Лебединая песня - Страница 8

- Ничего не понимаю, - Пронин пожал плечами. - Товарищ Железный, что означают все эти цифры?

- Шифровка, - пояснил секретарь.

- А ключ у вас есть?

- Есть. Но вам я его доверить не могу.

- Как же мы разберемся? - Пронин ошарашенно посмотрел на Стеценко, а Стеценко точно так же на Пронина. Потом они оба посмотрели на СерповаЖелезного.

- Как хотите, - сухо ответил секретарь. - Это не мое дело. Вы просили сведения - вы их получили. Не могу же я раскрывать секреты подполья каждому встречному-поперечному, - и руководитель подполья, кинув, исчез в сортирном подземелье.

- От паразит! - Стеценко в сердцах плюнул.

- По-моему, он нас надул. - Пронин задумался. - Ну и черт с ним. Будем действовать по-своему.

- Як?

Пронин многозначительно посмотрел на Стеценко и веско ответил:

- Будем принимать меры.

И меры были приняты. Перед очередным увольнением всем солдатам и матросам были выданы временные удостоверения налоговых инспекторов. Правила пользования ими сообщали командиры рот.

- Короче, так, - инструктировал один из них своих подчиненных. Приходишь в бордель, то бишь, в пубхоз, платишь, к примеру, миллион и трахаешь бабу. Потом предъявляешь удостоверение и берешь с нее назад двести пятьдесят тысяч. Деньги сдаешь командованию. По возвращении из увольнения. Ясно?

- Ясно! - дружно рявкнули в ответ подчиненные.

- Р-разойдись!

Первый же опыт самостоятельного взимания проституционной подати показал, что не все будет проходить так гладко, как представляли себе военные. Так, уже известная читателю Жозефина выбросила клиента из окна, едва он попытался изъять у нее свои (то есть казенные) двести пятьдесят тысяч. Мэри удалось подсунуть разомлевшему солдатику таврики вместо рублей, а потом и те выманить. Что же касается Лили, то она вцепилась в посетителя таким образом, что... Ну, в общем, посещение пубхоза могло ему в следующую субботу уже не понадобиться. Да и другие девушки не очень-то спокойно отреагировали на очередное нововведение военных властей.

Переполох был изрядный, дело дошло до парламента. Депутаты опять перепугались, а в результате вышел дипломатический скандал: никто не удосужился встретить Чрезвычайного и Полномочного посла Великого Княжества - Тульского, первым признавшего Крымскую Республику независимым государством и решившего обменяться с ней посольствами. Уехать послу тоже не удалось, поскольку билет у него был в один конец. Так он и прижился на Симферопольском вокзале. И сейчас, возможно, живет там.

11.

Вернувшийся с конфиденциальной встречи предводитель подполья СерповЖелезный экстренно собрал в канализационном коллекторе всех завотделами боевых групп и обратился к ним с краткой, но яркой речью.

- Товарищи! - сказал он, и на глазах у собравшихся заблестели слезы: давно уже никто к ним так не обращался. - Товарищи, судьба дает нам редкий шанс выйти на площадь и взять на себя тяжелое бремя власти. Насквозь прогнивший режим так называемой демократии наконец-то вступил в жесточайший конфликт с представителями так называемых войск. Поводом послужил так называемый налог с так называемой проституции. А попросту говоря, по-нашему, по-партийному, эксплуататоры и кровопийцы схлестнулись из-за дележа сверхприбылей и сфер влияния. Подобное уже имело место как в истории нашей страны, так и в истории всего человечества. Оставим же канализацию и выйдем же смело к солнцу! Вперед и вверх, товарищи! Наружу! Ура!

Собравшиеся единогласно приняли решение считать текущий момент родовыми схватками социалистической революции. Из того вытекало, что основной задачей партии является накопление сил и поддержание постоянной готовности к выступлению - в соответствующий день "икс".

- Что же касается тактики борьбы, - сказал Серпов-Железный, - то она, товарищи, должна остаться прежней. Революцию делают в сортирах. Мы должны в кратчайший срок распространить влияние нашей организации... Но хочу предостеречь от утопических тенденций. Я имею в виду предложения некоторых молодых товарищей, касающиеся пробивания туннелей к соседним городам. Мы не можем позволить себе такого распыления сил. А сейчас я предлагаю разойтись и оставаться в постоянной готовности. День "икс" недалек!

Кто-то с воодушевлением запел запрещенную военными властями частушку:

С неба звездочка упала

Прямо к милому в штаны.

Пусть бы все там оторвала,

Лишь бы не было войны!

12.

Шел двадцать восьмой день пребывания младшего сержанта Василия Пеленочкина на гауптвахте. У читателя может возникнуть вопрос: как же случилось так, что Пеленочкин, фактически натолкнувший майора Пронина на мысль о реальности пополнения финансов, не только не был поощрен командованием, но даже не освобожден из-под ареста? На это есть только один ответ: не до того было. Его попросту забыли. Сам Пеленочкин, разумеется, не знал о том, что происходило за стенами "губы". События, о которых мы поведали читателю ранее, никак его не коснулись. Он исправно получал арестантский паек, не брился и понятия не имел ни об ультиматуме, ни о секретных приказах командования, ни тем более о своей роли в этой истории. И по-прежнему единственной мыслью, не дававшей ему покоя ни днем, ни ночью, была мысль о Лили.

И от этой мысли Пеленочкин страдал. Душевные страдания довели его до того, что он решил написать подруге письмо. И не просто письмо, а послание, и не просто послание, а в стихах.

Выпросив у караульного шариковую ручку, Пеленочкин расстелил перед собою на нарах пятидесятитавриковую бумажку. Местные деньги очень удобны тем, что изображение в целях экономии наносится только на одну сторону; вторая остается чистой и может быть использована как для деловых записей, так и для создания литературных произведений.

Пеленочкин задумчиво погрыз ручку и собрался с мыслями. Прежде чем излить в стихах свои высокие чувства, он хотел написать нечто возвышеннонейтральное. Или лирически-пейзажное. И у него получилось:

В краю, поэтами воспетом,

журчит прозрачная струя.

Гуляю я зимой и летом

и не желаю ни...

Тут Пеленочкин сообразил, что рифма получается не совсем приличная. Он чертыхнулся, густо зачеркнул написанное и стал старательно выводить новую строфу: