Лед и зеркало - Страница 9

Циничный Эрик в ответ на это спросил бы: к чему эти интеллектуальные игры?

Забавно было оставить треям скрюченный, словно труп, скафандр, но вместе с тем это было сообщение для Альтареда: Кимбер знает. Впрочем, Альтаред и так знал, что она знает. Почему же он сразу ее не убил, и дело с концом?

Кимбер знала, что есть люди, для которых это непросто. Вот ей, наверное, было бы нелегко кого-то убить — но зачем же тогда посылать такого на эту миссию? Если только…

Если только эти сукины дети не более славные парни, чем персонажи из «Крестного отца» или фильмов о Джеймсе Бонде.

Все мускулы ныли. Кимбер умудрилась порвать штанину. Теперь иголочки холода медленно, но верно лишали кожу чувствительности, и ей чудилось, что она замерзает навеки под корочкой льда. Только не сегодня… Но у нее не было сил поставить палатку. Ладно, и так сойдет. Она провалилась в сон.

Когда солнечный свет расплескался по ледяному полю, Кимбер поднялась и обвела окрестности одобрительным взглядом. Отличное утро для последнего дня. Над жемчугом льда раскинулось синее небо. Она вспомнила, каким нежным и чистым казался Трин с обзорной палубы «Фембрлиша», когда Альтаред стоял рядом с ней и разглагольствовал о теплом будущем этой планеты.

Кимбер принялась карабкаться на скалу. Когда она останавливалась передохнуть, остывающий пот неприятно холодил кожу. Ладно, неважно. Похоже, ей все равно не успеть умереть от холода. Какая простая мысль. Она знала, что когда-то у нее были более сложные мысли. Она знала, что было время, когда она не ждала смерти. Она знала, что было время, когда ей было тепло и не приходилось судорожно глотать воздух.

На полпути она позволила себе отдохнуть и полюбоваться солнцем последнего дня; ледяные грани превращали его лучи в пестрые радуги. Кимбер была благодарна за эту игру цвета, за возможность хоть чему-то порадоваться. Треи оставили этому миру так мало хорошего. Она представила себе зеленую планету, населенную крылатыми существами, и гнев заставил ее продолжить восхождение. Альтаред добродушно шутил с ней, когда учил ее управлять скиддером и читать карты, составленные треями. Господи, какой глупой она была всего три месяца назад… Ого, эта мысль уже посложнее!

Она переползла через последнюю кромку и очутилась на самой вершине. Там обнаружилась небольшая площадка.

Вытянись во весь рост! Не прячься! Треи в последнюю очередь станут искать тебя здесь; а Эрик должен тебя увидеть… Если только он не появится через несколько дней. Или уже несколько дней он мертв.

Кимбер вытянула из рюкзака сигнальную вспышку и положила себе на живот. Она включит ее, только когда заметит капсулу. Нет смысла подавать сигнал треям.

Она задремала. Очнувшись, решила, что прошло много часов, но оказалось — всего тридцать минут. В следующий раз она может вообще не проснуться.

— Кимбер?

Она дернулась, как ужаленная.

— Эрик! Что ты нашел?

— Потом. У нас мало времени. Ты меня видишь? Я прямо над тобой.

Она схватилась за бинокль, но он и не требовался. «Звездный Топограф — II» висел прямо над головой — крошечное, но яркое пятнышко. От него отделилась светлая точка.

Голос Эрика вновь зазвучал в наушниках:

— Просто поразительно, Кимбер, что можно вытворять, когда не боишься, что кончится топливо! Я оставил корабль на автопилоте, а треи сейчас на другой стороне. Это значит, что у нас есть как минимум полчаса. «Орел» может выдать два g. Видишь меня теперь?

— Да. — К черту вспышку. — Ты нашел что-нибудь?

— Я же сказал, что вернусь, когда найду что-нибудь. И я вернулся. Была минута, когда я испугался, что ты застряла в скиддере. Что случилось?

— Он скис.

— Саботаж?

— Кто его знает.

Точка превратилась в серебристое пятнышко. Оно стремительно понеслось к планете, потом замедлило ход. Кимбер попыталась подняться. Не вышло.

«Орел» приземлился. Эрик выбрался из него и припустился бегом.

