Лапушка-учитель (СИ) - Страница 2

— Да потому что твой Анис Федорович из интеллигенции, идеалист и препод литры! Ты же все отношения испортишь, если потащишь в постель. Ты посмотри на него: романтик, ему нужны конфеты, стихи в парке, и всякая другая любовная лабуда, — голосом эксперта по любовным отношениям любезно поставил меня в известность Крипов.

— И я, по-твоему, это могу?! Черт, Валя, мы говорим обо мне! Какой из меня, нахрен, романтик?! Я только и могу, что написать на асфальте что-то типа «люблю тебя», а дарение цветов, ну что за чушь?! Этот веник засохнет уже через день. Если дарить что-то, так нужное, например, электронику или кастрюли…

— Дима, какие к херам кастрюли?! Ты меня иногда поражаешь! — громко воскликнул Валерий.

— Молодые люди, я вам не мешаю? — холодно спросил Анис. Упс, мы заговорились.

— Ну что вы, ни в коем разе! — скромным хором ответили мы и, прикусив уголки губ, чтобы не заржать (это все текииилааа), смущенно потупились.

— А вот мне мешаете и, видно, совсем не слушаете, о чем речь. Останетесь после урока. Я вас спрошу, — собравшись с силами сказал омега, да, видно, что ему сложно. Я мысленно обозвал себя придурком: доставил паре неудобства. Поэтому усугублять положение мы не стали и смиренно закивали. Одноклассники удивленно таращились на нас, явно не понимая такого странного поведения оболтусов-разгильдяев, обычно срывающих уроки. Оставшееся время молча пожирал свою лапушку Аниса, хех, Федоровича глазами. Уж не знаю, чувствовал ли он что-то необычное, но от моего взгляда мучительно прекрасно краснел, хмурился, смущался и снова краснел, частенько кидая и на меня внимательные взгляды.

— Спрашивайте, — попросил Крипов, когда в классе остались мы одни. И нас погоняли по последним темам. Иногда кажется, что у меня такая суперспособность — говорить и запоминать шумы, звучавшие на заднем плане. Так что мы с горем пополам ответили. Валерий уже вышел, я тоже уже было собрался переступать через порог, как у двери меня нагнал вопрос:

— Волков, ты ничего не хотел спросить?

— Да, пожалуй, хотел, но вряд ли мой вопрос вам понравится, — задумчиво поглядел на Аниса. Он только облегченно вздохнул, кажется, попытавшись списать мои страстные взгляды на это, поэтому поощряющее кивнул, мол, задавай.

— Меня весь урок мучило, как вы предпочитаете: раком или наездником? — ухмыльнулся. Омега остолбенел, чуть покачнулся и оперся о стол руками. Зеленые глаза наполнились обидой и непониманием. Не сдержавшись, я подошел к нему, так трепетно замершему. Лапушка, когда краснеет. Наклонился, нависая над учителем и нежно ткнулся носом в изящную шейку, проверяя еще кое-что, не дающее мне покоя. Только одуряющий яблочный аромат без посторонних запахов. Моя пара была девственной.

— Черт меня побери, вы девственник! — восклицаю удивленно почти что в самые губы Анису. Он, как завороженный, смотрит мне в глаза и, нервно сглотнув, выдает:

— З-зачем тебе это?!

— Простите. Вы такой красивый, и очень мне нравитесь. Не делайте поспешных выводов, когда простуда пройдет, сами поймете. Хотя уже сейчас… — я не договорил.

— Меня к тебе тянет, — смущенно зажмурился он. Задохнуться мне от вожделения, Боже, какой он чуткий и стеснительный. И, ммм, моя прелесть.

— И меня. Ужасно, — смотрю на пухлые чуть приоткрытые губы. — Я понимаю, это дико, но можно вас поцеловать?

— М-можно, — чуть заикаясь, отводя от меня взгляд. Тихо постанывая, правда, чувствуя себя, как омега перед первым сексом, а не как опытный альфа, подаюсь вперед, не веря своему счастью, не веря до конца, что мне достался такой чудесный истинный, которого бы обязательно полюбил и без всякой связи на всю жизнь. Мое сокровище, который идет по нужному руслу, даже не чувствуя моего запаха, доверяя тяге ко мне, слушая свое сердце, которое под моей ладонью, зажатой между нашими телами, забилось чаще и взволнованнее, как и мое собственное. Такой нежный румянец на веснушчатых щечках, запах, с ума сводящий и стройное тело в моих объятиях.

Решив последовать совету друга, не накидываюсь голодным зверем на возлюбленного, а, чуть приобняв за талию одной рукой, вопрошающе посмотрев в темно-зеленые глаза, спрашивая разрешения и получив его согласно опущенными светлыми ресницами, мягко и ласково прижимаюсь губами к чужим, таким желанным. С трудом гася в себе страсть впиться терзающим поцелуем, я действую осторожно, смакую чувственный вкус. Восхитительно податливый, открывающийся на мою ласку. Эти секунды были волшебными.

— Прошу вас, не бойтесь и не переживайте. Скоро все образуется. Мне очень хочется узнать вас поближе, — поглаживаю кончиком носа нежную кожу за аккуратным ушком Аниса. Он отвечает тем, что прижимается немного ближе. Ну стоит ли мне говорить, что омега согласился на встречу?

А вот всяким наглым личностям морду все же набил. Теперь ходят такие красивые индивиды с фонарями под глазом. Побывал у директора, скучающе выслушал монотонные нравоучения о том, какой же я плохой, насторожился, когда мне сообщили, что буду убирать кабинет один целую неделю. А вот когда оказалось, что кабинет по литературе… Хех, надо было видеть глаза директора, когда, радостно его поблагодарив, я рванул к паре…

Целую неделю я с трудом держал приличную физическую дистанцию с Анисом Федоровичем, подавлял в себе собственнический эгоизм. Омега был не против более тесного общения. Только пару раз я позволил себе поцеловать его. Самое замечательное то, что он жил буквально в двух шагах от меня. Поэтому я и почувствовал запах истинного. Мой омега был личностью со старым традиционным укладом мозга. Романтик до самых костей. Ради него я учил всякий бред про любовь в стихах, а потом, сидя рядышком на скамейке в парке, шептал на порозовевшее ушко, накручивая на палец волнистую прядку. Чего только не сделаешь ради любви. Анис любил Есенина, поэтому я знаю его стихов, наверное, штук двадцать… Валерий смеется, говорит, что может хоть пара сделает из меня человека. Фыркаю. Пока еще немного сложновато. Омега до ужаса стеснительный и всегда краснеет, когда я рядом в школе. Поползли слухи. Но мне плевать, хоть и на людях я соблюдаю все рамки приличий. Да и омега согласился встречаться. Ммм, а когда уйдет насморк, его ждет сюрприз. А разница в возрасте скоро будет почти незаметной. А отдавать любимого я не собираюсь…

С улыбкой вспоминаю, как, сидя в гостях у Аниса, наблюдал, как он готовит. Длинные волосы стянуты в косу, а на голове бандана. И в черном фартуке с надписью: «Целуюсь лучше, чем готовлю». Наглая ложь, охренительно он делает и то, и другое. Котлеты жарит. Моя лапушка в панамке (звучит лучше, чем в бандамке). Последний чертов урок. В субботу. Ненавижу эту школу. Почему только старшеклассники учатся по субботам?! Гребаная несправедливость. Второй смены даже нет. Скучающе слушаю бубнение учителя по английскому, лениво наблюдая, как Крипов увлеченно рисует на него карикатуру. Отсчитываю минуты до звонка, мечтая рвануть со стула к паре, которую сегодня не видел. Зато вчера до полуночи писали друг другу смски. Всегда, вроде бы, говорил другу, что ненавижу всю эту слащавость и влюбленный ванилизм мозга, но от распирающей нежности и любви к учителю литературы, хочется и луну с неба достать, и пьяным голосом серенады орать. Проблема лишь в том, что мой омега живет на восьмом этаже. Эх, Анис Федорович, как же я по тебе скучаю, лапушка…

И вот долгожданное -дзыыннььь! И только мои пятки и сверкают. Буквально долетаю до кабинета литры. С нетерпением ожидаю, пока все выйдут. Моя пара сидит за преподавательским столом, немного сгорбившись. Тихо закрываю дверь. Обычно чуткий омега не поднимает головы. Подхожу к нему, ласково ткнувшись в пахнущие шампунем волосы. Анис отмер, чуть удивленно вскинув голову, утыкается носом мне в шею, чуть привставая из-за стола.

— Боже, как же ты пахнешь… — тихо стонет он.

— Ты чувствуешь?! — радостно воскликнул я.

— Дааа… Теперь понимаю, что ты там говорил о простуде, — на меня подняли шальные, потемневшие от желания глаза. Внимательно смотрю на Аниса, на напряженное тело, большие зрачки, частое дыхание. Не надо было быть гением, чтобы понять, что с любимым. Иду к двери и молча закрываю ее на замок. На меня смотрят немного боязливо, но с явным нетерпением.