Лабиринт Ариадны (СИ) - Страница 39

— Тихо, отец спит. Вчера на юбилее сослуживца был, как молодые до утра гуляли.

Я на цыпочках прошла в кухню. Мама плотно прикрыла дверь и только тогда щелкнула кнопкой чайника. По телефону она отказалась говорить что-то внятное по старой параноидальной привычке — «подслушают».

Подозреваю, что и чайник зашумел неспроста, потому что она быстро и полушепотом стала рассказывать:

— Недавно письмо от него пришло. Короткое. Рассказал, что переводят на строгий режим, чтобы я не беспокоилась.

— Как? Куда переводят? За что?

— Не знаю! — всплеснула мама руками. — Не сказал! Опять набедокурил и молчит! Такой был тихий в детстве, а как ты родилась — словно подменили!

— Мам…

— Сегодня разрешили звонок. Но он опять ничего не скажет же… — мама снова понизила голос, но теперь не для того, чтобы скрыть какую-то тайну от неведомых наблюдателей, а просто словно вдруг растеряв все силы. — Кричать только будет, чтобы я не лезла…

К брату в колонию я ездила только один раз, а по телефону не общалась ни разу. Парадоксально, но мы с ним никогда не были близки, хотя он был готов отдать за меня жизнь. Да, в общем-то, и отдал. Подруги завидовали, что у меня есть такой старший брат. Мало того, что защищает меня, так у него еще и друзей полно, можно поклонников находить, не выходя из дома.

Но потенциальные поклонники отлично знали, что им оторвут яйца, если они хоть краем глаза на меня посмотрят, так что плюсы были сомнительными.

Я гордилась братом.

Немного боялась его.

Никогда не умела ему врать.

И вздохнула с облегчением, когда он попал в тюрьму. Потому что там у него было гораздо меньше шансов нарваться на что-то реально опасное. Несмотря ни на что.

Но он умудрился!

— Мам, а можно я с ним поговорю?

— Но… — мама почему-то удивилась. — Но разговор всего пятнадцать минут!

Пятнадцать минут, которые она потратит на слезы и вздохи. Как любая нормальная мама. Ей это нужно.

Но… Мне тоже.

— Мам. Пожалуйста.

Резко щелкнула кнопка чайника, и мы остались в тишине кухни. Слышно было, как курлычут за окном голуби, топчась на широком железном подоконнике. Соседка сверху любила сыпать на него хлебные крошки, и никакие увещевания на нее не действовали. Папа еще пытался ругаться, а мама давно смирилась, только отмывала каждую весну этот подоконник в респираторе, начитавшись страшилок о болезнях, разносимых городскими птицами. Впрочем, хватало чистоты максимум на неделю.

Мама опустила голову, глядя на кнопочный мобильник, который вертела в руках с начала нашего разговора. Несколько секунд она сидела, не шевелясь, а потом вздохнула и протянула его мне:

— Хорошо. Мне выйти?

— Да, пожалуйста.

Телефон был еще теплый от ее рук.

— О, привет, малышня! — услышав мой голос вместо маминого, брат явно приободрился. — Какими судьбами? Кому за тебя голову оторвать надо?

— Ты уже кому-то оторвал… — проворчала я, смущаясь его, словно он был дальним знакомым, внезапно решившим без спроса перейти на «ты». — Как ты умудрился так влететь?

— Я надеялся, что ты мне расскажешь про новый маникюр и что там в кино идет, — цокнул он языком. — А не будешь повторять за матерью.

— Ну серьезно!

— Я серьезен, как пограничник на плакате «Враг не пройдет!» — хмыкнул он, и я просто кожей ощутила, как ему не хватает сейчас сигареты, которую можно было бы закурить и выдыхать дым со свистом в динамик телефона. Со мной он всегда общался только так. — Я вел себя как зайчик на новогоднем утреннике. Понятия не имею, за что я влетел. Но предупредили меня давно.

— О чем? — напряглась я.

— О том, что скоро переезд в новую квартиру, — он фыркнул в трубку. — Потом провокации начались, но я был кремень! Не поддался! Даже в рожу никому не дал!

— Да ну брось… — с сомнением проговорила я.

— Клянусь могилой своего хомячка. Тремя могилами, вообще-то, — заржал он. — Но потом решили силы не тратить и тупо влепили сколько надо предупреждений.

