Лавка забытых иллюзий (сборник) - Страница 5

Но мир такой, каков он есть. И Господь не дал мне музыкального слуха. А я, вопреки дарвинистке-бабушке, не смог его в себе развить и воспитать. И антикварное пианино, доставшееся нашей семье от пратетки Екатерины Илларионовны, кануло куда-то в пучину времени.

В детстве для нас развлечением номер один, как и предрекал Ленин, оказалось кино. Его изречение о том, что оно является важнейшим из всех искусств, висело, выведенное белой краской по кумачу, в зале Дома офицеров Авиагородка.

Да и выбора особенного не имелось. Каким искусством оставалось наслаждаться? Телевидение еще только развивалось. У нас в доме был черно-белый телевизор «Темп-6» с диагональю сорок три – нет, не дюйма – а сантиметра. Сорок три сантиметра – это почти как монитор лэптопа, на котором пишу я сейчас эти заметки. Трудно сейчас представить, что в экранчик такой величины могла впериваться целая семья из трех человек. А ведь сиживали все трое, вдобавок и с гостями.

Да и выбор передач был скудный. У нас в городке ловился только один канал. А вот, для примера, найденная в Интернете программа телепередач из тех времен – на тридцатое августа шестьдесят восьмого года:

17.05 – Теленовости. 17.15 – «Творческое объединение приключений и фантастики». Е. Войскунский, Л. Лукодьянов – «Формула невозможного». 18.00 – «Необыкновенный лагерь». 18.55 – «Интервью, которого не было». Премьера телефильма. 20.15 – «Эстафета новостей». 21.15 – «На огонек»[2]. 22.30 – Программа цветного телевидения. Телетеатр миниатюр «Тринадцать стульев». 23.30 – «Только факты». «Музыкальный маяк».

Прошу заметить, тот день был не обычный, а пятница. Да еще перед началом нового учебного года. Потому телевизионщики расстарались, поставили в эфир самые хиты: и «Огонек», и «Кабачок 13 стульев». Родители этими программами увлекались. Ну и нам, детям, приходилось глядеть-слушать взрослые шутки. Тренировать свое чувство юмора.

Из-за нехватки развлечений хорошее кино и взрослые, и дети искали. Его – ждали. За ним ездили в близлежащий Батайск и в Ростов.

Мальчишки пересказывали друг другу фильмы. Поэтому о Спартаке я, например, услышал намного раньше, чем кино увидел. Не говоря уж о романе Джованьоли, который так и не прочитал.

Если житель СССР в чем-то испытывал дефицит, это сильно обостряло и без того неплохо развитые творческие способности россиян. Когда имелась сильнейшая недостача острых сюжетов и ярких приключений, приходилось выдумывать их самим.

Как сейчас помню долгие весенние, лиловые сумерки над городком. Мы, несколько мальчишек и даже девчонок, собрались на лавочке неподалеку от дома. И – рассказываем байки и истории. Или, по тогдашней нашей терминологии, заливаем.

Скажу без ложной скромности: довольно быстро выяснилось, что из всех рассказчиков я оказался лучшим. У детей вообще все упрощено и обострено. У них нет интриг, критики, группировок, промоушена, пиара. Да и целевая аудитория маленькая. Что нравится – нравится. Что нет – нет.

И вот уже именно меня все вечерами просят: «Жилик, расскажи!» И я – рассказываю. Как сейчас помню, один из самых моих коронных сериалов я назвал, ничтоже сумняшеся, «Новые приключения Жилика». Замечательная идея! Истинно голливудская! Отождествить главного героя с автором! И рассказчику удобно и приятно, и слушателям персонаж близок и понятен. Что там я нес – хоть убейте, не помню. Полагаю, что-то в духе наших с Аней романов – только любви было поменьше по причине полного незнакомства автора с данным предметом и тотальным отсутствием интереса к оному как у него самого, так и у целевой аудитории. Я весьма быстро обучился также трюкам, которые позволяли поддерживать интерес к сюжету. Например, очень умело прерывал повествование на самом интересном месте, делая вид, что мне срочно надо домой – а вслед несся сладостный для авторского самолюбия вопль ребят: «Ну, расскажи еще! Ну, что там дальше было!» А я с важностью бурчал: «Завтра, завтра, все будет завтра».

