Лабиринт (СИ) - Страница 4

-- Готовьтесь к поднятию потенциала, а я пока ванну приму, -- улыбнулась женщина и, покачивая бёдрами, скрылась за дверьми.

Я облегчённо выдохнул и начал искать свои вещи, однако, кроме нижнего белья, ничего больше не было. Что же делать?

В стенном шкафчике висела чья-то одежда. Выхода нет, и я лихорадочно стал одеваться в узкое пальто, одновременно, пытаясь засунуть ноги в дорогие туфли. На голове с трудом разместилась модная шляпа, и я поспешно вышел из квартиры, пока не оказался в переулке между домами.

-- Егор?

У подъезда стоял Калиосто.

-- Ты же должен принимать процедуры!

-- Откуда вы знаете?

Кай улыбнулся с довольным видом.

-- Так мы же и направили тебя к специалисту высшей категории. Эльвира Плетьевна изучала экзистенциальные нюансы в заснеженных хижинах и на горячих пляжах с лучшими мастерами своего дела. Разве не понравилось?

-- Терпимо, -- не стал я вдаваться в подробности. -- Просто решил прогуляться...

Помещение, куда мы пришли после длительных блужданий кривыми улочками старого города, не отличалось особым изяществом. Скорее оно напоминало минимализм в его крайнем проявлении: посередине большой комнаты одиноко стоял деревянный стул. На фоне свободного пространства он выглядел редкой экзотикой, ведь это был единственный предмет мебели.

Я непринуждённо разместился на простейшей конструкции, однако Калиосто показал на массивную дверь в стене. Мы перебрались в другую комнату, неплохо обставленную мебелью прошлого века. На столике с резными ножками возвышалась кофе-машина, стояли миниатюрные чашки, в стеклянной вазочке лежали конфеты и какие-то загадочные сладости.

Не успели мы разместиться в удобных креслах, как в комнату вошёл мужчина в шёлковом халате и домашних тапочках. В руке у него была бутылочка коньяка. Подойдя к старому патефону с большой трубой, он бережно поставил виниловый диск, и через минуту мы услышали глухое шипение. Хриплый голос монотонно пел о чём-то на неизвестном языке.

Мужчина налил коньяка в стеклянный напёрсток.

-- Юллий Цезарович.

Подойдя к машине, он начал варить кофе.

-- Жизнь даёт каждому то, в чём он нуждается.

Подобное утверждение вызвало у меня сомнение.

-- А если это человеку не нужно?

-- Разум не в состоянии охватить весь замысел жизни, -- вздохнул мужчина. Это типичные игры ума, такова его природа. Развитие разума не предполагает завершённости. Даже, если дать вам всё, что хотите, создать идеальные условия, через некоторое время вы почувствуете недостаточность. Неудовлетворённый ум снова заставит вас страдать.

-- Мы можем контролировать его.

Юллий Цезарович задумчиво посмотрел на рюмку с коньяком.

-- Статус хозяина и вынуждает страдать, подтверждая, тем самым, право собственности на мысли.

-- Но почему я должен испытывать эти чувства?

-- Разумно, -- сказал мужчина. -- Действительно, зачем нам этот геморрой...

-- Значит, надо оставить разум в покое, -- развёл я руками. -- Ведь попытки контроля заставят меня страдать.

-- Да, но, тогда, он сам будет пытаться вас контролировать, -- усмехнулся Юллий Цезарович. -- Мы похожи на кукол, которых дёргают за нитки...

Монотонный голос звучал всё тише, и, внезапно, я почувствовал странную прохладу. Окружающая реальность начала превращаться в потёки разноцветных красок на стекле. Резко потемнело. Я испуганно схватился за голову, судорожно ощупывая себя, пока глаза привыкали к проступающим в сумраке стенам незнакомого помещения. Появился запах сырости и затхлости, медленно капала вода, под ногами мягко пружинил ковёр зелёного мха...

-- Кхе-кхе, -- раздалось глухое покашливание, и в углу я с трудом разглядел измождённого старика, черты лица, которого отдалённо напоминали Юллия Цезаровича.

Седые волосы спутанными прядями падали на худые плечи. Дряблая кожа с сероватым оттенком была в глубоких морщинах.

-- Доброе утро, -- услышал я булькающий смех, прерываемый частым кашлем.

