Лавандовый сад - Страница 5
– Неужели все эти заявления имеют под собой какую-то почву?
– Маловероятно, и все же… По собственному опыту могу сказать лишь одно: я постоянно сталкиваюсь с подобной ситуацией всякий раз, когда речь идет о кончине какого-то известного или богатого человека. Но волноваться пока не стоит. – Флавье обнадеживающе пожал плечами. – Предоставьте мне разбираться с этим ворохом претензий. Вам лучше сейчас сосредоточиться на проблемах, связанных с замком. Надо решать, Эмили, что вы станете делать с ним в будущем. Как я уже говорил, все долги своей матери вы сможете легко погасить, продав парижскую недвижимость – особняк и его обстановку. Но остается еще замок… С ним надо тоже что-то решать. Насколько я могу судить по своим первым впечатлениям, он отчаянно нуждается в капитальном ремонте. Какое бы решение вы ни приняли, помните: в любом случае вы будете весьма состоятельной женщиной. И все же… Что думаете сами? Хотите продать замок или нет?
Эмили отрешенно уставилась куда-то вдаль и тяжело вздохнула.
– По правде говоря, Жерар, мне вообще ни о чем думать не хочется. Вот было бы здорово, если бы все решили вместо меня… кто-то другой. А что вы скажете про виноградники? От них есть хоть какая-то прибыль?
– И это тоже мне предстоит выяснить в ближайшие дни. Если надумаете продавать замок, то тогда виноградники можно будет исключить из пакета сделки. Станем рассматривать их как отдельное действующее предприятие, которое следует сохранить за собой и оставить на будущее.
– Продать замок, – тихо повторила Эмили слова Жерара. Произнесенные вслух, они вдруг навалились на нее тяжеленной глыбой ответственности, которую ей придется сдвинуть с места уже самой. – Ведь это же родовой замок де ла Мартиньеров, который принадлежал нашему семейству на протяжении последних нескольких веков. И надо же случиться такому несчастью, что именно мне предстоит решать его окончательную участь. А между тем, – она снова вздохнула, – я и понятия не имею, какой вариант лучше.
– Конечно, не имеете, – согласился с ней адвокат. – Как я сказал, беда в том, что вы остались совсем одна. – Жерар сочувственно покачал головой. – Ну что тут можно сказать? Не мы выбираем… Довольно часто все мы оказываемся в ситуациях, которые от нас не зависят. Со своей стороны, Эмили, обещаю вам всемерную поддержку и помощь во всем. Думаю, ваш отец воспринял бы мое обещание как должное. А сейчас пойду наверх и приведу себя немного в порядок с дороги. Может, днем вместе сходим на виноградники и побеседуем с управляющим? Как смотрите?
– Не возражаю, – бросила Эмили устало. – Я открыла ставни в спальне, в той, что слева от парадной лестницы. Оттуда открывается самый лучший вид на окрестности. Вас проводить?
– Нет, не надо. Спасибо. Я ведь столько раз бывал в этом замке, что могу с легкостью найти дорогу и сам.
Жерар поднялся со стула, попрощался кивком головы с Эмили и вышел из кухни. Стал подниматься по парадной лестнице на второй этаж. На середине лестницы остановился и принялся разглядывать поблекший от времени, покрытый пылью портрет одного из предков Мартиньеров. Сколько аристократических семейств во Франции канули уже в Лету вместе со своими семейными преданиями и всеми историями их подвигов. Все ушло в песок, растворилось в небытии, оставив после себя едва заметный след пребывания этих людей на земле. Вот и прославленный Жиль де ла Мартиньер, портрет которого он сейчас разглядывал. Благороднейший из дворян, храбрый воин, а по некоторым сведениям, еще и любовник Марии-Антуанетты. Интересно, каковы были бы его чувства, узнай он, что вся его родословная в итоге сведется в конце концов к одной-единственной молодой женщине? К тому же весьма странной женщине, по мнению самого Жерара Флавье.
В прошлом ему приходилось неоднократно бывать в замке, и он хорошо помнил Эмили еще ребенком. Такая некрасивая девочка, замкнутая, неохотно идущая на контакт с посторонними и никак не реагировавшая на его ласковое обращение с нею. Этакое угрюмое, неприступное маленькое создание, категорически отвергающее малейшие проявления дружелюбия с его стороны. Будучи нотариусом до мозга костей, Жерар хорошо понимал, что его работа сопряжена не только с чисто техническими манипуляциями с документами и цифрами. Хороший нотариус обязан быть и хорошим психологом тоже, уметь мгновенно считывать настроения и чувства своих клиентов.