— Слава Богу, я тебя отыскал! — кричал он на бегу. — Я боялся, что ты погибла, — Он упал в снег, но тут же вскочил. — Надо послать сообщение. Я бы сам это сделал, но меня, как сама знаешь, лишили такой возможности. Зато я его сочинил.

— У меня есть еще фотографии.

— Надо убираться, пока треи не пронюхали, где мы. — Эрик ухватал ее и поставил на ноги. Он оттащил Кимбер в капсулу, потом сбегал за рюкзаком.

— Похоже, ты был прав, — сказала Кимбер, когда «Орел» поднялся в воздух. — Треи хотят от меня избавиться. Но они не пытались меня попросту убить, и знаешь, Эрик, я думаю, они этого не могут.

Эрик расхохотался:

— Ну разве не славно? — он сунул руку в пакету лежавший с ним рядом. — Вот что я нашел, — он достал оттуда какой-то квадрат и бросил его Кимбер, словно чей-то портрет.

Она протянула руку и поймала квадрат. Он был почти невесомым и удивительно светлым. Кимбер сначала увидела себя — грязную, с отвратительной усмешкой на губах и злостью в глазах — и только потом разглядела то, что держала в руках.

Плоское квадратное зеркало размером полметра на полметра, удивительно чистое. Его края шевелились под рукой, словно живые. Кимбер повертела зеркало, пытаясь понять, что это значит. Откидные створки, шириной сантиметров пять — они откидывались, когда зеркало смотрело точно на солнце, и поднимались на разную величину, когда угол падения лучей был не прямой.

— Я нацелил судно на точку Лагранжа, но по пути заметил на солнце черное пятнышко и сообразил, что кое-чего не учел, — сказал Эрик. — Понимаешь, солнечный ветер сдвинет любой артефакт из точки Лагранжа. Но пока я над этим раздумывал, корабль шел прежним курсом. Может быть, только благодаря этому я еще жив. Если бы треи поняли; что я иду к верному месту, они меня бы прихлопнули.

— И?..

— Им были нужны сотни триллионов этих смертоносных зеркал. Маленьких зеркал, снабженных створками для регулирования отражательной способности и микропроцессорами с программой, позволяющей маневрировать с учетом солнечного ветра и изменений гравитационного поля. Треи поместили их всего в нескольких миллионах миль от звезды, где ее притяжение компенсирует давление света. Они заморозили Трин, а потом послали зеркалам сигнал рассредоточиться… не знаю уж, каким образом. Все зависит от того, что им было нужно. Например, они могли приказать зеркалам отойти от звезды. Тогда солнечный ветер унес бы их в гало,[4] откуда их потом можно было бы вернуть и использовать для нагрева. Только ведь из сотен триллионов элементов никогда не будут исправными абсолютно все. В каких-то неизбежно случится сбой программы. И они-то — скажем, несколько сотен зеркал — болтаются между Трином и солнцем и потихоньку плывут в эту гравитационную урну под названием точка Лагранжа… Так я и нашел это зеркало. Правда, красивое?

— Да уж.

Эрик взял у нее зеркало и снова убрал в пакет.

— А ты что добыла?

— Рисунок на потолке пещеры. Снимки в пакете, Теперь треев можно прищучить.

На борту была легкая гравитация: «Звездный Топограф» все еще шел с ускорением. Кимбер сразу принялась втыкать все, что втыкается, в дырки на гранях ВЛ. Гнезда были маркированы, и это здорово помогало в работе. Эрик поднялся наверх.

Палуба накренилась. Кимбер продолжала работать. Эрик вытащит их отсюда. Ей надо только послать приговор.

Гравитация исчезла.

Кимбер завопила и судорожно задергалась. Ей показалось, что она падает в пропасть. Она вцепилась в поручень, как обезьяна, и услышала вопль Эрика, вторящий ее крику.

— Не спешите, — произнес знакомый голос.

На экране появился Альтаред; его нечеловеческая голова была повернута в профиль. Синие вены пульсировали вокруг круглого рта с рядом крошечных ровных зубов.

— Главный инспектор, вы, кажется, неверно интерпретируете факты. Вы должны были дать нам возможность объясниться, прежде чем выносить приговор, — заявил он.