Мои руки были в синих венах, покрывающих предплечья тугими узлами. Скрюченные ревматизмом пальцы плохо сгибались, а пергаментная кожа, казалось, скоро лопнет на выступающих костях. Длинные ногти напоминали конечности неведомого животного. Седые волосы доставали почти до пояса, а сквозь истлевшую одежду просвечивало худое и грязное тело.

Я попробовал встать, однако, ноги были, как ватные.

-- Кхе-кхе, -- снова забулькал старик. -- Что снилось на этот раз?

-- Где мы? Ничего не понимаю.

-- Каждое утро, проснувшись, ты говоришь так, -- засмеялся старик. -- Пробуждение всегда слишком сурово, кхе-кхе.

-- Как мы здесь оказались?

-- Кхе-кхе, -- старик поднёс трясущуюся руку к глазам. -- Помню только камень и мох под ногами...

Я растерянно озирался вокруг. Неужели всё было лишь сном, а реальностью являются сырые стены, невидимые края которых терялись в плотном тумане над головой? Я сделал несколько шагов на плохо слушающихся ногах. Сильная слабость и дрожь в коленках тянули к земле, хотелось просто опуститься вниз и не двигаться. Я не мог больше стоять, последние силы окончательно покинули тело, и мне пришлось со стоном повалиться на мягкий мох.

-- Иногда, кхе-кхе, я вижу странные картины, -- забулькал старик прерывистыми звуками застарелого кашля. -- Они проносятся короткими обрывками, исчезая в никуда...

Старик продолжал недовольно бормотать. Сбивчивая речь постепенно превратилась в бессвязный шёпот, и всё стихло. Меня окружала полная тишина, в которой время не имело никакого значения. Осознание неуклонно погружалось в сумрак.

Глава четвёртая

Сумеречная зона.... Кажется, что никого нет, и в то же время тонкое осознание сохраняется. Это определённо не я -- некто-никто смотрел, как в сумраке зарождается новый мир.

Трансформация мгновенна, и вот уже Я возникло, как слабое эхо этой неопределённости. Мне казалось, что я стремительно падаю вниз, туда, где огромное пространство коричневой земли простиралось до самого горизонта.

Сквозь мутное небо, затянутое тяжёлыми облаками, проникают стрелы мощных разрядов энергии, из расщелин бьют фонтаны грязи, и поднимается густой пар испарений. Тёмными пятнами передвигаются среди ржавых холмов странные существа. Похожие на игру абсурда, местами виднеются конструкции в сюрреалистическом стиле.

Картинка помутнела, всё расплылось, но уже в следующий момент фокус зрения вернулся. Я обнаружил себя на грубо сколоченном ящике из деревянных досок. На мне была одежда туриста: куртка с капюшоном, плотные брюки защитного цвета и высокие сапоги.

Спёкшаяся земля неприятно хрустела под ногами -- всё вокруг было выжжено. В одном из холмов я увидел дыру провала, перекрытую металлическими балками с толстым слоем коррозии. Показалось смутное движение рядом, однако пристальный взгляд натыкался на скелеты неизвестных существ. Старые кости пожелтели от времени, стали хрупкими и легко рассыпались от малейшего прикосновения. Внутри появилось неприятное чувство. Там были и другие, более свежие и напоминающие человека.

Женщина! Мускулистая фигура с коричневой, плотной кожей: длинные пальцы рук увенчаны когтями, волосы небрежно лежат на плечах, насторожённая поза зверя. Одежда напоминала старый комбинезон в обрезанном варианте. Женщина была удивительно похожа на одичавшую Киру.

-- Ты кто? Демон Хоггарда? Или, может, ты призрак подземных руин Ваалларда?

Я пошевелился, и женщина угрожающе зашипела, как кошка. Внезапно, из норы выскочило небольшое животное с короткой шерстью и толстыми лапками.

Прыжок ягуара! Женщина взвилась в воздух и моментально настигла жертву. Одним движением сломала шею.

-- Будешь? -- протянула мне бездыханную тушку. -- Карган вкусный.

Я деликатно отказался.

-- Ты не похож на местных, у тебя есть код?

Женщина не сводила с меня больших чёрных глаз.

-- Егор, -- пожал я плечами.