Лабиринт миров - Страница 14

В месте столкновения двух гигантских энергетических сил вспыхнуло облако белого пламени и, расширяясь, покатилось к крейсерам. Однако адмирал предвидел нечто подобное. Он заранее распорядился установить на пути возможной волны дополнительные защитные экраны. Крейсеры не пострадали, остановив пылающую плазму буквально в сотне метров от своих корпусов.

Нижняя часть рассеченного столба сразу же погасла, верхняя еще какое-то время продолжала светиться, но затем погасла и она. Операция прошла успешно.

Посреди села, словно памятник реальному миру, стоял глайдер. Подойдя ближе, Лосев понял, что от машины остался один скелет. Кто-то снял всю обшивку, обрезал проводку и аккуратно вынул стекла кабины. Непонятно было лишь, когда успели проделать все эти сложные операции. Час назад он попробовал грибков, и в этот момент машина стояла на улице целехонькая… Очевидно, время здесь другое, или это была другая машина, копия той настоящей, оставшейся в настоящем мире. Он предпочитал не разбираться в этих научных тонкостях — не его это дело. Его дело собирать факты и докладывать их научному отделу…

Скелет мертвой машины производил неприятное впечатление, и Лосев, не задерживаясь, прошел мимо.

В окнах домов, мимо которых он проходил, отдергивались занавески, и бородатые селяне провожали его долгими, настороженными взглядами. Никто не вышел из дому, чтобы приветствовать гостя, не открыл калитку…

Мрачновато выглядели эти Белуги. Но у околицы был один дом, ради которого Лосев упрямо шел через все негостеприимное село. Возможно, и там его не ждут…

Он решил, что если не найдет Ксению в ее доме или встреча окажется не такой, как он рассчитывал, то уйдет из Белуг. Куда именно уйдет, он не знал и не желал об этом думать раньше времени.

Он все время помнил о своей главной задаче. Вернее, даже о двух задачах. Он должен был выяснить, что произошло в Белугах, кто за всем этим стоит, и найти дорогу обратно. Иначе грош цена будет всем фактам, которые он установит. Ни на минуту он не забывал, что съел грибы вовсе не для того, чтобы увидеть Ксению, — по крайней мере, он пытался в этом себя убедить даже сейчас.

В доме Ксении на втором этаже в светлице горел огонек. Ждет ли она его? О чем думала, когда писала записку? И что он должен сказать, когда ее увидит? Как он ей объяснит свое решение последовать за ней?

Дверь дома оказалась открытой, и она ждала его на пороге.

— Долго ты собирался. Я уж решила, передумал или в лесу заблудился.

Слова оказались лишними. Он просто смотрел на нее во все глаза и все никак не мог поверить, что такая неземная красота может принадлежать ему. На Ксении был легкий цветастый сарафан, открывавший загорелые ноги, а глаза за то время, пока он ее не видел, казалось, стали еще больше, и в них появился какой-то затаенный свет.

— Проходи в горницу, что стоишь столбом?

— Да вот никак не могу понять, ты это или кто другой?

— К кому идешь, того и находишь, — непонятно сказала Ксения и усмехнулась, пропуская его через порог впереди себя.

Прежде чем она закрыла дверь, он обернулся и посмотрел на вечернюю зарю, полыхавшую над лесом.

Скоро в этом мире без электричества станет совсем темно, и он вновь останется один на один с этой женщиной… Эта мысль обдала его жаром, и он неожиданно для себя только сейчас понял, что все его мысли о долге, о необходимости найти пришельцев на самом деле были лишь предлогом для того, чтобы вновь очутиться в ее доме. Сейчас для него не было ничего важнее этой встречи. Вот только какое-то сомнение, словно червоточинка, зудело на дне сознания.

Женщина, стоявшая за его спиной, чем-то неуловимо отличалась от той Ксении, которую он повстречал в Белугах другого мира…

— Ночевать у меня останешься или просто в гости зашел? — спросила она, будто не знала, что деваться ему здесь совершенно некуда и ее изба единственное пристанище в чужом и враждебном мире.