Но вот Эмили де ла Мартиньер по-прежнему оставалась для него загадкой.
Он с интересом наблюдал за ее поведением на похоронах матери. На протяжении всей церемонии лицо Эмили оставалось непроницаемым. Правды ради стоит признать, что с возрастом Эмили похорошела и стала гораздо лучше. Она уже больше не напоминала ту угловатую и неловкую девочку, какой была в детстве. Но замкнутость осталась. Даже сейчас, когда он разговаривал с ней на кухне, когда на нее обрушилось столько всего разного – смерть матери, ворох проблем, которые всплыли с ее уходом, все равно он не заметил на лице Эмили никаких особых переживаний или следов растерянности и скорби. Парижская жизнь наследницы Мартиньеров не имела ничего общего с ее аристократическим происхождением. Пожалуй, дистанцироваться еще дальше от своих именитых предков уже просто невозможно. Эмили вела такую тихую, неприметную жизнь заурядного столичного обывателя. А вот жизнь ее родителей, вся история их рода… Едва ли эту жизнь можно охарактеризовать как нечто заурядное. Их семья всегда была замечательной во всех отношениях: столько славных имен, столько свершений…
Жерар продолжил свой путь по лестнице. Невнятная реакция Эмили на его вопросы невольно подняла в нем волну раздражения. Что-то есть в этой девушке ускользающее, что-то такое, чего он никак не может понять. И как к ней достучаться? Как найти правильный подход? Пока Жерар и понятия не имел, с какой стороны подступиться к Эмили.
Эмили тоже поднялась из-за стола и поставила кофейные чашки в раковину. Но тут дверь отворилась, и в кухню вошла Марго, их домоправительница. При виде Эмили ее лицо радостно вспыхнуло.
– Мадемуазель Эмили, как я рада! – Марго подбежала к ней и заключила ее в свои объятия. – А я и не знала, что вы приезжаете! Почему не сообщили мне? Я бы тут все приготовила для вас.
– Я приехала поздно ночью, не стала вас беспокоить, – пояснила Эмили. – Я тоже рада видеть вас, Марго.
Марго слегка отстранилась от Эмили и окинула ее внимательным взглядом. Ее глаза были полны участия.
– Ну как вы?
– Справляюсь… как-то, – призналась Эмили без тени лукавства, чувствуя, что комок застрял у нее в горле. Она помнила эту женщину с раннего детства. Та присматривала за ней, когда Эмили совсем еще маленькой девочкой оставалась на лето вместе с отцом в замке.
– Вы сильно похудели, одни кости торчат. Вы что, не едите совсем? – Марго снова окинула ее оценивающим взглядом.
– Да ем я, Марго, ем. Не волнуйтесь, уж что-что, а полное истощение мне никак не грозит, – Эмили слабо улыбнулась и провела руками по своему телу.
– У вас прекрасная фигура, мадемуазель Эмили! Но подождите, со временем тоже расплыветесь. Станете такой же толстушкой, как и я! – Марго издала веселый смешок.
Эмили глянула на ее выцветшие голубые глаза, светлые волосы, уже тронутые сединой, и вспомнила, какой красавицей была Марго всего лишь каких-то пятнадцать лет тому назад. И при мысли о том, как же быстротечно время и как стремительно оно пожирает все на своем пути, ей опять стало грустно.
Дверь в кухню снова отворилась. Вошел мальчишка-подросток, стройный, с такими же огромными голубыми глазами, как и у матери, которые, казалось, занимали половину его худенького личика. Он бросил удивленный взгляд на Эмили, а потом вопросительно уставился на мать.
– Мам, ничего, что я сюда пришел? – обратился он к Марго.
– Мадемуазель Эмили, вы не будете против, если Антон побудет вместе со мной в замке, пока я тут работаю? Сейчас у него в школе пасхальные каникулы, а я не хочу, чтобы он торчал дома в одиночестве. Посидит здесь где-нибудь в уголке тихонько, с книжкой в руке.