Лагерь у моря (СИ) - Страница 35
В кабинете я уложил девушку на кушетку, стараясь не задевать подвернутую лодыжку.
— Больно-то как, — простонала она.
— Потерпи, Женя, — Славя успокаивала девушку, одновременно раскладывая на стоящий рядом стул её вещи и очки, умница, я про них забыл, — Док тебе поможет.
Женя, значит. Что-то припоминаю, о ней тогда говорила Алиса?
Поможет ли? У меня ни рентгена, ничего, тут нужен травматолог со стажем. Но да ладно, попробуем сами, а если что — отвезем в ближайший стационар, благо, состояние не критическое. Итак, знаю прекрасный способ собраться с мыслями…
— Шифт.
Реальность дрогнула и застыла, звуки затихли, тишина окутала разум, ставший работать в разы быстрее. Мышление обрело кристальную четкость, вытаскивая из уголков памяти всё, что я помнил о голеностопном суставе. То, что поврежден именно он, не вызывало сомнений: и характер травмы, и клиническая картина — прямо классика.
Сложность в том, что я не знаю, вывих тут, подвывих, или просто растяжение. Этот чертов сустав травмируется достаточно часто — на него приходится огромная нагрузка, плюс ко всему, при неудачном падении на ноги, нагрузка ротационная, скручивающая сустав.
— Шифт.
И время вернулось в привычное русло. А я начал медленно ощупывать пострадавшую ножку, предварительно сняв с неё кеду и носок. Теплая, слегка влажная лодыжка, с гладкой коже… Бррр, так, взять себя в руки! Патологической подвижности нет, крепитации и синяков тоже, небольшой отек и неестественное положение. Почти наверняка тут подвывих: слегка вправим, наложим повязку, и завтра на рентген…
— Док, тебе чем-нибудь помочь? — Славя места себе не находила. — Я всё что угодно сделаю — только объясни как.
«Уиху, чувак, от такого предложения грех отказываться! Давай объясним ей, как, она может нам помочь своим великолепным телом», — горбатого, как говорится…
— Славь, достань вон в том ящике простынь, — указал я на один из отсеков шкафа.
Пока Славя доставала ткань, я рылся в ящиках с медикаментами. В принципе, можно обойтись местным обезболиванием, но весь лидокаин, который был здесь, давно просрочен, а новый ещё не привезли, хотя я заказал его неделю назад! Ну, крайние меры значит крайние меры, вправлять просто так — адская боль, тем более для девочки. Из сундучка с неприкосновенными запасами, в который я собирал списанные заранее препараты как раз на такой случай, был извлечен хлороформ, хранившийся изначально для опытов и как реагент, а смотри — пригодился.
— Вот, эта пойдет? — Славя протянула мне простынь, скатанную в аккуратный рулон.
— Отлично, а теперь, сестра, откройте окно, — я, по мере возможности, старался разрядить обстановку, а то развели тут панику. Хотя, стоит признать, костюм медсестры неплохо бы на ней сидел.
— Вам бы хаханьки, а я тут мучаюсь, между прочим! — раздался недовольный голос с кушетки: Женя уже нацепила свои очки, и с недовольным взглядом смотрела на нас. Ну и характер… — Я тебя узнала! Это ты меня тогда… — начала было девочка.
— Что было — то было, я не со злым умыслом, сейчас надо заняться ногой, — поспешил я прервать откровения, не хватало только, чтоб Славя это услышала. Ну, шлепнул я её тогда по попе — это был самый простой и эффективный способ прервать панику. Кто знал, что она такая злопамятная! Другая девочка посмеялась бы потом и забыла. Но не эта.
«Овца, — коротко прокомментировал шиза. -Мы между прочим, её жизнь спасли».
«Не ругай маленькую, злой циник, она-то этого не знает, больно ей сейчас», — сказал не вслух, а про себя.
— Так, ассистент, мойте руки, — отправил я блондинку к крану, где только что обработал свои, — там ещё антисептик, им тоже воспользуйся.
— Что ты собрался делать! — в голосе вихрастой, послышались встревоженные нотки. — Я не хочу!
— Ничего, просто подыши, — я накрыл рот и нос девочки марлей, пропитанной хлороформом, — и посчитай до ста.
