Лебединая песнь. Страна мертвых - Страница 17

Она выпустила воздух, который надолго задержала.

— Это снова было, — сказала она Полу. — Я видела это снова — одинокое дерево на поле с пнями, отпечаток ладонь и слово «СВОН», выжженное на стволе. Сегодня было отчетливее, чем прошлой ночью, я даже почувствовала запах яблок. Они путешествовали вчера целый день в поисках Мериз Рест, проведя прошлую ночь в руинах фермерского домика. Это именно там Сестра смотрела в стеклянное кольцо и впервые увидела развевающиеся цветки.

Видение было отчетливее, чем раньше; у нее была возможность видеть все детали дерева, каждую тоненькую веточку и даже крошечные зеленые почки, которые выглядывали из-за цветков.

— Я думаю, мы стали ближе, — сказала она и ее сердце заколотилось. — Образ был яснее, четче. Мы, должно быть, приближаемся…

— Но деревья были мертвыми, — напомнил Пол. — Только посмотри вокруг. Ничто не цветет — и даже не собирается. Почему эта штука показала тебе образ цветущего дерева?

— Я не знаю. Если бы я знала, я бы сказала тебе. — Она опять сосредоточилась на стеклянном кольце; оно пульсировало в такт ее сердцебиению, но больше не приглашало путешествовать. По крайней мере, послание было доставлено, но не было повторено.

— Свон. — Пол кивнул головой. — Это не вызывает воодушевляющего прилива чувств.

— Нет, вызывает. Как-то, но вызывает. Нам теперь надо сложить кусочки вместе.

Руки Пола сжали рулевое колесо.

— Сестра, — сказал он с некоторой ноткой сожаления, — ты сказала то же самое, что несколько лет назад. Ты смотрела на стеклянное кольцо и пыталась гадать, как цыганка на кофейной гуще. Сейчас мы едем черт знает где, а все эти знаки и символы могут не обозначать никаких вещей. — Он пристально взглянул на нее. — Ты когда-нибудь думала о такой возможности?

— Мы нашли Матисон, не так ли? Мы нашли карты и куклу. — Она говорила твердым голосом, но было много дней и ночей, когда она позволяла себе бояться той же самой вещи — но только на мгновения или два, а потом ее решительность возвращалась. — Я уверена, это приведет нас к чему-нибудь, к чему-нибудь очень важному.

— Ты хочешь сказать, что хочешь верить в это?

— Я хочу сказать, что и тебе хочется верить в это! — возразила она. — Как могла я продолжать, если бы я не верила?

Пол глубоко вздохнул, он устал, борода его чесалась, и он знал, что от него пахнет как в зоопарке от клетки с обезьянами. Сколько времени прошло с тех пор, как он принимал ванну? Самое лучшее, что он мог сделать в последние несколько месяцев, это потереть себя от души снегом с золой. За прошедшие два года они, как пара осторожных боксеров, танцевали по кругу этого таинственного кольца. Сам Пол не видел в этом кольце ничего, кроме цветов, но он много раз спрашивал себя, а что если женщина, с которой он путешествовал, обретена им на самом деле для любви и уважения, не выдумывала ли она эти знаки и символы, интерпретируя их так, чтобы они продолжали эти безумные поиски.

— Я верю, — сказала она ему, — а что это дар. — Я верю, что нашла это с каким-то смыслом. Я верю, что это ведет нас к чему-то разумному. И все, что нам является, это ключ к тому, куда нам нужно идти. Разве ты не пони…

— Дерьмо, — сказал Пол, и почти ударил по тормозу, но испугался, что «Джип» занесет с дороги. Сестра посмотрела на него с отвратительным выражением преувеличенного гнева, потрясения и разочарования. — Ты видела эту дурацкую клоунскую морду в этой проклятой штуке, помнишь? Ты видела изуродованную телегу? Помесь каких-то трейлеров или что-то вроде того? И ты видела еще тысячу других вещей, которые просто не имеют никакого смысла. Ты сказала, что нужно идти на восток, потому что тебе показалось, что видения или сны или черт знает что при этом становится сильнее, а потом ты сказала идти обратно на запад, потому что видения стали затихать и ты старалась сфокусироваться на направлении. После этого ты сказала идти на север, а потом на юг, а потом на север и снова на юг. Сестра, ты видишь, что ты хочешь увидеть в этой проклятой штуке! Ну, мы нашли Матисон, штат Канзас! Ну и что? Может, ты что-то слышала о том городе, когда ты была ребенком! Ты об этом когда-нибудь думала?