— Не врешь? Правда ничего не делал?

— Ри… — голос его почти сорвался, но тут же снова окреп. — Я тебе хоть раз врал за всю мою жизнь?

Я не собиралась тратить драгоценное время на детские споры о том, считаются ли враньем его обещания больше не пугать моих бойфрендов и последующий эпический провал с Русланом. Он мне уже однажды сказал, что нестрашно ему ноги переломал. Совсем не пугая. И без угроз.

— Когда тебя предупредили? — вот что меня интересовало. — Точно можешь сказать?

— Точно не могу. Несколько месяцев назад. Я не стал заносить этот момент в свой розовый дневничок.

До или после моей поездки в Корею и новой встречи с Русланом? До — или после?

— Да что все обо мне да обо мне! — вдруг бодро раздалось в трубке. — Расскажи, как дела у моей сестренки! Как на личном фронте?

— Ничего интересного, — буркнула я.

— Мать говорила, что у тебя такой роман, такой роман — родителям позвонить некогда! Ты уж поделись с братиком, что там у молодежи нового в амурных делах! А то отстану от жизни!

— Все в порядке, ничего нового, просто… работа.

Я споткнулась на последнем слове, но обрадовалась, что мне не пришлось врать. Правда же работа! Я могла бы провести маму. Но не брата.

— Рассказывай.

Я судорожно вдохнула, пытаясь сконструировать из осколков своей жизни что-нибудь более-менее внятное, набрала в грудь воздуха и… расплакалась прямо в телефон.

Молодец. Заменила маму.

Оградила от ее эмоций.

— Я его закопаю… — процедил ледяной голос в трубке.

— Нет, хватит! — всхлипнула я. — Ты уже… закопал.

— Я только ноги сломал. А тут закопаю.

— Да хватит уже! — я сжала телефон так, что даже старая надежная «нокия» заскрипела. — Хватит нападать на всех, кто на меня косо смотрит!

— Даже не собираюсь прекращать. Когда ты родилась, отец взял с меня обещание тебя оберегать. Всегда. С той минуты, как я стал старшим братом. И я буду.

Я зажмурилась, чувствуя, как прорываются слезы сквозь преграды век.

Да что с ним делать!

— Я больше не твоя маленькая сестренка! Я уже взрослая! — мой голос дрожал, но я старалась не всхлипывать. — Видишь, до чего твоя защита довела? Ты в тюрьме! И это я… Я виновата, что тебя переводят!

— Мне все равно, что ты думаешь. Скажи этому ублюдку, чтобы начал себе памятник на могилку выбирать. И даже не думай, что я остановлюсь. Я же уголовник, я отбитый. Мне просто нравится бить людей.

Да, конечно. Нравится.

Мой старший брат — чудовище. Так легко в это поверить. Опять подождать, пока он меня спасет от хулиганов, как спасал всегда, потому что папа заставил пообещать.

«Как ты родилась — словно подменили!»

— У тебя должна быть своя жизнь… — тихо сказала я.

А мне… Мне действительно пора вырасти.

Перестать ждать спасения от брата.

Ждать от начальства, пока меня оценят по достоинству.

Ждать, когда Ник выполнит свои обещания.

Ждать ответа на конкурсный проект.

Ждать чуда.

Хватит.

Моя очередь спасать моего брата-монстра.

Глава сорок пятая. Ариадна идет на войну

Что-то гнало меня, не давая остановиться. Ни позавтракать с мамой, ни поговорить с папой, ни толком зарядить телефон — быстрее, быстрее! Словно корабль судьбы скоро поднимет паруса и оставит меня одну на бесплодных скалах маленького острова.

Я поехала к «нашему» офису, толком даже не понимая, кого — или что! — хочу там увидеть.

Но там сходились нити судьбы, другого места на карте Москвы, где я могла бы что-то сделать со всей этой историей не существовало.

Одна из нитей вела, конечно, к Нику. За панорамными окнами, открывающими вид на лобби, я заметила его с картонной подставкой на четыре стакана кофе в руках. В черной водолазке, в очках, стройный и элегантный, он энергичным шагом направлялся к лифтам, на ходу выуживая из кармана отглаженных брюк телефон и лавируя между людьми.