Ледовые пираты - Страница 21

Большинству стало ясно: эти мужланы разумели в христианстве не больше, чем те свиньи в вестибюле. И Мательда тоже спросила себя, не достаточно ли с них самой простой задачи – просто рулить на своем корабле туда и обратно?

– Марк, конечно, умер не сразу, – продолжила она с учетом младенческого неведения чужеземных слушателей священной истории. – Ему предстояло выполнить еще много поручений Бога. Он написал Евангелие – это история жизни Иисуса Христа, понимаете? И построил храм Христа в Александрии. Там он и умер. Язычники обмотали его шею веревкой и тащили по земле, пока он не задохнулся, – пояснила Мательда.

– Ага, – Альрик погладил свою бороду. – А мы, значит, должны забрать его труп? А зачем?

– Потому что он должен покоиться в Риво Альто, как это предсказал ангел, – повысила голос Мательда для тех, кто не понимал простых истин. – Прошло очень много лет, а пророчество до сих пор не сбылось. Пора наконец нам выполнить волю Божью! – Она говорила уже просто по слогам.

Мательда была горда собой. Если бы епископ Гермагор услышал ее речь, он от восторга расплескал бы свое вино для причастия.

– Сто фунтов золотых византийских солидов! – нарушил голос Альрика ее довольство собой. – Если у вас нет достаточно золота, мы возьмем соответствующим количеством дирхамов и динаров. Или мехами и украшениями. Лишь монеты франков стоят, как известно, не больше, чем помет чаек.

В зале воцарилось гнетущее молчание. Лишь крики птиц за окнами нарушали тишину. Мательде даже показалось, что чайки тоже смеются над деньгами франков.

– Столько денег у нас нет. – Джустиниано был первым, к кому вернулся дар речи.

Мательда знала своего отца. Он не мог похвастаться талантом купца, ибо всегда говорил правду, даже в денежных делах. Но то, что другие считали его слабостью, она воспринимала как редкую добродетель.

– Тогда предложите нам что-нибудь такое же по стоимости, – продолжил разговор Альрик. – Вы требуете, чтобы мы отправились в раскаленную печь Северной Африкии, в страну, которой правят арабы. Чтобы мы украли труп и смогли достаточно быстро удрать, прежде чем его охранники стянут с нас кожу через уши, а потом нашей же кожей отхлещут. Это же должно вам чего-то стоить!

– Двадцать фунтов золота – столько мы сумеем собрать.

Когда трибуны услышали предложение Джустиниано, они начали оживленно перешептываться между собой.

– Получается, мы тут оказались лишь для того, чтобы убить свое время. – Альрик подал знак сыновьям: уходим!

– Постойте!

Бонус только теперь решил вмешаться в беседу.

Чужестранцы остановились.

– Сколько вы зарабатываете, торгуя льдом с Этны? – поинтересовался трибун.

– Так мало, что вынуждены связываться с такими уродами, как ты, – недовольно бросил Альрик.

– Это именно те, кто возит лед с Этны? Я правильно поняла? – прошептала Мательда на ухо своему отцу.

Джустиниано лишь пожал плечами. А пол под ногами Мательды качнулся, словно палуба корабля. Интересно, о чем еще умалчивал Бонус?

– Прошу вас! – снова обратился Джустиниано к чужестранцам, скрестив руки на груди. – Вы должны нам поверить! Мы просто не можем собрать сто фунтов золота. А даже если бы и смогли, нам пришлось бы разорить город. И зачем тогда нам святой Марк?

– Ну, может, он наколдует вам золота? – предположил Ингвар, сразу же остановленный жестом отца и вынужденный замолчать.

– Так что ты еще можешь предложить нам, князь? – задал свой последний вопрос Альрик, уже совсем собираясь уходить.

Дож помедлил полминуты. За это время половина его нижней губы исчезла у него во рту.

И наконец сказал:

– Если вы доставите мощи святого Марка, я назначу тебя, Альрик, трибуном Риво Альто.

– И тут среди этих городских людей поднялся такой крик – сильнее воя ветра! – Смех Альрика разнесся над палубой «Висундура», словно штормовая волна, и захватил всю команду. Корабль стоял в гавани, вечером на воде уже образовалась корочка льда.

– У них были лица, – вставил слово Ингвар, – как ворота сарая.

