Лавка кошмаров (СИ) - Страница 6

– Гляди, Поттер, – сказал Драко таинственным шепотом, подталкивая коробку к Гарри, – что я нашел.

В коробке оказалась стопка пожелтевших от времени открыток и некогда красивых поздравительных конвертов. Гарри взял один из них, пытаясь различить выцветшие строчки, но конверт вдруг вылетел у него из рук, возмущенно шлепнул его по тыльной стороне ладони и улегся обратно в коробку.

– Какой недружелюбный конверт, – сказал Гарри немного ошарашено.

– Как и тот, кто его послал, – с улыбкой ответил Драко; выудив из коробки одну из открыток, он протянул ее Гарри. – Читай.

Гарри взглянул на слащавых конькобежек с муфточками, машущих ему руками в отороченных мехом варежках, и прочел вслух:

– «Счастливого Рождества, дорогая подруга», – Гарри снова посмотрел на счастливые румяные мордашки конькобежек. – И что? Наверное, какая-нибудь одноклассница прислала открытку моей маме, когда она училась в Хоге.

Драко нетерпеливо вырвал открытку у Гарри из рук, перевернул и всучил обратно.

– Ты на обороте читай, Поттер. Догадливый ты мой.

Гарри вгляделся – чернила выцвели, да и на чердаке царил полумрак, поэтому ему было трудно разобрать мелкий, очень плотный почерк.

– Дорогая Лили, поздравляю тебя с Рождеством, желаю… никогда не грустить… оставаться такой же веселой… красивой… сбудутся все мечты… сдать все предметы на пятерки… Отличное пожелание, кстати, – хохотнул Гарри. – …ты мой самый лучший друг… счастливых каникул… скоро встретимся… всегда твой, Се… – Гарри резко замолчал, чуть не выронив открытку.

– «Всегда твой, Северус Снейп»! – закончил Драко за него. – Поттер, ты только подумай! Вся эта коробка, – он водрузил ее Гарри на колени, – все эти письма и открытки были отправлены твоей маме одним и тем же человеком – Северусом Снейпом! Представляешь? Все до единой!

Гарри взглянул на коробку так, словно она была гигантским ядовитым насекомым.

– Но… Но… это бред какой-то, Драко, – он с опаской прикоснулся к волнистому краю одной из открыток. – Северус Тобиас Снейп присылал открытки моей маме? Тогда почему она ни разу не говорила о нем? И вообще… колдун из Лютного, чья лавка даже там пользуется дурной славой, был знаком с моей мамой настолько хорошо, что называл ее своим лучшим другом – в это… знаешь, в это с трудом верится. Может быть, это какой-нибудь другой Северус Снейп?

Драко презрительно сморщил свой длинный тонкий нос, отчего стал еще некрасивей, чем обычно.

– Блестящее предположение, Поттер, – съехидничал он. – Ты просто гений, куда там Грейнджер до тебя. Конечно, Северус – это ведь такое распространенное имя, куда ни плюнь – одни Северусы ходят, да еще и с фамилией Снейп.

– Хорошо, хорошо, Драко, хватит, – перебил его Гарри. – Ты прав. Наверняка это тот самый Северус Снейп, что живет в Лютном. Но… я по-прежнему не могу понять, при чем тут моя мама.

По бледным губам Драко сразу же зазмеилась мерзковатая ухмылочка.

– О нет, – ужаснулся Гарри, вмиг поняв, о чем думает Драко. – Нет-нет-нет, Малфой, не смей даже произносить это. У тебя просто извращенное воображение, вот и всё.

– Ну почему? – рассмеялся Драко. – Это же так интересно! Вот, смотри, тут есть несколько писем. Давай прочтем их и узнаем, что там было на самом деле между миссис Поттер и Северусом Тобиасом Снейпом.

Драко уже запустил руку в коробку, отыскивая письма, но Гарри возмущенно отпихнул его.

– Нельзя читать чужие письма, Малфой! – решительно заявил он – и, покраснев, добавил: – Тем более, письма моей мамы. Лучше я сам у нее спрошу. Уверен, между ними не было ничего, о чем ты думаешь, и всему этому есть простое объяснение.

Драко все еще ухмылялся; Гарри отчаянно захотелось врезать другу по его бледной пакостной роже.

– Значит, решено, – в глазах Драко все еще сверкал нехороший огонек. – Сейчас ты спустишься и спросишь миссис Поттер, кто такой Северус Снейп. Да? Спросишь? Или слабо?

– Заткнись, Малфой, – огрызнулся Гарри.

Драко сложил руки на груди.

– Ага. Так и знал, что тебе слабо. Гриффиндо-о-орец, – протянул он точь-в-точь как в детстве, на первом курсе.

Гарри вскочил на ноги, опрокинув коробку.

