Латышские народные сказки - Страница 89

Каравай

ыл у одного отца сынок, который в шесть-семь лет нипочем не желал сам ходить: лодырь такой, не приведи господь. Прямо смех берет, да что поделаешь. Сделал отец коляску, посадил в нее сына и стал таскать за собой, нищенствуя.

Раз в одном доме некий благодетель положил на стол каравай и говорит:

— Ты, отец, не смей брать каравай. А ты, сынок, если можешь, возьми, а коли не можешь и не хочешь, сиди голодом!

Сынок в тот день был очень голоден. Долго ерзал он в своей коляске, пока не спустил на пол сперва одну ногу, за ней вскоре и другую.

«Вот, слава богу, хоть из коляски вылез», — прошептал отец чуть слышно.

— Ну, отдохни, отдохни, сынок, после первого шага, а то как бы брюхо не надорвал! — смеются остальные. Малость погодя сынок уже и у стола.

Однако какая-то невидимая сила утаскивает каравай все дальше и дальше, сынок все за ним да за ним, пока оба за дверью не очутились. На дворе сынок думал каравай бегом нагнать, но озорной каравай так умучил мальца, что у того спина взопрела. А потом каравай и вовсе пропал, словно в воду канул.

Отец обрадовался, говорит:

— Это был добрый дух, он тебя от лени вылечил!

С того дня сын стал ходить сам, научился работать и в конце концов вырос дельным человеком.

Ленивая жена

богатых родителей росла единственная дочка, была она очень красива и избалована. Но при всей красоте и богатстве никто не хотел на ней жениться, потому что люди поговаривали, будто есть у нее такая болезнь — «норов» называется: когда девице в чем-нибудь не угодят, она тотчас все дела бросает, ложится в постель и лежит до тех пор, пока ее желание не исполнят и не задобрят ее. Как-то раз опять приехал к ней жених свататься — молодой, зажиточный хозяин. Мать расхваливает на все лады свое холеное чадо, жаль, говорит, с дочкой расставаться, тяжко будет жить без нее; а отец, человек простодушный и честный, говорит жениху прямо:

— Коли нравится тебе моя дочь, тогда бери ее, раз уж Лайма послала, но чтобы ты меня лихом не поминал, скажу тебе заранее: мучит ее одна хвороба — «норов» называется.

Молодой человек подумал малость и говорит:

— Ладно, будь что будет, возьму ее: где найдешь человека, чтобы уж вовсе без недостатков; на меня самого тоже другой раз находит тяжкий недуг.

— Что ж это за недуг?

— Ежели мне случится натощак холодной воды испить, то становлюсь бешеным до тех пор, пока не поем.

Вот рядились они да сговаривались о том, о сем, наконец порешили, что девице с «норовом» и парню с «бешенством» надо пожениться.

Поженились они и зажили ладно — в мире и согласии. Прожили этак с месяц, когда жене вдруг захотелось поехать к матери. Муж толкует ей, чтобы потерпела пару деньков, теперь, мол, самая горячая пора, пахать надо, не разгибая спины. Сказал он ей так, позвал батрака и ушел с ним пахать. Тут молодица и захворала «норовом»: улеглась она в кровать, и нет ей до хозяйства никакого дела. Приходит девка-батрачка и говорит — пора готовить и нести полдник пахарям, а хозяйка лежит в кровати и только шипит как змея, слова не вымолвит. Девка перепугалась, шмыгнула вон из избы.

Пашут хозяин с батраком, пашут да полдника дожидают, однако понапрасну, никто не несет. Тут хозяину и пришло на ум — не слегла ли его жена в «норове». Вот он и говорит батраку:

— Будем пахать, пока не подойдет время полдничать, а тогда пойдем домой; ежели дома еда не сготовлена, тогда делай, что я тебе буду говорить, а когда схвачусь тебя колотить, то хоронись под кроватью.

Ладно. Поработали, приходят домой и видят: лежит хозяйка в постели, едой и не пахнет. Хозяин говорит батраку:

— Притомился, а есть неохота, подай мне кружку холодной воды напиться; передохну, пока лошади едят.

