Лагерь у моря (СИ) - Страница 34
«Если бы. Все бесполезные рассуждения начинаются с этих слов. Что было — то было. Они первые напали, и тебя и девочек, жалеть не собирались!» — кое-кто остается всё таким же кровожадным.
Свет из больших стеклянных окон бликами отражался на зеркально чистом полу. Уборщики наконец вспомнили о своих обязанностях? Или Славя с Ольгой припахали очередных «почти добровольцев»? Какая разница, главное, было чисто. Представляю, каково это — мыть такие большие стеклянные окна, да ещё и с деревянными рамами. И почему не поменяют на пластиковые — сохраняют ретро-стиль? Несколько совсем ещё маленьких детишек, младше, наверное, даже Ульянки, сидели на подоконнике и смотрели видео с планшета, судя по комментариям малышек, то самое, с отлетающим цунами.
«И когда им надоест? » — подумал я про себя.
«Чувак, где твое честолюбие? Иди, скажи всем, что это твоих рук дело!» — подначивал меня шиза.
«Ага, во-первых — нафиг надо, во-вторых… Кто поверит?»
Вот, наконец, и вход в зал. Большие, двустворчатые двери.
«А двери-то пластиковые, где логика, я вас спрашиваю?»
«Ты всегда был таким дотошным?!» — спросил я внутреннее альтер-эго.
Я зашел внутрь и обвел взглядом объемное помещение, с высоким потолком, большими окнами, для надежности укрепленными решетками, и кучей спортивных снарядов. Чего тут только не было: волейбольная сетка, площадка для баскетбола, лестницы на стенах, козел, ну, для прыжков козел, а также куча мячей и ракеток разной степени потрепанности. Был даже столик для пинг-понга, сиротливо стоящий в углу зала. Я тут не впервые, забирал отсюда как-то парня с вывихом плечевого сустава, тогда и познакомился с физруком, здоровенным детиной, с широкими плечами и бицепсами. Тот долго смотрел на меня снизу вверх, я-то был выше, хоть и не такой накачанный. Физрук, помню, долго возмущался:
— Какой материал пропадает! — сетовал он, рассматривая меня со всех сторон.
К спорту меня приучали всё детство, долго, нудно, пихая меня куда только можно, от плавания до греко-римской борьбы. Кончилось дело тем, что к старшей школе я ненавидел спорт и избегал его, как бес ладана. Да и сейчас я пришел сюда из праздного любопытства, а не желания размяться.
Несмотря на обилие инвентаря, людей было немного. На участке, выделенном для волейбола, играли девочки из старших отрядов да на одной из скамеек у стены сидел физрук. Стараясь не слишком откровенно пялиться, я с наслаждением наблюдал, как девушки в спортивной форме пинают мячик. Среди них было и одно знакомое лицо, очень, кстати, красивое лицо. Славя. Златовласая валькирия не прыгала — парила над площадкой. Её волосы, заплетенные в неизменные косы, в свете солнца были похожи на сверкающее золото. Славя двигалась с грацией хищницы, под гладкой кожей, покрытой ровным, не сильно бросающимся в глаза загаром, виднелись гармонично развитые мышцы. В белом топике и шортах, на которых были небольшие следы пота, и кедах на ногах, атлетка выглядела ну очень соблазнительно. Высокая, стройная, с правильными очертаниями лица, большой красивой грудью, длинными ногами, и такими шикарными бедр… блин, будем называть вещи своими именами — такой аппетитной попой! Своей красотой и природным обаянием она затмевала всех других играющих девушек. А капельки блестящего пота, виднеющиеся на открытой спине и плоском животике, будоражили инстинкты.
«Носить такую форму ей надо запретить законом! — сказал шиза, как и я, восторгаясь девушкой. — Нет, ты посмотри, какие ножки, — это же оружие массового поражения!»
Заметив меня, блондинка взяла тайм-аут, и, пока другие девочки продолжили играть, подошла ко мне. Обостренное обоняние сразу уловило теплый, витающий в воздухе, аромат свежего пота, распространяемый спортсменкой, приятный запах её дыхания. И мне стоило определенных усилий, чтобы взять себя в руки и не смотреть на вздымающиеся в такт вдоху-выдоху упругие холмики.
— Привет, — первой поздоровалась Славя, если она и заметила моё не совсем приличное внимание, то, по крайней мере, виду не подала, — ты сегодня один?
Звонкий и чистый голос, ясные светло-голубые глаза, и искренний, открытый взгляд. Кто останется равнодушным?
— Привет, — улыбнулся я, — ты, как всегда, великолепна.
Как просто делать комплименты тому, кем восхищаешься, а не просто говорить дежурные фразы. Красота внешняя, хоть я и не очень давно знаком со Славей, наверняка меркнет перед красотой её души, стремящейся помочь ближнему, проявить участие, поддержку. Славя зарделась, щеки девушки, тронул нежный румянец.
— Док, а ты непрост, — кокетливо сказала она, при этом взяв в руки одну из своих кос, — парой слов в краску вгоняешь.
— Ты слишком добра ко мне, ангел, — ответил я, на мгновение представив за спиной Слави белоснежные крылья, а ей пойдет…
Как всегда, стоит только мне начать с кем-то мило общаться, северный лис, в простонародье именуемый писец, сует, сцуко, свою морд, куда не надо. Со стороны, где девочки играли в волейбол, послышался короткий вскрик и шум падающего тела. Пока окружающие только приходили в себя, я уже был рядом с упавшей девушкой, на пару мгновений опередив бежавшую следом Славю. Обогнал её без ускорения, хм, показатель! Одна из играющих, молодая темноволосая девушка, неудачно упала прыгая за мячом, и, судя по тому, как она держалась за лодыжку, подорожником это не вылечить. Стоп, да это же та, чей телефон у меня в кабинете, а где её очки? О, вот, на полу.
Раздалось несколько смешков — это часть девушек, вместо того, чтобы помочь, обсмеяли упавшую. Другие игравшие застыли в ступоре. Я, как огня, боюсь незнакомых людей, и в простой ситуации даже поздороваться с девушкой не решился бы, тем более, в прошлую нашу встречу разозлил её. Но тут — дело другое: девочка плакала, из глаз её текли непрошенные горькие слезы. К испытываемой боли примешивались насмешки окружающих. Некоторых ничего не меняет. Ну да, характер у девочки не сахар, но зачем так перегибать палку?
— Тихо, маленькая, тихо, не плачь, — успокаивал я девушку, — всё хорошо, я врач, я помогу тебе. Давай, потерпи, дай взглянуть на ножку, — я закатал штанину и аккуратно ощупал голеностопный сустав, который уже немного припух и покраснел.
Смешки не стихали, и я снова ощутил зарождающуюся внутри злость. Как так можно-то издеваться над девушкой?! Из стайки девчонок слышались отрывки слов, таких как жужелица неуклюжая, четырехглазая, и подобных обидных выражений.
— Девочки, прекрати… — хотела вмешаться Славя, но я её прервал.
— А НУ ЗАТКНУЛИСЬ! — я хотел просто громко сказать, но в последний момент что-то зашевелилось внутри, что-то дикое, не поддающееся таким глупостям, как нормы морали, и с губ слетел громогласный рык, мигом прервавший поток глупостей.
Собственному рёву, от которого задрожали окна в спортзале и поднялась с пола пыль, удивился даже я, что говорить о других. Физрук выронил изо рта свисток, которым собирался прервать безобразие, его падение, в наступившей тишине, слышал наверное весь зал, молчавшие девочки замерли, а те, что сыпали оскорблениями — и вовсе побледнели.
«Чувак, чувак, а теперь крикни: фус ро…»
«Отстань, шиза! Нашел время».
«А что я, я ничего!»
— Ну ты и выдал, Док, — потирала Славя свои уши, — предупреждай в следующий раз.
Не став терять время, я осторожно, одной рукой придерживая у спины, второй под коленями, поднял пострадавшую девочку, которая перестала плакать, и лишь молча смотрела мне в глаза. Вес почти не ощущался, теперь бы не выдохнуться по пути. Никто не вымолвил ни слова, пропуская меня и мою ношу из зала.
До кабинета мы втроем добрались без приключений. Правда, всю дорогу Славя порывалась помочь мне нести пострадавшую, да и зеваки провожали взглядом. Я был без халата, просто джинсы и майка, и так как раньше большую часть своего времени проводил в одиночестве в медкрыле, мало кто, кроме тех, кто туда попадал, знал, кем я тут работаю. Хорошо, никто не попытался поинтересоваться, куда это подозрительный тип несет девочку в спортивной форме.