Лебединая (СИ) - Страница 7

— А ты при чём? — Оливер вернул взгляд к глине и собственным пальцам, пытающимся вылепить очередной чудо-плавник.

— При том, что моё постоянное присутствие рядом с тобой вызывает вопросы.

— Так не таскайся за мной, чтобы не вызывать вопросы.

— Где тогда мне среди дня пить пиво?

— Тогда не жалуйся, — Оливер снова посмотрел на него, теперь уже с лёгким недоумением и укором. Якобы Томас только и делал, что жаловался, а он впервые завёл эту тему.

По-хорошему, Томасу было всё равно на мнение Марка и остальных. Он никогда особо не обращал внимания на то, что все говорят вокруг, а уж в том, что разговоры скоро утихнут, он нисколько не сомневался. В конце концов, его репутация и положение были неоспоримы с младшей школы, так что Марк мог сколько угодно предполагать и задавать вопросы, рано или поздно ему надоест. Найдёт себе нового мальчика для битья или же оставит Оливера — это совершенно не касалось Томаса.

— Много тебе ещё осталось делать? — спросил Томас, отставляя уже пустую бутылку и вытягивая шею.

— А тебе учить? — кажется, Оливер совершенно не умел разговаривать и отвечать на вопросы по-человечески. Даже сейчас, на совершенно обычный, без подковырки вопрос вскинулся и прищурился, как будто его только что попросили продать всю семью. Впрочем, Томас отчего-то был уверен, что на подобное предложение реакция была бы куда мягче.

— У меня всё под контролем, я ведь сказал, что справлюсь с этим, — он закатил глаза. — Тебе стоит научиться доверять хотя бы своим напарникам.

Оливер ничего не ответил. Только сильнее нахмурился и опустил голову ещё ниже. Томас неслышно вздохнул, повалился на подушку и посмотрел в слишком белый потолок. Что ни говори, а у Оливера было круто. Даже кровать удобнее, шире, мягче. И дом не провонял полуфабрикатными котлетами, которые мать Томаса готовила почти каждый вечер, от подушки пахло кондиционером для белья, а тишина в доме казалась вполне уютной. Свой дом Томасу тоже нравился, но валяться в кровати Оливера ему нравилось сильнее.

Снизу послышались какие-то звуки, довольно громкие из-за не закрытой двери в комнату Оливера. Сначала хлопнула дверца, потом неясное звяканье, а следом уже знакомый крик матери Оливера, надсадно-обиженный. Томас почти не разобрал ничего, но ему и не нужно было — он и так понимал, с кем та опять ссорится. И так как ответов они не слышали, можно было предположить, что она разговаривает по телефону.

Томас перевёл взгляд на Оливера, но тот продолжал заниматься тем же, чем и занимался, словно ничего не происходило. Склонив голову набок, Томас несколько секунд просто пялился на него, рассматривая и замечая, что руки у него всё равно немного подрагивают, а брови сведены сильнее обычного.

— Хочешь, прогуляемся? — спросил Томас. Спросил и сам не ожидал подобного от себя. Он, конечно, почти всю последнюю неделю после школы провёл в доме Стоунов, но никак не собирался проводить время с Оливером вне его дома или библиотеки.

Оливер посмотрел на него, как Томасу показалось, с благодарностью и медленно кивнул, откладывая все материалы в сторону. Томас не пожалел, что предложил, но чувствовал себя немного странно. С другой стороны, наверное, он тоже был бы благодарен, если бы его позвали куда-то, когда его мать кричит на отца. Даже по телефону.

Он натянул на себя толстовку, Оливер взял со стула тонкую куртку, и когда они уже почти спустились вниз, то услышали ещё один отрывок разговора. Мать Оливера стояла прямо на кухне, Томас мог видеть её через дверной проём. Но она стояла полубоком, наливала себе виски в прозрачный стакан и немного визгливо говорила в трубку:

— Тогда подавай на развод! Я не собираюсь это терпеть! Определись уже наконец, с кем ты хочешь быть: с семьёй или двадцатилетней шваброй!.. — в трубке послышались возражения, и женщина выплюнула: — Да мне плевать, сколько ей лет!

