Ласковые псы ада - Страница 11

— Амелия, Кловач, слушайте, что я скажу.

Ей не нравилось, что Нарцисс тоже все слышит, но поделать нечего. Писать нечем и не на чем, телепатией она не владеет и азбукой глухонемых — тоже. Когда вернусь, подумала она, попрошу, чтобы азбуку глухонемых включили в программу. Она улыбнулась: крайне маловероятно, что ей удастся до этого момента дожить, но инстинкт выживания требовал строить планы на такой случай.

Амелия и Кловач подошли к решеткам своих камер.

— Сколько у нас времени до раздачи еды? — спросила Батанья у Амелии. Та задумалась.

— Полагаю, что очень немного. Кормят не так чтобы по расписанию, но три раза в день еду приносят. Примерно одно и то же, независимо от времени дня. Не то чтобы завтрак, обед и ужин.

— Надо отсюда выбраться, — сказала Батанья. — Рано или поздно Крик Люциферу надоест, или он забудет, что не хотел раздражать Коллектив — потом объясним, Амелия, — и нас всех убьют, или произойдет «несчастный случай». Сами видите — он очень небрежно обращается с солдатами.

— Понимаю, — согласилась Амелия. — А что с этим лапочкой делать будем?

Она кивнула в сторону камеры Нарцисса. Батанья глянула — красавец сосредоточенно расчесывал каштановую шевелюру.

— Ему самого себя достаточно. Лучшее, на что мы можем надеяться — что не будет путаться под ногами.

Нарцисс, все еще без одежды, стал рассматривать собственное тело, пору за порой. Приподнял гениталии, разглядел их как следует, уронил весь пакет небрежно, как букет увядших цветов.

— Какой у тебя план? — спросил Кловач.

— А вот какой.

Изложение много времени не заняло.

Через некоторое время зашли два стражника (тот, что отбился от псов, и змеечеловек Шa) и вкатили телегу с четырьмя большими мисками. Кормушки для мисок находились в дверях, внизу, и миски пихали в них, не особенно волнуясь, расплещется или нет ее содержимое. Вслед за миской просовывали ведро с водой — и для умывания, и для питья, поскольку на борту каждого ведра висел черпак. Змеечеловеку Ша все так же нравилась Кловач, и он своего восхищения не скрывал.

— Покажи-ка мне, что у тебя есть, малышка, — прошипел он, и Кловач несколько встревожилась. У него было копье и кинжал, висящий на поясе. Люцифер запретил своим стражникам входить в камеры, но Ша мог и ослушаться.

— Он не может тебя выпустить, а сам не может войти, — сказала Амелия. — Видишь, у него нет на поясе ключа.

Батанья увидела, как Кловач с облегчением опустила плечи, но лицо у нее осталось каменным. А Ша все рассказывал, что бы он хотел с ней сделать.

— А у кого ключ? — спросила Батанья у Амелии. Она не хотела, чтобы Кловач думала, будто она в тревоге. — У второго стражника тоже его нет.

— Я думаю, он всегда у начальника караула — насколько я могу судить по тому, что видела. Начальник караула — волчья морда по имени Марл.

Кловач надоело слушать предложения Ша, и она послала его по точному адресу. Батанья засмеялась, но увидела, что Амелия просто шокирована.

— Извини нас, — сказала она. — Мы с ней грубые солдаты, и язык у нас так же груб.

Лицо Амелии прояснилось, и она сумела улыбнуться в ответ.

— Вы заметили, как этот охранник не мог оторвать от меня глаз? — спросил Нарцисс.

Три женщины вздохнули в унисон.

Батанья наклонилась посмотреть, что там у нее в миске. План «А» у нее был весьма в зачаточном состоянии, и она пыталась его продумать, пока ела.

План «Б» отсутствовал полностью.

Как положено добрым бритлингенцам, Батанья и Кловач съели все, что лежало в миске. Что это была за еда, Батанья не поняла — вроде лапши с мясом, хотя чье это было мясо, поди знай, — но испорченной еда не была. Батанья тщательно принюхалась, нет ли отравы, спросила у Амелии, как она обычно тут чувствует себя после еды.

— Хорошо, — ответила та, несколько удивившись.

Наконец Кловач попробовала первый глоток, проверяя, не подмешали ли в еду какого-нибудь зелья. Такая проверка входит в обязанности ученицы. Несколько минут бритлингенки выждали.

