Леди Сирин Энского уезда - Страница 12

– Я отдам вам Пака, только убедившись в этом.

– Хорошо. Возвращайтесь в клуб, мы все обсудим.

– Предпочитаю встречу на нейтральной территории.

Пока мы уточняли детали, торгуясь о каждой мелочи, предлагая и отметая самые людные места, «фольксваген» остановился и съехал на обочину.

– Я перезвоню, – буркнула я, нажав отбой, и обернулась к Аллочке. – В чем дело?

– Выходите, – поджала губы блондинка. – Решайте ваши криминальные делишки без моего участия.

– Алла, – проникновенно проговорила я, – уверяю вас, что мои проблемы не имеют никакого отношения к преступному миру.

– Если вы не уберетесь из моей машины, я немедленно звоню отцу!

Аллочка вывалила прямо на приборную доску содержимое блестящей дамской сумочки. Украшенный стразами розовый телефончик упал на пол. Девушка нагнулась. Мой рюкзак подпрыгнул. Заложник стремился принять участие в разговоре. Угу, Кузнецова, легкий киднеппинг, и никакого криминала. А сейчас еще охранники народного избранника подъедут, так вообще веселье настанет. Особенно когда я с ногами в бетоне буду про латексных красавцев песни петь.

– Позволь мне успокоить ее, – пропищал Пак.

– Она сможет вести машину?

– Медленно.

– Хорошо. – Я пожала плечами и растянула шнуровку рюкзака. – Действуй!

Зеленый жужжащий монстр молнией метнулся через салон. Укол пришелся в верхнюю часть шеи, как раз за розовым ушком наклонившейся блондинки. Алла заторможенно распрямилась.

– Что я должна делать?

– Продолжаем движение, – пискнул Пак, слизнув с серебряной вилки красную бусинку. – Ты отвезешь Дарью Кузнецову, куда она скажет.

Зеленые глаза сосредоточенно следили, как нога в остроносой туфельке послушно нажимает педаль газа.

– Потом ты обо всем забудешь. Ты поссорилась со своей подругой в клубе и сразу уехала домой. Утром у тебя будет замечательное настроение.

– …а она мне: сама овца…

От Аллочкиного бормотания у меня волосы на голове шевелились. Во что же я ввязалась, мамочки?

– Руководи. – Пак устроился на моем плече. – Только постарайся простыми словами. Она сейчас вообще ничего не соображает. Я ей ударную дозу вкатил.

– Прямо, потом сворачиваем на бульвар. За вторым светофором – направо…

– …и главное, у самой липосакция, и ринопластику недавно делала, а ведет себя…

Блондинка смотрела перед собой остановившимся взглядом, проговаривая бесконечный внутренний монолог, но послушно следовала всем указаниям. Ехали мы с оптимальной для города скоростью – километров шестьдесят в час, так что аварии я не опасалась.

– Почему ты остался со мной? – шепотом спросила я Пака. – Ты же мог улететь, как только из коробки выбрался.

– Не отвлекайся! Дома поговорим, – ушел от ответа кровосос.

У подъезда никого не было. Фонарь покачивался, выхватывая из темноты кусты жасмина и пустую скамейку.

– Как только доберетесь к себе, перезвоните, – приказала я Аллочке, выбираясь из салона под дождь. – Я должна убедиться, что с вами все в порядке.

Компромиссное решение должно было упокоить мою совесть. О дальнейшей судьбе своей зачарованной коллеги я все же переживала.

– Иди уже, святая Дарья, – подгонял меня Пак, спрятавшийся от дождя в моих волосах. – Простужусь, заболею, умру – Ларс вообще с тобой торговаться не захочет.

Я проводила взглядом розовый «фольксваген» и пошла домой. Лифт привычно поскрипывал. На моем шестом этаже тоже было тихо и пустынно. Ключ заедал; чертыхнувшись, я наклонилась над замком. Вот честное слово, завтра с утра слесаря вызову.

– Между прочим, третий час уже…

Я уронила ключи и вскрикнула. Пак вцепился мне в ухо, судя по ощущениям – зубами.

– Анна Степановна, ну нельзя же так подкрадываться, я же от страха поседеть могу!

Баба Нюра держала в руках табуретку.

– А ты по ночам не шляйся, вот при своем натуральном цвете и останешься.

Бабка, кряхтя, наклонилась и подняла ключ. Открыла мне дверь и вошла в квартиру первой. Уронила табурет на пол кухни и уселась на диванчик мягкого кухонного уголка.