Интересно, что совсем недавно, когда я поведал про тот литературный дебют моей сестре – соавтору, она фыркнула: «Да у меня все точно так же было!» Совершенно в другом месте, с другой компанией она, нимало не зная о моих достижениях, повторила с разницей в одиннадцать лет тот же путь на ниве устных рассказов и получила то же звание лучшей рассказчицы!

С тех пор, когда вдруг заходит речь о выборе профессии, я обычно рассказываю ту историю и советую присмотреться, а что вам больше всего нравилось и лучше удавалось в раннем детстве: шить? Вязать? Рисовать? Куличики печь? Командовать взятием снежной горы? Что больше нравилось, тем и надо заниматься. Правда, самому мне понадобилось почти жизнь прожить, чтобы эту закономерность понять, и еще дольше – чтобы начать ей следовать.

А с кинофильмом «Спартак», что привезли вдруг в Дом офицеров в Авиагородок (и с афишами к нему) случилась вот какая история.

Тогда мне (равно как, подозреваю, и моим родителям и подавляющему большинству жителей городка) ничего не говорили имена режиссера Стэнли Кубрика и исполнителя главной роли Керка Дугласа. Тем более никто из нас не знал Лоуренса Оливье или Питера Устинова. Не они были главной приманкой. Для меня самым важным – как и для других мальчишек – было, что в кино – дерутся. О, гладиаторские бои! Мне заранее рассказали, что они в том кино происходят на мечах, на кулаках и даже при помощи сетки и трезубца. Поэтому посмотреть фильм мне очень хотелось. В Авиагородок его привозили в первый раз за всю мою жизнь. А фильм оказался неновый, по другим экранам давно прошел, и искать его в Ростове или, допустим, в Батайске, было бесполезно. Потому ситуация для меня складывалась, как для рабов Рима: сейчас или никогда.

И, похоже, я, как и они, проигрывал. Не помню, по каким причинам, но мои родители идти на «Спартак» отказались, вместе либо по отдельности. Что-то им мешало. Может, гости, а может, партийное собрание или университет марксизма-ленинизма. А одного меня на вечерние сеансы в Дом офицеров не пускали. Провалилась также попытка набиться в компанию к кому-то из друзей, что собирались идти смотреть кино (счастливые!) со своими родными.

– Да зачем тебе, спрашивается, этот «Спартак», – убеждала меня мама. – Фильм взрослый, дерутся мало, в основном там политика или любовь. Идет он долго, двухсерийный, да ты уснешь на нем от скуки!

Уговоры на меня не действовали. Однако положение складывалось безвыходное. Но я выход нашел.

Вообще-то решение оказалось творческим, достойным автора саги «Новые похождения Жилика». Я решил, ни больше, ни меньше, сорвать сеанс. Я как рассудил: если кино в тот день не состоится, его возьмут и покажут на следующий день. А тогда уже родители пойти на сеанс вместе со мной смогут.

Оставалось только придумать, как отменить сеанс.

Я решил самолично уничтожить афиши к фильму. Никто не будет знать, какой фильм показывают и во сколько. Значит, на него и не придет никто. И сеанс отменят, перенесут на завтра.

Теперь предстояло претворить план в жизнь. Я задумал начать с ближайшей афиши – она висела возле нашего ДОСа. Итак, я залез на железную конструкцию, к которой крепилась деревянная доска. К доске кнопками была пришпилена афиша с заветными строками:

А ниже – дата и время. Где состоится сеанс, уточнять нужды не было. В городке имелась единственная площадка: зал Дома офицеров.

Я оглянулся по сторонам, вроде никого – и сорвал афишу с доски. Потом спрыгнул вместе с ней вниз на асфальт, дернул. Афиша оторвалась окончательно и осталась у меня в руках. Быстро-быстро я пошагал с ней в сторону канала.

Когда дети вслед за взрослыми называли эту водную преграду каналом, мы ему льстили. На самом деле то была канава, в которую сливались воды из наших ДОСов, казармы, бани. Когда по субботам в бане мылись солдаты, вода в канале шла бурным потоком и вся была мыльной. По берегам канавы рос кустарник и селились лягушки. И вот именно туда маленький интриган Жилик закинул афишу со «Спартаком». Она плюхнулась в воду и стала медленно тонуть, цепляясь своими концами за бетонные берега.