с управлением, или попал под обстрел, и врезался в колонну в верхней части лестницы, разбив носовую часть машины. Сейчас гравикар был пуст. Палинев подумал, смогли ли те, кто в нем летел, спастись, или их трупы вытащили из разбитой машины.

На огромном дворе были и другие гравикары, в основном сгоревшие или перевернутые, или и то и другое. У фонтана, накренившись, стоял грязный старый автобус — транспорт для менее привилегированных граждан, его окна были разбиты, колеса спущены.