Лагерь у моря (СИ) - Страница 18

Сделав пару шагов, она удивленно развернулась, глаза широкие широкие, рот раскрыт. Не, не простила.

— Ты! Ты чего себе позволяешь, гад! — вспыхнула она.

— Вот, вот это настроение, боевое, так держать! — подбодрил я очкастую.

— Я тебе это припомню! — и она, развернувшись ко мне недавно шлепнутой попкой, побежала к автобусу.

— Вот завтра и припомнишь, когда выберемся.

Девушка так спешила, что забыла мобильник, на ещё не потухшем экране было всего несколько строк, отправленных в чат: «Я вас люблю, очень сильно, простите.»

Вот блин, горе от ума, она уже перешла из стадии «паника» в стадию «мы все умреееем», вовремя я пробегал мимо! Телефон отдам ей потом, закинул гаджет в карман джинс.

ПРОБЕГАЛ МИМО! У меня тут дела, между прочим! Но что я могу? Я ещё не восстановился после прошлых использований ускорения. Да и как остановить волну высотой в несколько метров, используя только скорость? И только ли скорость есть в моем арсенале? Я вспомнил ударную волну, снесшую передо мной кучу песка. Давай, Док, думай. Думай!

Должен быть выход. Окружающий шум мешал сосредоточиться: меня никто не трогал — всем было не до этого, — но орут-то как!

Надо решать проблему: как я и сказал той вихрастой девчонке, человек — он всё может, ко всему адаптируется. Я найду выход, тем более, в ускорении думается намного проще, даже если просто сидеть в этом режиме, мысли носятся как бешеные.

Хаос, хаос вокруг мешал сосредоточиться. Но обмозговать ситуацию надо.

— Шифт.

Время для меня замедлило свой ход. Носящиеся туда-сюда в панике люди застыли в нелепых позах, звуки затихли и слышался лишь легкий гул за спиной. Очень напоминает тот, на пляже. Давай, башка, выручай! Без лишних движений я просто сел на пол, сложив ноги под себя. Во всем мире эту позу называют позой лотоса, а у меня в селе — «не выеживайся, сядь нормально». Эх, хочу домой, но с Алисой! Я могу столько мест ей показать, столько чувств испытать… Но для начала надо решить проблему стихии.

Закрыть глаза.

Что мы имеем:

1) Лагерь, с не успевающими эвакуироваться людьми.

2) Меня, умеющего ускоряться.

3) Большую, ебучую волну, которая идет прямо на нас!

Не знаю, сколько я так просидел: мгновение? час? вечность? В голове носились тысячи вариантов, я перебрал и смоделировал ситуацию со всех сторон. Уйти самому? Я успею, запросто, без особых усилий. И до конца моих дней буду вспоминать улыбки детишек, которых тут брошу, их крики… Нет! этот вариант отпадает! Дальше! Пробежаться по поверхности цунами? Даже если получится, мне не хватит сил его сбить, это не простая штормовая волна. Запустить чем-нибудь в нее, как тогда камнем на пляже? Ускорение превратит любой снаряд в пушечный выстрел, но, опять-таки — недостаточно!

Когда отчаяние уже почти захлестнуло меня, наступило озарение. Может быть, благодаря ясности ума, даруемого ускорением, ко мне в голову пришел нереальный, безумный план. И именно он мог сработать.

— Шифт!

Время вернулось в свое русло, а вместе с ним — и какофония звуков. Я поднялся с пола и пошел к черному входу. По пути мимо меня пробегали паникующие дети, хотя, какие дети — подростки, молодое поколение человечества 21 века. Они никогда не станут прежними: сегодня, на волосок от гибели, у большинства произойдет переоценка жизненных приоритетов и пирамиды ценностей. Какая разница, насколько дорогие твои шмотки, если ты тонешь в них? Какая разница, насколько ты крут, если захлебываешься в толще воды? Какая разница, сколько у тебя денег, если смертельный холод уже сжал на тебе тиски, а конец твоего существования навис Дамокловым мечом?

«Док, я тут посмотрел мельком у нас в мыслях, что ты задумал, — сказала шиза, без тени эмоций. — Это билет в один конец. Даже не будь ты истощен той историей на пляже, тело не выдержит. Это ведь твое кредо? Жить! Главное выжить, держаться, так ты говорил? Ты же эгоист, осторожный рассудительный эгоист, беги. Просто давай убежим!»

«Да, я эгоист. И не хочу мучиться до конца своих дней чувством вины. Прорвемся, друг ты мой шизанутый!»

«Эх, сам ведь не веришь в то, что говоришь, — смирился внутренний Я, — все равно не планировал до пенсии дожить, ты колу литрами глушишь! Не сейчас, так от панкреатита помрем!»

Уже приближаясь к выходу, я столкнулся с рыжими. Алиса и Ульянка, две рыжие кометы, два чуда, которых я повстречал, бегом спускались с верхнего этажа по лестнице. Чуть не столкнувшись со старшей лбами, мы пару мгновений смотрели друг другу в глаза. Просто так не хочу уходить.

— Алиса, у меня очень важное дело, — тихо сказал я рыжей, шум из основного коридора тут не мешал, почти.

— Док, не время, надо бежать! — сказала она.

— Точно-точно. Пошли к автобусам! — потянула меня за рукав майки Ульянка.

И было в этом жесте что-то, не могу объяснить. Это чувство, когда кому-то не всё равно, когда кто-то переживает, думает о тебе. Я погладил по головам обеих. Пушистые красно-рыжие и медно-рыжие волосы, как приятно. Глаза защипало, блин!

Достав из кармана свой телефон, я быстро напечатал пару строк в блокнот «Я обязательно вернусь к тебе», и вынес ссылку на экран.

— Держи, — протянул я гаджет старшей, — заберу потом, а то намокнет, да и номерами мы не обменялись, такое упущение. — Давайте-давайте! К автобусам! Потом на своей машине вас догоню! — с трудом прогнал я рыжих, и то с помощью Слави, пробегавшей в поисках потеряшек. Она без лишних слов взяла рыжих за руки и увлекла за собой.

Последнее, что я запомнил, прежде чем выйти на улицу, — это взволнованные глаза Алисы, потерянный и обеспокоенный взгляд Ульянки, — всё-таки она ещё ребенок, — и внимательный, словно просвечивающий тебя насквозь, чистый взор Слави. Ей бы прокурором работать, — а что, побуравила взглядом и — хоп! — чистосердечное признание. Когда девочки скрылись из вида, я проскользнул наружу с помощью столько раз выручавшей связки ключей.

Я шел по пустым тропинкам лагеря. Совсем недавно тут кипела жизнь, играли ребята, светило солнце, бегала Славя в своем спортивном костюмчике, споря с солнцем, кто из них сияет ярче. Лена читала на крыше книжку, а ветер, тогда такой ласковый, играл с её мягкими локонами. Ульянка устраивала мелкие и не очень мелкие, безобидные пакости, не чтоб кого-то обидеть, нет, скорее — просто из любви к искусству и жажды анархии. И Алиса — рыжий ангел, который дал мне напоследок ощутить неведомые до этого чувства. И, глядя в стальное небо сейчас, когда холод дождя и ветра пробирал насквозь, а темнота ночи уже вступала в свои законные права, я не боялся — сомнений больше не было, будь что будет, я выбрал путь и готов его принять.

Двигаясь по тропинкам подальше от автобусов, я незамеченным добрался до пляжа и замер: вода отошла, словно случился невероятный по масштабу отлив — там, где раньше глубина была более сотни метров, сейчас гулял ветер.