– Черт, Малфой! Хватит дразнить меня гриффиндорцем!

– А кто ты? Хаффлпаффец, что ли? – хихикнул Драко, от греха подальше отодвинувшись от Гарри.

Гарри присел на корточки, собирая рассыпавшиеся по полу открытки.

– Дурак ты, Малфой, – он снова посмотрел на улыбающиеся от уха до уха мордашки конькобежек, зачем-то перечитал «Счастливого рождества, дорогая подруга» и отправил открытку обратно в коробку. Сложив всё, он плотно закрыл крышку и уже встал, чтобы поставить коробку на место, когда снизу послышался громкий голос отца Гарри:

– Ребята, вы что, опять разоряете чердак? Спускайтесь, будем обедать!

– Одну минуту, сэр! – крикнул Драко и, подойдя к Гарри, сказал ему заговорщицким шепотом: – Предоставь это мне, малыш. Сейчас мы всё узнаем.

– Что?! «Малыш»? – повторил Гарри. – Малфой, ты совсем… Стоп. Что ты имеешь в виду под «сейчас мы всё узнаем»? Ты же не станешь спрашивать о Северусе Снейпе при моем отце?

Драко уже начал спускаться и сказал откуда-то с лестницы:

– Почему бы и нет, Поттер? Или ты уже не уверен, что всему можно найти простое объяснение?

Гарри постарался поспешить вслед за ним, но пока он закрыл чердак, убрал лестницу и спустился, наконец, в кухню, Драко уже помогал маме Гарри накрывать на стол, напустив на себя самый что ни на есть подхалимский вид, и болтал о чем-то беспечным светским тоном. Гарри услышал только конец предложения, но сразу же понял, что Драко сдержал свое обещание:

– …чудесные старые открытки, мэм. Моя кузина Астория коллекционирует такие. В них есть что-то умиротворяющее… Не могли бы вы подарить мне одну из них? Астория была бы рада новой открытке для своей коллекции.

Гарри остановился на пороге, раздумывая, как бы заставить Драко замолчать. Мама Гарри ответила что-то, но Гарри не расслышал, что именно, потому что в этот момент она как раз разбила яйца в сковороду, и ее ответ заглушило шипение масла.

– О, разумеется, миссис Поттер, я понимаю, – сказал Драко. – Должно быть, вы были с ним большими друзьями.

– О ком это вы? – спросил отец Гарри, шумно – по своему обыкновению – вваливаясь в кухню. Гарри бросил на Драко страшный взгляд, но тот, проигнорировав его, ответил невозмутимо, как бы между прочим:

– О друге детства миссис Поттер, Северусе Снейпе. Вам вилку или ложку, сэр?

– А, о Сопливусе, – отец Гарри чмокнул жену в щеку, заглянул через ее плечо в сковороду, взял из рук Драко вилку и сел за стол, громыхнув стулом. – Давненько мы о нем не слышали, да, Лил?

Драко достал тарелки для себя и Гарри и сел за стол.

– А что случилось? Почему он перестал вам писать? – Драко изобразил смущение – довольно-таки ненатурально – и добавил: – Простите мне мое любопытство. Наверное, мне не следовало спрашивать.

– Признаюсь, я и сама долгое время терялась в догадках, – ответила мама Гарри, усаживаясь за стол. – Драко, положить тебе салат? Вот бекон, если хочешь, – она пододвинула к мальчикам блюдо с беконом и продолжила: – Северус бросил школу на последнем курсе – просто перестал ходить на занятия, а потом и вовсе пропал из Хогвартса. Неожиданный поступок для круглого отличника. Я пыталась с ним поговорить, но к тому времени мы уже почти перестали общаться. Северус… Он всегда был немного странным и… скрытным, что ли; но на седьмом курсе он сильно изменился. Стал… совсем чужим. Я не знаю, что стало с ним после того, как он ушел из Хогвартса; ходили слухи, что он примкнул к Сами-Знаете-Кому, но я никогда им не верила. Какое-то время я еще надеялась, что он напишет мне, но он будто позабыл обо всем… и обо всех. Жаль, что я совсем потеряла его из виду – Северус был хорошим другом… до того, как изменился.

– Изменился? – не удержавшись, спросил Гарри.

Мама подлила ему чаю.

– Да… Я не знаю, как это объяснить. Когда я встретила его после каникул, мне показалось, что за это время с ним произошло что-то… очень важное, что-то, что потрясло его и изменило всю его жизнь. Северус смотрел на меня так, словно я была чужой для него. Он будто бы узнал… или сделал… что-то такое, из-за чего всё, что прежде было для него важным, теперь стало несущественным и скучным. В Северусе – в самом его взгляде, в голосе, в том, как он себя держал – появилось нечто… иное. Пугающее…