Жена это услыхала, и со страху ее даже в дрожь бросило, вспомнила про «бешенство» мужа; она бы и рада вскочить с постели, да ведь тогда в другой раз муж не поверит в ее болезнь. Так и осталась лежать в кровати, — незачем потакать мужу.

Хозяин отпил из кружки и давай ходить по избе, посвистывать. Ходит и приговаривает:

— Есть мне нечего, а почему? — разве такой уж я бедный? Разве работать ленюсь? Или уж и сварить в доме стало нечего? А ну. малый, подай-ка мне еще воды!

Пьет хозяин воду, выпил всю и тут как хватит кружку об пол, только черепки во все стороны полетели. Заходил по избе еще быстрее, заговорил еще громче:

— Ну и паскуда ты, парень, моя жена в норове лежит, а он даже обеда мне сварить не может — вот я тебя, душегуба, проучу теперь!

Тут хватает он с крюка кнут:

— Проучу я тебя, дубину стоеросовую! Моя жена в норове лежит, а ты обеда мне сварить не можешь? Да? — и пошел на парня с кнутом.

Тот, не мешкая, забился под кровать. А «бешеный» хозяин огрел кнутом по постели так, что у жены с одного удара почти весь «норов» вылетел. Но «бешеному» хоть бы что: стащил он жену с кровати, бросил посреди избы и охаживает ее кнутом почем зря, приговаривая:

— У меня жена в норове лежит, а ты, чертово отродье, и поесть не мог сготовить! Теперь держись, проучу я тебя!

Жена и орала и причитала, но муж драл ее до тех пор, пока не посулилась навсегда отделаться от своей хворобы. Только тогда отпустил хозяин хозяйку, бросил кнут, сам грохнулся наземь и захрапел, вздрагивая во сне. Жена тут же бросилась огонь разводить и готовить мужу вкусный полдник. Тогда и батрак вылез из-под кровати. А хозяйка всхлипывает и говорит ему шепотком:

— И дернуло же тебя под кровать спрятаться, не мог разве в дверь выбежать?

— Да мне, хозяюшка, невдомек было, что он станет так беситься!

— Это с ним от холодной воды. Зачем ты ему подал?

— Так нас обоих жажда томила, но раз ты знала про это, то зачем же дозволила мне напоить хозяина холодной водой!

А тут и хозяин проснулся. Голову поднял и говорит, озираясь по сторонам:

— Ох и трещит же моя головушка! Малый, подай-ка воды напиться!

Жена сразу подскакивает:

— Да не пил бы ты холодную воду, муженек! Лучше вот выпей теплого молочка; ступай к столу, у тебя сегодня во рту, поди, ни крошки не было!

Поднялся муж, сел к столу, наелся досыта и ласково благодарит жену за хороший полдник.

С тех пор на хозяйку больше ни разу не находил «норов» и она всегда заботилась о своем муже, чтобы не пил он холодной воды натощак.

Кудахтина война

ыла у одного крестьянина придурковатая жена. Однажды нашел он большой горшок золота, а жена по глупости разболтала про деньги барину. Велит барин крестьянину явиться на другой день с горшком золота в имение.

— Ах, чтоб тебе пусто было! — бранится крестьянин и ломает голову, как из беды выкрутиться. Наконец додумался: говорит жене, что, дескать, сегодня после обеда надо ожидать кудахтину войну. Ладно.

Услышала об этом жена и перепугалась до смерти:

— Что, кудахтина война? Боже ты мой!

— Чего там «боже ты мой!», — отвечает ей муж. — Отсидишься в картофельной яме, накрою тебя шкурой, вот и уцелеешь.

— Ой, муженек, а ты как же?

— Обо мне не горюй, я повоюю!

Вот отвел муж жену в яму, накрыл высушенной коровьей шкурой, поверх насыпал гороху и кур на него выпустил. Подняли куры на шкуре драку, шум стоит словно на войне; а муж еще схватил палку и давай колотить по углам — лишь бы шуму побольше было. Наконец выпустил жену на волю и говорит: