Лагерь у моря (СИ) - Страница 66
— Как и мне, — прозвучал мой ответ, — вот только любое событие, куда мы идем вместе, превращается в праздник.
Кажется, эти слова её окончательно смутили, Алиса подняла голову наверх, и я с трудом удержался, чтобы не поцеловать открытую шею — такой одуряющий запах пота и духов донес от неё легкий порыв ветра.
Алиса старалась не смотреть мне в глаза, и я видел только её соблазнительную спину и рыжий затылок. Внезапно она хихикнула, проследив направление её взгляда, усмехнулся и я: кто-то маркером исправил на столбе плакат, рекламирующий очередной крем «Бархатные ручки», заменив букву «р», в слове «ручки», на «с».
«Ха, вот вандалы, — в голосе Шиз, явно звучало одобрение. — Помнишь, как мы переправили букву „м“, на „л“? В объявлении „Магазину требуются мучницы“. А тут смотри, детишки дальше пошли».
— Алиса, — тихо позвал я, и когда девушка повернулась, посмотрел прямо в янтарные глаза, — ты мне доверяешь?
И, дождавшись утвердительного кивка…
— Шифт!
Миг — и звуки музыки затихают, мир окутывает легкая тишина, именно приятная тишина, а не давящее звенящее безмолвие. Застывают танцующие на площади, замирают колышимые ветром листики на деревьях. Вот уже не двигается трава, и ночные бабочки возле фонарных столбов оказались вмурованы в воздух. Осталась только ночь, звезды над головой, и такая любимая малышка рядом…
Для Алисы прошло меньше секунды, а мы уже сидели на крыше. Под нами был теплый плед, а рядом шампанское и два бокала. Вдалеке шумела музыка и море. По запотевшей бутылке скатывались капли, образованные конденсатом. Рыжая удивленно смотрела на меня.
— Каждый раз удивляюсь, — сказала она, почему-то ощупывая себя с ног до головы. Думает, я опять стащил её лифчик?
— Привыкнешь, — отмахнулся я, — у нас ещё вся жизнь впереди. — Я разлил пенящийся игристый напиток по бокалам, и мы выпили. Я держал эту бутылочку в холодильнике как раз для такого случая, много раз пресекая коварные поползновения в её сторону от моего друга из соседнего корпуса.
— Если ты не найдешь себе другую девушку, — с непонятным тоном проговорила Алиса, облизнув губы, — видела я, как ты мило беседовал с Леной недавно.
— Так, а ну-ка, — я уселся на плед, вытянув ноги, и уложил рыжую макушку себе на колени. — Я просто ей помогал, и ничего больше. В моем сердце есть место только для одной наглой рыжей моськи!
Я стал щекотать бессовестную девушку, тонкая ткань совсем не защищала бока девочки от моих ловких пальцев. В глазах смеющейся Алисы отражались звезды и луна. Тут, на крыше, не было постоянного освещения, но так уж совпало: ясное небо с почти полной луной стали неплохой заменой лампочкам. Сейчас всё вокруг заливал мягкий бледный свет, тени вокруг были зыбкими, а лунные блики делали мир призрачным. Будто нереальным.
— Прекрати! — наконец взвизгнула рыжая, запросив пощады. — Я больше не буду, честно! Верю тебе, верю!
— Вот и славно, — остановил я экзекуцию, одну ладонь положив под голову Алисе, чтоб девочке было удобнее, а второй накрыл её мягкий животик. Сквозь тонкую ткань чувствовалось, как упругая и одновременно нежная кожа едва уловимо двигается в такт дыханию. Алиса смотрела на меня не отрываясь. Обычно долгий взгляд меня раздражал, но с рыжиками было иначе. Я готов был всю жизнь провести под сенью этих ласковых глаз. И Ольга называла её бунтаркой? Да девочке нимб можно вешать над головой!
«Любовь слепа, — прозвучал внутренний голос, — у ангела неплохо поставлен удар правой, и ведет она себя так по-доброму только с двумя в этом лагере…»
— Знаешь, Алиса, — сказал я, поглаживая животик девушки, которая замерла, лежа головой на моих коленях, и, вроде, была совсем не против. — Как считаешь, родители отпустят тебя ко мне? Сразу не отвечай, просто подумай…
Глаза девочки сразу стали печальнее. Неужели я просто разрушил волшебство момента? Ведь лагерь это здесь, это новая жизнь, которая длится лето. А я взял и просто… Эх, Док, ты ду-ра-к!