— Все в порядке, — сообщила Кловач, и обе женщины без дальнейших слов взялись за еду. В каждой миске лежал вполне приличный на вкус кусок хлеба. Овощей не было — наверное, их трудно выращивать под землей. Здоровой едой это не назовешь, но силы вполне поддержит.

— Кусок мяса оставь, — сказала Батанья.

После еды и отдыха бритлингенки занялись зарядкой. Нарцисс и Амелия присоединились: Амелия — потому что она нормальная активная женщина, и ей скучно; Нарцисс — подумал, не могут ли физические упражнения сделать его тело еще прекраснее. Амелия показала им прыжки «ноги в стороны — ноги вместе», что Батанья нашла забавным. Потом был бег на месте, наклоны, приседания, удары по воздуху (Амелия назвала это «бой с тенью»), и под конец — сотня отжиманий от пола (во всяком случае, столько сделали Батанья и Кловач). Потом они легли подремать — за неимением лучшего занятия. Охранники не появлялись еще часа четыре, а когда открыли дверцу в конце коридора, то ввезли тележку с обедом… если это не был ужин. Или завтрак?

Батанье было стыдно, что она не запомнила, сколько времени они шли по туннелям, пока не попали в плен. Из Спаулинга они отбыли в середине дня, хотя это не значит, что в Ад они прибыли в тот же момент. И вообще, какая разница? Какие-то из адских обитателей должны не спать круглые сутки.

Услышав стук собачьих когтей по камню, Батанья изготовилась, хотя руки дрожали и пот бежал струйкой по спине.

— Гадские собаки, — шепнула она, но Кловач услышала.

— В карман лазила? — спросила она.

— В вашей одежде нет карманов, — напомнила Амелия.

— У нас свои, — ответила ей Батанья.

После одного очень успешного задания клиент выдал Кловач и Батанье приличный бонус. Кловач хотела съездить в Пардую и посмотреть танцы в знаменитом мужском борделе, но Батанья уговорила ее вместо этого сходить к одному медицинскому технику. И теперь у них имелась скрытая полость в одной щеке, созданная сложной и дорогой хирургической операцией. В этом потайном кармане у Батаньи сейчас лежало тонкое лезвие. Достаточно острое, чтобы отворить жилы — свои или чужие, но только в по-настоящему чрезвычайной ситуации.

Настало время пустить его в ход.

У Кловач был такой же потайной карман под мышкой, под правой рукой. Очень тщательный обыск мог бы обнаружить этот карман, и, быть может, даже карман Батаньи, но их обыскивали не слишком тщательно — еще одно подтверждение, что тюремную службу несут не лучшие солдаты Ада. Кловач шагнула к решетке одновременно с Батаньей.

— Нарцисс! — позвала Кловач. Юноша оторвался от рассматривания ногтей и посмотрел на нее. — Не расстраивайся, — сказала она уверенно. — Я тебе обещаю, они выздоровеют.

— Удачи, — очень тихо сказала Амелия, когда собаки вошли в коридор. Массивные черные головы мотались из стороны в сторону, будто псы решали, кто тут вкуснее. Глаза горели углями.

Бритлингенки протянули сэкономленные куски мяса, стоя как можно ближе к стене, соединяющей камеры. Псы, подергивая носами, осторожно приблизились. Рука Кловач была внутри решетки, и пес просунулся поближе. Голова, конечно, между прутьями не прошла, но нос оказался в камере. Левая рука Кловач кормила пса, а правая в это время просунулась в решетку, схватилась за шипастый ошейник, и лезвие полоснуло шкуру на шее. Выплеск крови был сигналом, что место выбрано удачно, и эта кровь плеснула на прутья, когда пес с воем и визгом подался назад.

И на руки Кловач тоже плеснула эта кровь.

Пес Батаньи слегка обернулся, прыгнул на решетку на стыке камер, пытаясь добраться до Кловач, встал на дыбы, подставив грудь и брюхо. Мелькнула рука Батаньи с лезвием, полоснула собачью шкуру. У бритлингенки хватило хладнокровия содрать с себя рубашку и прижать к собаке, что было удачно, поскольку артериальный фонтан не брызнул ей на кожу. Втащив обратно окровавленную рубаху, женщина прижала ее к металлу прутьев, внизу, чтобы подействовала впитавшаяся кровь. Батанья осталась полуголой, но сорвала с койки одеяло и набросила на плечи — надеясь, что отсутствие рубашки не заметят.