Она сидела молча, теснее прижимая к себе стеклянное кольцо, и наконец сказала то, что хотела сказать очень, очень давно. — Я верю, — сказала она, — что это дар Божий.

— Хорошо. — Он горько улыбнулся. — Ну, посмотри вокруг. Просто посмотри. Ты никогда не допускала возможности, что, быть может, Бог просто безумен?

Слезы жгли ей глаза, она отвернулась от него, пусть она будет проклята, если он увидит, что она плачет.

— Это все ты, разве ты этого не видишь? — продолжал он. — Это то, что ты видишь. Это то, что ты чувствуешь, то, что ты решила. Если это проклятая штука ведет тебя куда-то или к кому-то, то почему она тебя не показывает правильно, куда тебе идти? Почему она разыгрывает такие штучки с твоим разумом? Почему она дает тебе эти ключи порциями и кусочками?

— Потому, — ответила она с легкой дрожью в голосе, — что обладание даром еще не означает умение им пользоваться, виновато не стеклянное кольцо — это я виновата, потому что есть предел тому, что я понимаю. Я стараюсь изо всех сил, и может быть…

Может быть, тот, кого я ищу еще не готов к тому, чтобы его нашли.

— Что? Продолжай!

— Может быть, обстоятельства еще не совсем те. Может быть, картина еще не полная, и вот почему…

— О Боже! — устало сказал Пол. — Ты бредишь, ты понимаешь это? Ты делаешь неправильно вещи, потому что так сильно хочешь, чтобы они были правильными. Ты не хочешь допустить, что ты зря потратили семь лет жизни в поисках призраков.

Сестра посмотрела на дорогу, расстилающуюся перед ними, ведущую в темный, глухой лес. — Если ты так это понимаешь, — сказала она наконец, — то зачем ты странствовал со мной все это время?

— Я не знаю. Может быть потому, что я хотел верить так же, как и ты. Я хотел верить, что есть какая-то система во всем этом безумии — но этого нет, и не было никогда.

— Я помню коротковолновый радиоприемник, — сказала Сестра.

— Что?

— Коротковолновый радиоприемник, — повторила она. — Тот, которым ты пользовался, чтобы удержать тех людей в своей хижине от того, чтобы они не убили себя. Ты их держал и давал им надежду. Понимаешь?

— Ладно. Ну и что?

— Разве ты сам хотя бы не надеялся, что в этом радио появится человеческий голос? Разве ты не говорил себе, что может быть в следующий раз, или еще в следующий, там появится сигнал от каких-то других оставшихся в живых людях? Ты шел на это не только ради того, чтобы поддержать сколько-то уцелевших незнакомцев. Ты делал это также и чтобы выжить сам.

И ты надеялся, что, может быть, однажды появится еще что-нибудь кроме молчания в этом радио. Ну, так вот это — это мой коротковолновый радиоприемник. — Она пробежалась руками по гладкому стеклу. — И я верю, что он настроен на какую-то силу, которую я еще даже не умею понимать, но я и не усомнюсь в этом. Нет. Я буду продолжать шаг за шагом, постепенно, с тобой или без тебя.

— Какого черта?.. — Пол прервал ее, когда они делали поворот. По середине дороги под нависшими над ними деревьями стояли три больших снеговика, все в шапочках и шарфах, с камушками вместо глаз и носов. Один из них, казалось курил трубку, сделанную из кукурузной кочерыжки. Пол сразу же понял, что не сможет вовремя остановиться, и хотя он нажал на тормоз, колеса забуксовали в снегу, и переднее крыло «Джипа» стукнуло одного из снеговиков.

От толчка Пол и Сестра почти ударились о ветровое стекло, а Хьюг издал каркающий звук, когда от столкновения у него затрещали зубы. Мотор «Джипа» запнулся и затих. Сестра и Пол увидели, что там, где был снеговик, теперь груда снега, окружающая отвратительный дорожный блок из металлолома, кусков дерева и камня.

— Дерьмо! — сказал Пол, когда снова обрел голос. — Какой болван поставил этих чертовых…

Пара ног и стоптанных коричневых ботинок шлепнулась сверху на капот «Джипа».