Оливер застыл на последней ступеньке, явно вслушиваясь, а Томас, подумав, аккуратно схватил его за локоть и потащил за собой на выход. Он искренне считал, что слушать такие разговоры — себе хуже только делать. И только оказавшись на улице, он спросил:

— Давно так?

Оливер медленно пожал плечами:

— После рождения Бетти. Но иногда мне кажется, что всю жизнь.

— Может, развод для них действительно будет хорошим решением? — Томас сунул руки в карманы и первым пошёл по тротуару, Оливер поплёлся за ним следом, так ничего и не ответив. Но, судя по его лицу, он был не согласен.

Томас отчасти его понимал. Когда его дядя с тётей разводились, он много разговаривал с кузиной, что была младше его на пару лет, и она считала, что родители всегда должны быть вместе, эгоистично полагая, что именно ради неё они должны перешагнуть через все разногласия. Оливер не был похож на его кузину, но Томас понятия не имел, что творится в чужой голове.

Они дошли до небольшого и пустынного в этой части парка, где Томас сразу сел на скамейку и закурил. Оливер тоже достал сигарету, но просто покрутил в руках и убрал обратно в карман. Томас хмыкнул:

— Из тебя курильщик, как из меня отличник. Если не нравится, то не кури исключительно назло родителям.

— Они даже не заметят, — Оливер пощёлкал зажигалкой впустую и её тоже убрал.

— Вот именно. Тогда смысл? — Томас с удовольствием затянулся.

— Думаешь, я из-за того, что хочу привлечь чьё-то внимание, курю? — ощетинился Оливер, глядя на него с каким-то слишком уж наигранным возмущением.

— А разве нет? — Томас постучал по фильтру, скидывая пепел, и посмотрел в ответ очень спокойно. — И рожу себе бить позволяешь разве не для того, чтобы предки наконец заметили и поинтересовались твоими делами? Не работает ведь, так зачем продолжать? Дай им разобраться между собой, да и нахуя тебе их внимание?

— Много ты понимаешь, — Оливер фыркнул, забираясь на скамейку уже с ногами.

Томас согласился — понимал он мало, но зато знал, как бы сам вёл себя в подобной ситуации. Наверняка практически так же, как Оливер. Может, даже ещё более вызывающе: громил бы магазинные витрины, трахнул бы какую-нибудь учительницу или учителя — почему нет? — и заваливался домой вусмерть обдолбанным. Всё что угодно, лишь бы заметили, что и у него есть проблемы, что он существует. Оливер таких категоричных мер не приимал, но действовал очень похоже.

— Тебе нужно забить просто, — посоветовал он. — Пусть сами разбираются. Ты им ничем не поможешь. Знаешь, — он повернулся к нему снова и предположил, — тебе нужно развеяться. В субботу у Криса Брукса будет тусовка, не такая, как у Райли, поменьше, для своих. Приходи. Скажешь, что я позвал.

— И, конечно, никто не задаст вопросов, — скептически поджал губы Оливер, не слишком доверчиво глядя на него.

— Задаст, но это будут мои проблемы. Тем более меня не особо ебёт чьё-то мнение по поводу того, кого мне хочется куда-то позвать. Тем более, — ещё раз уточнил он, — ты не такой уж и козёл, каким хочешь казаться.

Оливер несколько секунд молчал, а потом хмыкнул:

— Ты тоже.

Томас не был идиотом, чтобы не понимать, зачем он это делает. Может, он и мог легко обманывать других, но не себя точно. Оливер нравился ему, нравился не так, как нравятся одноклассники, с которыми просто можно потусить. На Оливера стояло. И не только потому, что он был, что скрывать, вполне приятным на рожу, но и потому, что слишком сильно выделялся среди всех остальных своей отчуждённостью и умением поговорить не только о булках Эббони или груди Полли, которая выпячивала её при любой особи мужского пола.

Плюс ко всему, у Томаса никогда не было цели заваливать в постель любого или любую, кто только попросит об этом, но иногда он пользовался выпадающим шансом, тем более протеста никогда не получал. Хоть никогда и не хвастался своими победами на постельном поприще. А Оливер был не из тех, кто вешался. Он вообще вряд ли воспринимал парней, как потенциальных партнёров. И тем интереснее было Томасу. Он никогда не замечал за собой инстинкта охотника — или как это называли в бабских телешоу? — но определённо ловил себя сейчас на азарте.