— Отчего же не остаться, если пригласишь. Время позднее, — ответил он, удивляясь банальности обыденных фраз.

— Я-то приглашу. Только порядки здесь строгие. Если останешься — завтра сыграют свадьбу.

— Какую свадьбу? — растерянно спросил он, все еще не понимая.

— Нашу. Какую же еще? Если чужой мужчина остается у незамужней женщины на ночь — на следующий день играют свадьбу.

— А если у замужней? — с интересом спросил Лосев и не успел пожалеть о своем вопросе. Черт его за язык дернул.

— Тогда ты избой ошибся! Вот дверь, вот порог!

— Извини. Это всего лишь шутка.

— Такими вещами не шутят.

Он почувствовал, как внутри его рождается какой-то еще не отлившийся в слова протест. Протест против этого леса, в котором он очнулся, против предопределенности, кем-то начертанной в его судьбе, против единственной тропинки в лесу и лампадки в единственном доме, где его вроде бы ждали.

— А если бы кто другой в твою избу зашел, ты бы и с ним свадьбу сыграла?

— Глупый ты, Лосев. Я бы ему дверь не открыла. Я ведь второй год тебя жду.

— Какие два года?! Ты только вчера истопила мне баньку!

— Это хорошо, что ты про нее помнишь, только здесь с той поры минуло два года.

Диньков не спешил докладывать комитету об успешном завершении первого этапа операции «Проникновение». Сначала следовало подготовиться к следующему шагу.

Он связался по закрытому каналу с командиром дезкорпуса и попросил его выделить специальное подразделение для охраны президентского дворца.

Нужно было сменить всю охрану и позаботиться о том, чтобы все каналы связи с внешним миром были перекрыты.

Эта задача выглядела достаточно сложной, но все же вполне разрешимой, благодаря тому что Диньков уже несколько лет подбирал верных людей и добивался их назначения на нужные места.

Поскольку должности, которые они занимали, на первый взгляд не выглядели значительными, это не вызывало особых возражений. Постепенно техники связи, прислуга президентского дворца и часть личного окружения президента заняли верные ему люди.

День, когда вся власть на этой планете будет принадлежать ему, неумолимо приближался.

Ночь опустилась на Белуги жаркая и тихая, утопив в себе все избы, опушку леса и дальние затаившиеся болота.

Лампадка отбрасывала на полати едва заметный круг света, и Лосев досадовал немного на то, что не видит всю ту красоту, что принадлежала ему этой ночью.

Он гладил волосы Ксении, целовал холодные губы и все пытался понять, о чем она думает, отвечая на его ласки как-то походя, между прочим, словно ее мысли в это время были заняты чем-то совершенно посторонним.

Лишь к середине ночи ему удалось ее расшевелить, и, когда она застонала первый раз в его объятьях, все повторилось вновь, как в их первую встречу…

Утром, едва пропели первые петухи и еще не занялась ранняя заря, Ксения встала, затопила печь, и теперь, в красноватых отблесках разгоравшихся поленьев, он наконец сумел ее рассмотреть, правда, не так, как ему бы хотелось.

Под грубым холщовым сарафаном, который она торопливо накинула, выскользнув из постели, лишь едва заметно проступали изящные линии ее тонкой фигуры, а на лице вновь появилась та самая озабоченность, которую он заметил сразу после своего прихода.

— Нам сегодня к Трофиму придется пойти, за разрешением, — неожиданно сказала Ксения, орудуя ухватом так ловко, словно всю жизнь работала с этим древним инструментом. Она устанавливала один за другим в глубину печи какие-то чугунки. И теперь он понял, что именно предстоящим визитом были заняты все ее мысли.

— Кто он такой, этот Трофим?

— Наш староста. В сущности, он хозяин этой деревни. Как решит, так и будет.

— А почему вообще мы должны спрашивать у него разрешения? Он, что, тебе родственник?

— Ты не понимаешь… Здесь негде жить, кроме как в селе. Лес — место гиблое, а в селе Трофим всему хозяин.