— Давай сменим те… — попытался я перевести разговор в другое русло.
-Нет Док, всё в порядке, правда, — прошептали любимые губы, — рано или поздно ты бы и так узнал.
Лежа на спине, Алиса скрестила руки на груди, словно пытаясь согреться. И правда, немного прохладно тут, наверху. Накрыв девушку уголком пледа, я удостоился благодарного мурлыканья, когда рыжая потерлась лбом о мою руку.
— У меня нет родителей, — голос девушки был спокоен, даже не печален. Было видно, что время притупило боль утраты. — Я их и не помню почти. Авария. Несчастный случай.
Алиса повернулась на бок, спиной ко мне, лицом к морю. Она глубоко дышала, и теплый воздух пробегал по моей ладони, на которой примостилась мягкая щечка. Вторая рука теперь была на её талии. Я просто не мог перестать касаться такого милого и родного тела.
— Родственники не захотели брать к себе, и последние несколько лет… — на миг она замолчала, а потом снова повернулась и продолжила, смотря прямо на меня: — Детдомовская я, Док. Только не надо меня жалеть! — сказала она, заметив, как изменился мой взгляд. — Я привыкла. Всегда была сильной… Знаешь, ты второй в лагере, кому я это рассказала.
— Дай угадаю, — усмехнулся я в ответ, — кроме меня, это знает ещё одна маленькая сладкоежка, да? Ну и твоя вожатая, из документов.
— С Ульянкой мы уже не первый год знакомы, — подтвердила Алиса. — Она как младшая сестренка, которой у меня никогда не было. Мне повезло, Док. Не думала, что однажды вытяну счастливый билет. — Алиса поднялась и уселась ко мне на колени. — Я встретила тебя. Обычно, мальчики меня раздражают. Еще с детдома, где часто приходилось даже драться с ними. Но ты — другое дело. Ещё в первую нашу встречу сердце забилось чаще. К тому же: ты Ульянку вылечил, спас меня, потом спас целый лагерь… Всегда был добр к нам, — после этих слов она замолчала и просто обняла меня, прижавшись всем телом и уткнувшись носом мне в плечо. Так тепло… — Ульянка первые дни только о тебе и говорила. Когда ты пропал, я первый раз за последние годы плакала…
— Алиса, до встречи с тобой, моя жизни была серой, — сказал я, поглаживая спину доверчиво расслабившейся рыжей, — учеба — дом, дом — работа. Я уже давно не живу с родителями. Они, видишь ли, хотели, чтобы сын продолжил семейный бизнес, — пояснил я в ответ на вопросительный взгляд, — у нас небольшой ресторанчик в провинции, и мне приписывали неплохой кулинарный талант. Но я выбрал другой путь, уехал в большой город, легко поступил в медицинский. Разбив тем самым их надежды.
«Вот и встретились два одиночества, — произнес альтер-Я, — кстати, Чувак, не тормози, Алиса ждет, между прочим».
Выпитое на голодный желудок шампанское ударило девочке в голову. Щеки и носик Алисы представляли собой сплошную красную полоску. Двачевская обнимала руками мою шею, удобно устроившись на коленях, и, по-видимому, не собиралась менять дислокацию. Не отрываясь от блестящих янтарных глаз, я осторожно притянул её к себе. Кожей я чувствовал, как грудь малышки двигается в такт дыханию. Слышал биение наших сердец.
— Алиса, — шептал я заветное имя, какие ещё нужны слова? Только одно имя. — Алиса…
Её губы были мягкими, влажными, с легким привкусом помады. Было ощущение, что мы целуемся целую вечность, даже дыхание сбилось. К тому моменту, как мы смогли оторваться друг от друга, я уже гладил бедра девушки, задрав подол черного платья. Гладкие, манящие. От столь желанной кожи меня отделяла лишь тонкая ткань колготок. Алиса облизнула губы своим мокрым язычком, ещё недавно дарившим мне несравненное блаженство.
— Что? Прямо здесь? — усмехнулась она, посмотрев сначала на мой возбужденный взгляд, а потом на джинсы, ставшие весьма тесными.