Посмотрев на меня раздраженным взглядом, неблагодарная зараза всё же начала медленно считать.
— Двадцать один, — голос слегка заглушала тряпка, — двадцать два, двадцать три… Двадцать во… — глаза девочки затуманились и начали закрываться, — двад… де…
Наконец, глаза Жени закрылись, а тело расслабилось, дыхание стало ровным: времени немного, используем все, что умеем, и что имеем. Лишнее долой. Зачем она их только надела? Я снял со спящей девушки очки и убрал подальше.
— Так. Славя, держи простынь и потихоньку тяни на себя, — я протянул ей конец ткани, которой обвязал бедро Жени, а сам начал вправлять сустав, — только аккуратно.
Атлетка помогала с радостью, но она очень сильная для простой девочки, и лишний энтузиазм может навредить. Вдвоем мы кое-как вправили лодыжку девочки. Времени на всё про всё, ушло минут пять, спасибо шифту, который я вовсю использовал, когда Славя отвлекалась.
— Что-то не так? — спросил я блондинку — она смотрела на меня как-то странно…
— Да нет, Док, просто, ты на секунду, хотя, ничего, — задумчиво сказала Славя, не сводя с меня взгляд, — что дальше?
Дальше я отправил её предупредить отряд, что Женя сегодня и ближайшие пару дней освобождена от всех мероприятий. Когда она умчалась, я немного прибрался в кабинете, расставляя всё по местам, в том числе — сложил раскиданные на стуле вещи Жени. Очки, юбка, рубашка, и сумочка… и вот зачем, спрашивается, ей сумочка в лагере? Я положил туда очки: странно, наверное, носить линзы в оправе, чтобы нормально видеть, у меня-то зрение стопроцентное с детства. Туда же отправился её телефон — вот и представилась возможность вернуть гаджет хозяйке.
Женя начала ворочаться во сне, веки её слегка дрожали: дурман отпускает, и, зная её характер, она не пролежит спокойно. Ладно, смешав в большом шприце обезболивающее, успокоительное и немного снотворного, я отсоединил большую иглу и на её место поставил иглу от двухкубового шприца.
— Видишь, я не стал дырявить тебя толстой, большой иглой, — сказал я вслух, хотя она вряд ли меня слышит.
«Да и не оценит, будь уверен», — вставил альтер-я пять копеек.
Приспустив штаны с девочки и самый край белых хлопковых трусиков, я сделал так необходимую инъекцию. В самый раз, и ей не больно, и Славя не видела. Пусть выспится, завтра, если вдруг не станет легче, транспортируем её в больницу. Но, думаю, всё обойдется.
Прошло почти полчаса. Женя мирно посапывала, за открытым окном слышались шумы лагеря. Лениво проползавшие по небу тучи закрыли ненадолго солнце, и…
Тень, стоило кабинету погрузиться в тень, как я услышал…
-Такая во-с-смош-ность… — тихий, шипящий голос, на самом краю сознания.
В нос ударил запах, запах живого, теплого, беззащитного существа, запах мирно спавшей девочки. Я видел, как пульсирует на шее небольшая артерия, как она расслабленно дышит, слышал, как бьется её сердце. Мы тут вдвоем, совершенно одни, просто повернуть ключ в замке. Девочка, такая нежная, когда спит, такая ранимая, беспомощная…
— Да, не с-с-сдерживай-с-с-я… вос-с-сьми её, укус-с-си, обладай. Причини ей… боль… страдание… нас-с-слаш-шде-ниие, — шептал вкрадчивый собеседник, словно говорил в сантиметре от уха.
— Нет, заткнись, я не ты, не хочу этого!
— Т-ты н-не я, — согласился он, — но я — эт-то ты… не лги с-с-ебе.
Взяв себя в руки, я потряс головой, и наваждение пропало. Черт! Так и поседеть недолго! Нельзя оставлять девочку со мной — кто знает, что может случиться. Пока я могу отделить своё я от твари, всё под контролем. Но всегда ли так будет? Как там Виола говорила, гарантирую ли я, что от неё не пострадают дорогие мне люди? Контроль, ни один контроль — не совершенен. В какой-то момент я почти поддался искушению.