Когда на корабле смолк веселый шум, на ноги поднялся Яа. Темнокожий моряк накинул на плечи и голову овечью шкуру. Под светло-серым покрывалом его лицо казалось темнее обычного.

– И ты согласился, Альрик?

Этот вопрос, словно молот, ударил по праздничному настроению. Казалось, каждый человек на борту боялся ответа, каким бы он ни был.

– Мы отправляемся в Александрию, – кивнул Альрик. – А когда вернемся, я стану одним из трибунов этого города.

– Ты хочешь остаться здесь и умереть тихой смертью? Как старик на мягкой подстилке, хм? – Глаза Магнуса округлились настолько, что выглядели совсем неподходящими к его малорослому телу.

Альрика захлестнула волна дружеских чувств к этому карлику. Так же, как и к нубийцу, и к Дариосу, Эриосу, Килиану, и ко всем остальным членам команды. Он лишь надеялся, что огрубевшие от ветра черты лица не выдадут его.

– Ты должен бы лучше знать меня, Магнус. Вы все уже должны знать меня. Конечно, я приму этот титул. А вместе с ним соответствующие этому званию надел земли, количество коней, коров, свиней, рабов и домов. А потом, когда мы продадим все это византийцам, франкам – да хоть ледяным великанам! – мы снова выйдем в море. И снова все будет как прежде! Только «Висундур» будет сидеть в воде глубже от того, что загружен богатствами.

Тихие улыбки под капюшонами и кожаными шлемами дали понять Альрику, что он принял правильное решение. Команда была на его стороне. Эта авантюра принесет в их жизнь благополучие. Это будет хорошо для всех, не только для него одного. И когда он станет слишком старым, чтобы быть их кендтманном, каждый из них сможет вести достойную жизнь.

Дни скитаний приближались к концу.

– Завтра утром мы отчаливаем, – закончил он. – А сегодняшнюю ночь мы проведем в тавернах и публичных домах Риво Альто. И никто не тронет ни нас, ни корабль – сейчас, когда мы являемся единственными людьми, которые могут спасти дожа этого города.

Риво Альто, порт

Цапля застыла в мелком заливе… Поверхность воды неподвижна, девственно чиста, лишь серость утреннего неба в ней, и все. Такое ощущение, что птица стоит в воде из жидкого серебра. Только глаза ее время от времени движутся в поисках поживы – то туда, то сюда. Но если уж ее клюв нацелился в камыш, значит, вернется оттуда с добычей. Она запрокидывает голову вверх, и улов моментально исчезает в глотке.

Альрик стоял у борта «Висундура» и наблюдал за гордой птицей. Он видел, как лягушка, продвигаясь внутрь худой шеи, исчезла в чреве охотника. «Это старый вопрос, – подумал он: я лягушка или цапля? Пока я чувствую «Висундур» под своими ногами, ответ однозначен. Но без него я всего лишь существо, ползающее в грязи».

Сегодня, крепко держась за крышку планшира, Альрик почувствовал особенную боль в своих отсутствующих пальцах – не ту, что обычно по утрам. Если бы он ощущал только биение пульса в обрубках, он легко бы перенес это. Беда в том, что вместе с пальцами он потерял свою родину, и эта боль была намного глубже.

Тогда, после бегства из своего дома в Снорхейме, он с Катлой и детьми добрался до «Висундура», и люди ярла не успели перехватить его. Магнус, Грид и Штайн, несшие караул у кораблей, не стали задавать никаких вопросов. Искалеченный кендтманн, который тащит свою семью к кораблям, – что здесь было непонятного?

Несколько уверенных движений – и «Висундур» готов к отплытию. Они отчалили, чтобы навсегда покинуть свои родные дома…

Каждое утро, просыпаясь и чувствуя этот настойчивый пульс в отрубленных пальцах, Альрик снова и снова вспоминал удар Суртура. И клялся, что вознаградит команду за спасение из Снорхейма. И вот такая возможность предоставилась.

Мелкий моросящий дождь словно провел гребнем по серебру лагуны. Чьи-то ноги топтались по дереву причала, раздавались хриплые крики моряков, кто-то шумно блевал в воду гавани. Альрик заметил, что уже по одному этому звуку может узнать бедолагу – это был Килиан. «Видимо, – сказал сам себе Альрик, – мы уже слишком долго плаваем вместе на одном корабле».