– Тебе тут поклонник передал…

Я вопросительно подняла брови.

– Ну, трудовик, Михалыч.

– А благодарность до утра подождать не могла?

– Не хватает мне еще в своей квартире хлам всякий держать, – отрезала баба Нюра. – Так что пользуйся.

Дареная табуретка смотрелась на моей крошечной кухне, как коровенка в конюшне элитных жеребцов.

– Спасибо, – пробормотала я, намекая соседке на окончание аудиенции. – Спокойной ночи.

И тут Пак чихнул. Бабка вскочила и потянулась к стойке с ножами.

– Я не виноват! – закричал малыш и взлетел. – От нее кошками несет!

– Вот я тебя, Дашка, предупреждала, подцепишь что-нибудь!

Бег с препятствиями в типовой кухоньке – то еще зрелище. Поэтому я забилась в угол и с азартом болела за победителя. Первой устала бабка. Тяжело отдуваясь, она бросила в мойку нож и уселась рядом со мной. Пак приземлился на люстру.

– Приятно познакомиться, – махнул он тирольской шляпкой.

– А мне нет. – Анна Степановна хмурилась. – Я вас, вредителей, на дух не переношу.

– А мы – кошек, так что один – один.

– Баб Нюр, а вы знаете, что это за существо? – наконец решила вклиниться я в диалог.

– Феёк это, – сообщила соседка. – Их шкодный род все время людям пакостит. Если у тебя из квартиры мелочь какая ценная пропала, или продукты испортились, или бумага какая важная затерялась, скорее всего, их работа – фей.

У меня от сердца отлегло. Все-таки в глубине души я очень боялась, что сошла с ума и волшебные приключения мне просто чудятся.

– И давно вы с ними знакомы?

– С детства. Еще моя тетка покойная мне их пляски при луне показывала.

– Твоя соседка нас кошками травит, – наябедничал Пак.

– А чем мне вас травить? Дихлофосом?

– Ты о Гаагской конвенции по правам человека слыхала?

– Людей мне здесь покажи.

– Стоп! – Я бахнула ладонью по столу. – Давайте межвидовые разногласия потом обсудим. Анна Степановна, у меня с этим… феем разговор есть. Может, вы домой отправитесь?

– Никуда я отсюда не уйду. – В подтверждение своей решимости бабка пододвинула сахарницу. – Без меня он в два счета голову тебе заморочит.

Пак спикировал на столешницу.

– Сахарку мне хоть отсыпьте. Соглашение об обращении с военнопленными никто не отменял.

Баба Нюра положила на стол кусочек рафинада.

– Жри! Заодно рассказывай, чего к Дашке пристал.

Пак лизнул пористый кубик и мечтательно закатил глаза.

– Ты, старая женщина, просила показать тебе людей. Так вот – ты здесь единственная.

Почему-то меня это сообщение не удивило. А удивило то, что соседка отнеслась к этой информации с буддистским спокойствием.

– Я Дашку с младенчества знаю, – кивнула она. – Бабка ее, царство ей небесное, все переживала, что защитить внучку не сможет, когда до дела дойдет.

– Ну да, – чавкал прожорливый феек. – Сирену вырастить в ваших холодных краях непросто.

– Это в забугорьях, в Америках ваших богопротивных, сирены, – фыркнула баба Нюра. – А у нас – сирины. Уважай чужие традиции, приблуда!

– Попрошу без оскорблений!

– Пожалуйста, не ссорьтесь, – взмолилась я. – Пока вы ерундой страдаете, Жанку, наверное, пытают.

– Да кому она нужна? – облизывая липкие руки, возразил Пак. – Ларс ее держит, только чтоб ты с крючка не сорвалась. А как только тебя поймает, сотрет ей память и отпустит на все четыре стороны.

– А я ему зачем? Кстати, а Ларс кто? Вампир?

Баба Нюра засмеялась грудным баском.

– Телевизор смотреть меньше надо, – поддержал ее мелкий фей.

– Я видела его зубы, – настаивала я. – И еще у официантов и у охранника.

– Такие? – Пак что-то сделал с лицом, отчего оно сразу стало похоже на оскаленную волчью морду, крошечную, но оттого не менее страшную. – Мы все примерно так и выглядим, когда теряем контроль над внешностью. Слишком много железа, слишком много мягкой хумановской плоти, крови…